ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
21 января 2022

Аркадий Аверченко
О Д Е С С А

Однажды я спросил петербуржца:
— Как вам нравится Петербург?
Он сморщил лицо в тысячу складок и обидчиво отвечал: — Я не знаю, почему вы меня спрашиваете об этом? Кому же и когда может нравится гнилое, беспросветное болото, битком набитое болезнями и полутора миллионами чахлых идиотов? Накрахмаленная серая дрянь!
Потом я спрашивал у харьковца:
— Хороший ваш город?
— Какой город?
— Да Харьков!
— Да разве же это город?
— А что же это?
— Это? Эх... не хочется только сказать, что это такое,— дамы близко сидят.
Я так и не узнал, что хотел харьковец сказать о своем родном городе. Очевидно, он хотел повторить мысль петербуржца, сделав соответствующее изменение в эпитетах и количестве «чахлых идиотов». Спрошенный мною о Москве добродушный москвич объяснил, что ему сейчас неудобно высказывать мнение о своей родине, так как в то время был Великий пост и москвич говел. — Впрочем, — сказал москвич, — если вам уж так хочется услышать что-нибудь об этой прокл... об этом городе — приходите ко мне на первый день Пасхи... Тогда я отведу свою душеньку!
В Одессе мне до сих пор не приходилось бывать. Несколько дней тому назад я подъезжал к ней на пароходе — славном симпатичном черноморском пароходе, — и, увидев вдали зеленые одесские берега, обратился к своему соседу (мы в то время стояли рядом, опершись на перила, и поплевывали в воду) за некоторыми справками.
Я рассчитывал услышать от него самое настоящее мнение об Одессе, так как вблизи дам не было и никакой пост не мог связать его уст. И, кроме того, он казался мне очень общительным человеком.
— Скажите, — обратился я к нему, — вы не одессит?
— А что? Может быть, я по ошибке надел, вместо своей, вашу шляпу?
— Нет, нет... что вы!
— Может быть, — тревожно спросил он, — я нечаянно сунул себе в карман ваш портсигар?
— При чем здесь портсигар? Я просто так спрашиваю.
— Просто так? Ну, да. Я одессит.
— Хороший город — Одесса?
— А вы никогда в ней не были?
— Еду первый раз.
— Гм... На вид вам лет тридцать. Что же вы делали эти тридцать лет, что не видели Одессы?
Не желая подробно отвечать на этот вопрос, я уклончиво спросил:
— Много в Одессе жителей?
— Сколько угодно. Два миллиона сто сорок три тысячи семнадцать человек.
— Неужели?! А жизнь дешевая?
— Жизнь? На тридцать рублей в месяц вы проживете, как Ашкинази! Нет ничего красивее одесских улиц. Одесский театр — лучший театр в России. И актеры все играют хорошие, талантливые. Пьесы все ставятся такие, что вы нигде таких не найдете. Потом Александровский парк... Увидите — ахнете.
— А, говорят, у вас еще до сих пор нет в городе электрического трамвая?
— Зато посмотрите нашу конку! Лошади такие, что пустите ее сейчас на скачки — первый приз возьмет. Кондукторы вежливые, воспитанные.
Каждому пассажиру отдельный билет полагается. Очень хорошо!
— А одесские женщины красивы?
Одессит развел руками и, прищурясь, сострадательно поник головой.
— Он еще спрашивает!
— А климат хороший?
— Климат? Климат такой, что вы через неделю станете такой толстый, здоровый, как бочка!
— Что вы! — испугался я. — Да я хочу похудеть.
— Ну, хорошо. Вы будете такой худой, как палка. Сделайте одолжение! А если бы вы знали, какое у нас в Одессе пиво! А рестораны!
— Значит, я ничего не теряю, собравшись в Одессу?
Он, не задумываясь, ответил:
— Вы уже потеряли! Вы даром потеряли тридцать лет вашей жизни.

Одесситы не похожи ни на москвичей, ни на харьковцев. Мне это нравится.

Недавно я встретил на улице того самого одессита, который ехал со мной на пароходе. Он не узнал меня. А я подошел, приподнял шляпу и сказал:
— Здравствуйте. Не узнаете?
— А! — радостно вскричал он... — Сколько лет, сколько зим!.. Порывисто обнял меня, крепко поцеловал и потом с любопытством стал всматриваться.
— Простите, что-то не могу вспомнить...
— Как же! На пароходе вместе...
— А! Вот счастливая встреча!
Мимо проходил еще какой-то господин. Мой одессит раскланялся с ним, схватил меня за руку и представил этому человеку.
— Позвольте вас представить...
Мимо проходил еще какой-то господин.
— А! — крикнул ему одессит, — Здравствуйте. Позвольте вас познакомить.
Мы познакомились. Еще проходили какие-то люди, и я познакомился и с ними. Потом решили идти в кафе. В кафе одессит потащил меня к хозяину и познакомил с ним. Какая-то девица сидела за кассой. Он поздоровался с ней, осведомился о здоровье ее тетки и потом сказал, похлопывая меня по плечу:
— Позвольте вас познакомить с моим приятелем.
Нет более общительного, разбитного человека, чем одессит. Когда люди незнакомы между собой, это ему действует на нервы. Климат здесь жаркий, и поэтому все созревает с головокружительной быстротой. Для того, чтобы подружиться с петербуржцем, нужно от двух до трех лет. В Одессе мне это удавалось проделывать в такое же количество часов. И при этом сохранялись все самые мельчайшие стадии дружбы; только развитие их шло другим темпом. Вкусы и привычки изучались в течение первых двадцати минут, десять минут шло на оказывание друг другу взаимных услуг, так скрепляющих дружбу (на севере для этого нужно спасти другу жизнь, выручить его из беды, а одесский темп требует меньшего: достаточно предложить папиросу, или поднять упавшую шляпу, или придвинуть пепельницу), а в начале второго часа отношения уже были таковы, что ощущалась настоятельная необходимость заменить холодное, накрахмаленное «вы» теплым дружеским «ты». Случалось, что к концу второго часа дружба уже отцветала, благодаря внезапно вспыхнувшей ссоре, и таким образом, полный круг замыкался в течение двух часов.
Многие думают, что нет ничего ужаснее ссор на юге, где солнце кипятит кровь и зной туманит голову. Я видел, как ссорились одесситы, и не нахожу в этом особенной опасности. Их было двое и сидели они в ресторане, дружелюбно разговаривая. Один, между прочим, сказал:
— Да, вспомнил: вчера видел твою симпатию... Она ехала с каким-то офицером, который обнимал ее за талию.
Второй одессит побагровел и резко схватил первого за руку.
— Ты врешь! Этого не могло быть!
— Во-первых, я не вру, а во-вторых, прошу за руки меня не хватать!
— Что-о? Замечания?! Во-первых, если ты это говоришь, ты негодяй, а, во-вторых, я сейчас хвачу тебя этой бутылкой по твоей глупой башке.
И он действительно схватил бутылку за горлышко и поднял ее.
— О-о! — бледнея от ярости и вскакивая, просвистел другой.
— За такие слова ты мне дашь тот ответ, который должен дать всякий порядочный человек.
— Сделай одолжение — какое угодно оружие!
— Прекрасно! Завтра мои свидетели будут у тебя. Петя Березовский и Гриша Попандопуло!
— Гриша! А разве он уже приехал?
— Конечно. Еще вчера.
— Ну, как же его поездка в Симферополь? Не знаешь?
— Он говорит — неудачно. Только деньги даром потратил.
— Вот дурак! Говорил же я ему — пропащее дело... А скажи, видел он там Финкельштейна?
Противники сели и завели оживленный разговор о Финкельштейне. Так как один продолжал машинально держать бутылку в воздухе, то другой заметил:
— Что ж ты так держишь бутылку? Наливай.
Оскорбленный вылил пиво в стаканы, чокнулся и, как ни в чем не бывало, стал расспрашивать о делах Финкельштейна.
Тем и кончилась эта страшная ссора, сулившая тяжелые кровавые последствия.

Та быстрота темпа, которая играет роль в южной дружбе, применяется также и к южной любви.

Любовь одессита так же сложна, многообразна, полна страданиями, восторгами и разочарованиями, как и любовь северянина, но разница та, что пока северянин мямлит и топчется около одного своего чувства, одессит успеет перестрадать, перечувствовать около 15 романов. Я наблюдал одного одессита. Влюбился он в 6 час. 25 мин. вечера в дамочку, к которой подошел на углу Дерибасовской и еще какой-то улицы.
В половине 7-го они уже были знакомы и дружески беседовали.
В 7 часов 15 минут дама заявила, что она замужем и ни за какие коврижки не полюбит никого другого.
В 7 часов 30 минут она была тронута сильным чувством и постоянством своего собеседника, а в 7 часов 45 минут ее верность стала колебаться и трещать по всем швам.
Около 8 часов она согласилась пойти в кабинет ближайшего ресторана, и то только потому, что до этих пор никто из окружающих ее не понимал и она была одинока, а теперь она не одинока и ее понимают.
Медовый месяц влюбленных продолжался до 9 час 45 минут, после чего отношения вступили в фазу тихой, пресной, спокойной привязанности.
Привязанность сменилась привычкой, за ней последовало равнодушие (10 1/2 час), а там пошли попреки (10 3/4 час, 10 часов 50 минут) и к 11 часам, после замеченной с одной стороны попытки изменить другой стороне, этот роман был кончен!
К стыду северян нужно признать, что этот роман отнял у действующих лиц ровно столько времени, сколько требуется северянину на то, чтобы решиться поцеловать своей даме руку.
— Вот какими кажутся мне прекрасные, поривистые, экспансивные одесситы. Единственный их недостаток — это, что они не умеют говорить по-русски, но так как они разговаривают больше руками, этот недостаток не так бросается в глаза.
Одессит скажет вам:
— Вместо того, чтобы с мине смеяться, вы би лучше указали для мине виход... И если бы даже вы его не поняли — его конечности, пущенные в ход с быстротой ветряной мельницы, объяснят вам все непонятные места этой фразы.
Если одессит скажет слово:
— Мило.
Вы не должны думать, что ему что-нибудь понравилось. Нет. Сопровождающая это слово жестикуляция руками объяснит вам, что одесситу нужно мыло, чтобы вымыть руки. Игнорирование одесситом буквы «ы» сбивает с толку только собак. Именно, когда одессит скажет при собаке слово «пиль», она, обыкновенно, бросается, сломя голову, по указанному направлению. А бедный одессит просто указывал на лежащий по дороге слой пыли... Одесситы приняли меня так хорошо, что я, с своей стороны, был бы не прочь сделать им в благодарность небольшой подарок:
Преподнести им в вечное и постоянное пользование букву «ы».