Любила Марья Андреевна на свежем воздухе гулять. Ну знаете, странность такая, она бывает у одиноких людей. С работы иль на работу все бегут запыхавшись, пот ручьём, шапки, шарфики и не поймёшь, где тётя, где дядя.
А Марья Андреевна идёт, любуется красотой природной, птичками, цветочками. И однажды так разлюбовалась, что с мусорным пакетом мимо мусорных баков прошла, и гулять пошла. Птицы ржут, но спорить не стали, а натужно крякнули прям на лицо.
—Наверное к дождю, — смахивая птичье добро, улыбнувшись, сказала женщина.
И точно, ветер поднялся, а за ветром и дождик накрапывать стал. Да такой прям нахрапистый, увесистый.
Но Андреевна не растерялась, мусор из огромного чёрного пакета на литров сто пятьдесят высыпала, и в нём отверстие для головы сделала, а руки внутрь мешка спрятала, такой задушевненький чёрный плащ получился. А шарф и очки придавали колорит, особенно ночью. Ну, а тут, как раз и темнеть начало. И видит на дороге мужик лежит возле лавочки, прям на земле весь грязный. А запах перегарный стоит, хоть закусывай. Глядь, а это с соседней улицы Петька Хворостухин, Гальки Хворостухиной мужик, пьянь ещё та. Помучалась Галька с таким хозяином, и что только она не делала, лечила и выгоняла, а он проспится и на коленях ползёт, мол прости меня, Галюня, не могу я без вас, пропаду или руки наложу. Ну а Галька, что Галька, как и все бабы, жалко мужика. По-трезвому, так и нормальный, забор починит, поле вспашет и детей присмотрит, только, зараза, редко трезвым бывает.
Ну и стало Андреевне досадно за Петьку, тормошит его, мол вставай, паразит ты ползучий, домой иди, смёрзнешь к хвостам собачьим. А он бормочет несуразицу, да руками машет. А сколько-то сил у той бабы?! Но только не у Марьи Андреевны. Схватила ручищами, да как тряханёт, что есть мочи, на плечи себе вздебурила и тянет Петьку. Голова кое-как болтается, дождём обмывается, а ноги дык-дым, дык-дым шоркаются по земле. Тянет и тянет, а куда тянет и сама не знает. Да и притомилась маленько, а тут уже и дом рядом в двух шагах. Ну и так маленько-помаленьку дотянула Петьку, и в сенцах на полу положила. А сама, уставшая, мокрая, присела около печки, голову склонила да и задремала. Да так крепко, что пол ночи проспала. И вдруг вспомнила, что Петька то в сенцах холодных лежит, не месяц май, не ровен час и простудиться можно. Пришла, а мужика то нет, обыскалась везде: и под лавкой, и на улице - нет Петьки. И тут слышит - скребётся и мычит кто-то, и звуки прям из-под полы идут. Жуть, как страшно стало. На колени упала, голову склонила, и давай Марья Андреевна молиться и креститься. И вдруг под руками заслонку от погреба нащупала. Но, как от погреба, раньше такие под полом небольшие погребки делали, для утвари разной, да для солений.
И стала впотьмах подымать, темно не шиша не видно. Лучину зажгла, а там, мама дорогая, Петька, хрен бы его побрал, раком стоит и руками землю гребёт, гребёт и воет.
Как туда попал, одному богу известно...
А Марья Андреевна, как с вечера была в чёрном пакете, и в очках с шарфом на лице, так и снять не успела.
А Петька дай да и повернись на огонёк, дар речи потерял, сбелел, сомлел, и только руками в воздухе крестится и мычит непонятно, мол каюсь, грешен, ни капли в рот, новую жизнь начну, жене и детям помогать буду. Ноги подкосились и рухнул на земь. Андреевна схватила за руки, да чуть выперла из- под полы мужика. А он от страха чуть живой, смотрит глазами выпученными и ни слова. Отпоила чаем да корешками, морду пьяную водой обмыла, лахи под пахи и домой повела.
А через неделю, Андреевна двери открыть, а там Галька Хворостухина, в ноги упала, охватила руками и давай причитать, мол спасибо тётка Марья, тебе за мужика, вылечила ты его от хворобы лютой, век не забуду доброты твоей.
И стала Галька рассказывать, как опомнился Петька и поведал, что попал он в иное пространство, и как Лихо стояло с лучиной огненной над ним и покаяние слушало. Как пообещал он огненную воду не пить, а жене и детям служить. И как тётка Марыся особыми чаями поила, и чары с морды ворожила. И как неделю уже мужика не узнать, как подменили. На работу устроился и ни грамма - ни-ни.
Но Галька в бред Петькин не поверила, а заговор чайный тёткин на веру приняла.
И пошла молва по селу о тёткиных способностях хворь выгонять. День и ночь идут и едут, за помощью от хворобы выручать.
Ну, а что Марья Андреевна, ухмыляется да снадобье, варит,отпаивает болезных да, приговаривает, мол лечи мой чай их дурь, хворобу, семью спасай и пить бросай.
Зажила тётка Марья, денег то не берёт, а кто что принесёт.
Так и лечит дураков по сей день, говорят - помогает. А Петька молодец, слово сдержал, но и тёткину хату за версту обходить стал , видимо живы ещё воспоминания....
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
КираРингольд. /
войдите, используя
или форму авторизации