Михаил Сергеевич БОЯРСКИЙ родился 26 декабря в 1949 году.
В кино Михаил дебютировал еще будучи школьником – снялся в короткометражке на тему «Спички детям не игрушка». Но настоящим дебютом молодого актера можно считать 1974 год, когда он был приглашен режиссером Леонидом Квинихидзе в комедию «Соломенная шляпка» на роль Минарди, итальянского тенора. В том же году он сыграл в фильме Василия Паскару «Мосты» молдаванина Гицу.
Известность пришла к актеру в 1975 году, когда на экраны вышел двухсерийный телефильм Виталия Мельникова «Старший сын» по пьесе А. Вампилова. Михаил Боярский сыграл в нем одну из главных ролей – Семена по прозвищу Сильва. Он стал достойным участником блестящего актерского ансамбля: великий Евгений Леонов, а с ним Николай Караченцов и Светлана Крючкова.
Острохарактерный сценический дар Боярского проявился в те годы также в киносказках: в 1975 году он сыграл кота в «Новогодних приключениях Маши и Вити», а в 1976 году он снялся в роли волка в музыкальном фильме «Мама», в котором ему приходилось петь на двух языках и танцевать на льду.
Одной из лучших работ Михаила Боярского в кино стал Теодоро в музыкальном фильме Яна Фрида «Собака на сене» (1977), снятом по пьесе Лопе де Вега, – в фильме, до сих пор любимом зрителями.
Родители, правда, относились к его работе скептически, мама считала, что ему все время предлагают какие-то несерьезные роли.
Звездный час актера в кинематографе настал в 1978 году, с выходом на экраны страны картины Г. Юнгвальд-Хилькевича «Д'Артаньян и три мушкетера», в которой он исполнил главную роль – Д'Артаньяна, хотя вначале его намеревались снять в роли Рошфора. Благодаря Д'Артаньяну и популярным песням из фильма слава актера достигла невероятных высот. Возможно, успех этого фильма заключался в том, что для всех его участников он явился возвращением в детство. Ведь кто из мальчишек не мечтал скакать на лошади и обнажать шпагу против врага. Фильм звал к подвигам, к романтической любви, учил добру и настоящей дружбе. Зрители плакали и смеялись, переживали за сильных и мужественных героев. Пропитанный мощной аурой любви, он заставлял юные сердца замирать и биться учащеннее.
Михаил Боярский вспоминает: «Когда меня утвердили на Д'Артаньяна, честно говоря, я не ценил кино. Был настоящим театральным снобом, гордился тем, что на сцену вместе со мной выходят Фрейндлих, Петренко, Владимиров, Равикович. А потом все стало второстепенным. Я стремился в Одессу, потому что там была настоящая жизнь. Мы практически не снимали мундир, не раздевались: длинные волосы, усы, конь тебя ждет, шпага рядом... Рядом море, кусты, прерии. И мы грязными руками с удовольствием едим дичь. Мы как бы естественно перешли в XVII век, а Юрка Хил (режиссер Юнгвальд-Хилькевич) поддерживал в нас этот азарт. Ему нравилось, что от нас несло табаком, вином, сеном, лошадиным потом».
Актеры снимались в фильме с огромным куражом. О работе Боярского вспоминает режиссер Юнгвальд-Хилькевич:
«Первый день на натуре. Боярский смотрит, как в копию его костюма одевают каскадера (эпизод драки с Рошфором). Готовили прыжок с антресоли на уровне 5-го этажа. Внизу стог, который прикрывает коробки. Так высоко, что смотреть сверху страшно. А Миша говорит:
– Я сам прыгну.
– Нельзя! Это же начало картины. Сломаешь руку, ногу или даже шею – и все кончится. И будет другой человек сниматься.
А он разбежался и... Я только успел скомандовать: „Камеры. Мотор!“ Вылез из сена целый и невредимый, у всех гора с плеч. Отвернулись, разговариваем, вдруг за спиной: БА-БАХ! Боярский прыгнул еще раз – без камер, без всего, просто так.
– Миш, ты что? С ума сошел?
А он мне:
– Первый раз ничего не понял. Я должен был это почувствовать.
Говорил, что хотел заработать друзьям на ресторан. Но на самом деле себя на прочность проверял. Вот такой вот Миша Боярский».
На съемках фильма царила атмосфера веселья, праздника. Главные герои – Михаил Боярский (Д'Артаньян), Игорь Старыгин (Арамис), Вениамин Смехов (Атос), Валентин Смирницкий (Портос) и Владимир Балон (их главный враг Де Жюссак) уже тогда стали кумирами женщин. Но особенно популярен был конечно же Боярский. Вспоминает Георгий Юнгвальд-Хилькевич: «Боярский жил при „сексуальном“ коммунизме – ему любой мог отдать все, от тела до водки. Это единственный настоящий секс-символ в российском кино, хотя его ни разу так не называли. От него женщины просто теряли сознание. А мужики его ненавидели. Мы жили в насквозь ханжеском, а не пуританском, как в Америке, обществе. Люди делали вид, что они святые. А сами делали бог знает что... Никогда ни к кому на моих глазах не лезли так беспардонно, как к Мише. А для него жена, дети – святое. Он их просто обожает. С особо липучими особями из „дамского стада“ он бывал до крайности груб, а гордым и красивым мог подарить сумасшедший букет».
Картина вышла под Новый год. К премьере «Мушкетеров» буквально вся страна уже распевала «Пора-пора», неизвестно как просочившееся в гущу народа. А критика фильм просто уничтожила. Про него писали только гадости, говорили, что это недолговечно, что фильм скоро умрет, а песни из него никто не запоет. Это, конечно, действовало на артистов. Боярский во время выступлений оправдывался: «Да, в картине много недостатков. Но нам было так хорошо и весело».
Но зрительская любовь изменила даже отношение критиков к фильму, года через три картиной стали восхищаться.
За работу в этом фильме Михаилу Боярскому в 1984 году было присвоено звание Заслуженного артиста РСФСР.
После оглушительного успеха премьеры, подогретого полугодичным прокручиванием музыкальных хитов Дунаевского из этого кинофильма на всех радиостанциях страны, многие девушки приезжали в Ленинград, дежурили в подъезде дома Боярского, ложились под колеса его автомобиля. Актер в сердцах признавался, что иногда они так допекали его, что он их бил и даже бегал за ними с ножом. Супруге тоже досталось: «Тогда пройти с Мишей спокойно хоть несколько шагов было невозможно. Девицы сторожили в подъезде, исписали там своими „признаниями в любви“ все стены, телефон дома трезвонил круглые сутки. И никакая милиция оградить нас от всего этого не могла».
Образ Д'Артаньяна для Боярского, также как и образы остальных мушкетеров для Старыгина, Смехова и Смирницкого, Де Жюссака для Балона, стали частью их жизни. Не случайно, впоследствии все они вновь снялись вместе еще в двух картинах – продолжениях фильма о мушкетерах – «Мушкетеры двадцать лет спустя» (1992) и «Тайны королевы Анны, или Мушкетеры тридцать лет спустя» (1993).
В последнем фильме Боярский принимал участие в разработке литературного материала. Хилькевич вспоминал: «Единственное, в чем мы не нашли общего языка, так это в том, каким должен быть финал. Боярский настаивал на трагическом, чтобы мушкетеры гибли. Но для меня было важно, чтобы в сознании зрителя мушкетеры всегда оставались живыми. Я уверен: любая экранизация, где они погибнут, потерпит в прокате провал. Потому что литература – это одно, а фильм – другое». Боярский настаивал вставить монологи, он хотел философских разговоров. Хилькевич был против, но поддался на это: «Когда фильм вышел, я понял, что из-за этих монологов мы потеряли кураж. Появились затянутости – те, во время которых народ убегает от телевизора на кухню заварить кофе».
О роли Д'Артаньяна Михаил Боярский признался: «Лично для меня есть роли, которые мне более дороги как артисту, но если бы я не сыграл Д'Артаньяна, я, наверное, всю жизнь бы жалел об этом».
войдите, используя
или форму авторизации