"Я из рабочих-крестьян... Окраина Москвы. Рабочий люд. Хулиганы. У меня нет даже фотографий того периода. Всё было окружено бедностью, погружено в бедность. Причём я ведь жил у тётки Нади, родной сестры моей мамы.
Мама была арестована по известной 58-й статье сразу после начала войны. По профессии она дамский парикмахер. Наверное, в назидание тем, кто любил языком чесать. Хотя она была как раз молчаливой... Её сослали в Караганду. И она там работала на металлургическом заводе. Женщина-то!
После того как отработала там пять лет, она не имела права жить в Москве, её послали на Кольский полуостров. Посёлок Зашеек. Деревообрабатывающий завод на красивом озере Имандра. Там я провёл около года, учился в 5-м классе. Потом опять вернулся в Москву. А вскоре вернулась и мама. Но детство - оно всегда счастливое, даже такое, какое у меня было.
К сожалению, сейчас модно ругать прошлое время. Это очень прискорбно. Получается по-предательски. Олигархи какие-то, а народ - "ватник" какой-то. Почему? Я очень, очень люблю то время, я его не предаю. Была молодость: влюблялся, учился, очень хорошо женился. Снимались замечательные картины. Это был ренессанс кинематографа. Где сейчас это?
У меня было много предложений, и сейчас идут. Я отказываюсь. Не могу сниматься в том, что мне предлагается. Это неинтересно. По-прежнему много читаю. У меня большая библиотека. Внуки - три мужика. Степан - двенадцати лет, занимается баскетболом. Выше меня, иногда я в ужас прихожу.
Средний, Фёдор, - восьми, увлекается рисованием и спортом - борьбой. А младшему, Гришеньке, - пять. Очень живой, очень сообразительный. Очень быстрый на мысли, очень забавный. Они-то меня и держат на поверхности. У меня умерла жена, мне очень грустно бывает, очень грустно...
Но жизнь продолжается. Есть для чего жить. Давайте жить, а? Как у Шукшина в картине "Живёт такой парень", последний кадр: "Значит, будем жить"."
- Леонид Куравлёв
войдите, используя
или форму авторизации