Вы думаете, это бредит малярия? Это было, было в Одессе. "Приду в четыре", - сказала Мария. Восемь. Девять. Десять. Вот и вечер в ночную жуть ушёл от окон, хмурый, декабрый. В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры. Меня сейчас узнать не могли бы: жи... 

Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,
было в Одессе.

"Приду в четыре", - сказала Мария.

Восемь.
Девять.
Десять.

Вот и вечер
в ночную жуть
ушёл от окон,
хмурый,
декабрый.

В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!

Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце - холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.

И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любёночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.

Ещё и ещё,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.

Полночь, с ножом мечась,
догна'ла,
зарезала, -
вон его!

Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казнённого.

В стёклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.

Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерётся рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот, -
сначала прошёлся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
чёткий.
Теперь и он, и новые два
мечутся отчаянной чечёткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

Нервы -
большие,
маленькие,
многие! -
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!

А ночь по комнате тинится и тинится, -
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.

Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на' зуб.

Вошла ты,
резкая, как "нате!",
муча перчатки замш,
сказала:
"Знаете -
я выхожу замуж".

Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите - спокоен как!
Как пульс
покойника.

Помните?
Вы говорили:
"Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть", -
а я одно видел:
вы - Джиоконда,
которую надо украсть!

И украли.

Опять влюблённый выйду в игры,
огнём озаряя бровей за'гиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!

Дразните?
"Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий".
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен, -
а самое страшное
видели -
лицо моё,
когда
я
абсолютно спокоен?

И чувствую -
"я"
для меня мало'.
Кто-то из меня вырывается упрямо.

Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сёстрам, Люде и Оле, -
ему уже некуда деться.
Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.
Люди нюхают -
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезнённые бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!

На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.

Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!

Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки "Лузитании".

Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвётся с пристани.
Крик последний, -
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!

Про любовь у декабристов поэты наплели. Дамы бунтовщиков оставленных без ЗВАНИЯ и СОСТОЯНИЯ. В столицах они стали нищими изгоями живущими на подачки родни. Из 23 женщин рванули в Сибирь 11. Остальные предпочли участь приживалок и содержанок. Что характерно эти кукушк... 

Про любовь у декабристов поэты наплели. Дамы бунтовщиков оставленных без ЗВАНИЯ и СОСТОЯНИЯ. В столицах они стали нищими изгоями живущими на подачки родни. Из 23 женщин рванули в Сибирь 11. Остальные предпочли участь приживалок и содержанок. Что характерно эти кукушки бросили своих детей на попечении родственников, а в невыносимейших условиях Нерчинских рудников нарожали новых, одна мадам 9 лет считавшаяся бездетной вдруг начала рожать одного за другим (видимо от недоедания и сырости). Внимательно посмотрите в каких жалких сараях( выстроенных на жалование мужей шахтеров), проживали эти убитые горем страдалицы. Эти по местным понятиям дворцы остались до сих пор музеями. В Сибири они стали звездее всех звездов, а оставшиеся в Питербурге ушли в безвестность.

Я и есть декабристка.. - В 20 лет вышла замуж и уехала из Омска с мужем к месту его назначения на крайний север!!! - 55* зимой, а лето 28 дней в году на крымском солнышке.., и то не каждый год.. Прожили вместе нелёгких 20 лет.., и благополучно расстались... Я вернул... 

Я и есть декабристка.. - В 20 лет вышла замуж и уехала из Омска с мужем к месту его назначения на крайний север!!! - 55* зимой, а лето 28 дней в году на крымском солнышке.., и то не каждый год.. Прожили вместе нелёгких 20 лет.., и благополучно расстались... Я вернулась в свой Омск уже не молоденькой наивной девчонкой, а муж завёл себе другую.., для услады и разнообразия....