Он очень хлопотный.
Я не могу его оставить надолго одного. Он скучает. Он скучает так сильно, что-либо не ест, либо роет ямы под забором на даче, чтобы пойти меня искать. А когда яма достигает его роста, он закапывает в неё мои вещи: тапочки, очки, зарядку для мобильного. Закапывает и охраняет.
У него эпилепсия. Врождённая. Но таблетки он пить не любит. Поэтому, вот уже десять лет подряд, я совершаю два раза в день этот ритуал — я засовываю ему в рот таблетки и жду, когда он их проглотит. А он делает вид, что глотает, смотря на меня преданным взглядом, а на самом деле прячет их за щекой, а потом выплёвывает куда нибудь подальше, чтобы я не увидела и не расстроилась. Он приходит с виноватым видом, и я точно знаю, что он где-то выплюнул таблетки, да ещё и закопал — от греха подальше.
Когда у него приступ судорог, он пытается непослушным языком лизать мне руку. У него это не получается, но он очень старается.
Он извиняется за то, что сейчас не может быть моим защитником, потому что ему плохо.
Он тихонечко рычит на всех домашних, когда они повышают голос, а я отдыхаю после дежурств.
С него постоянно сыплется шерсть. При идеальной уборке — на всех вещах есть вот эти рыжие волосинки, которые бесполезно стряхивать и вычищать щёткой или специальным валиком — они есть всегда.
Он очень смешно просится на ручки.
И приходится бросать все свои дела и укладываться с ним рядом на пол, прижимая его к себе, потому что поднять сорок килограмм — нереально.
С ним нужно гулять, много. Иногда нет сил дойти домой, а вот вывести его на прогулку — силы всегда есть.
А ещё он понимает человеческую речь. И если я ему говорю, что мы пойдём в магазин, то, выходя из дома, он обязательно повернёт на дорогу в сторону магазина, а не в сторону парка или стоянки машин.
Когда появилась внучка, он очень аккуратно облизал ей пальчики на ногах. Он её полюбил сразу, потому что он не может не любить тех, кого люблю я. И если малышка плачет, он начинается суетиться, нервничать, потому что очень хочет помочь тому, кого он любит. Но не знает, как. Поэтому прибегает ко мне, тыкается в меня носом и зовёт на помощь, потому что я для него — целый мир, его вселенная, та, которая лучше всех!
А ещё у него сломался и выпал зуб. И я теперь не знаю, где мне найти мохнатую собачью зубную фею, чтобы отдать ей зуб и попросить у неё взамен, чтобы его преданное сердечко билось рядом с моим как можно дольше.
При этом он не говорит комплиментов, не зарабатывает денег, не ведёт длинных философских разговоров о смысле жизни, не даёт никаких советов и не помогает в домашнем хозяйстве.
Он просто есть. С его мокрым носом и такой всепоглощающей и безграничной любовью, что, дай Бог, чтобы люди могли именно так любить.
Как любят собаки своих хозяев.
Вот так, ничего не делая, просто искренне любя, можно быть самым дорогим и самым желанным.
И когда мне хочется плакать, то я просто смотрю на эту преданную рыжую морду, слёзы проходят сами собой и появляется улыбка.
Наталия Яремчук
войдите, используя
или форму авторизации