Александр Гутин.
«Шо значит женюсь, Яша? Шо это за «женюсь» среди ясного неба, при живой маме?!»
...
-Так! Подожди, у мамы инфаркт! Просто сиди ровно и дыши воздухом. Мама должна немножко ожить!
— Мама, да шо такого я сказал?
— Яша, ша! Яша, не говори никаких слов! Давай сейчас просто что-нибудь покушаем и я сделаю вид, шо всё так и было! Яша, ты поц, Яша! Почему ты так не бережешь свою маму, которая у тебя одна?! Ты хочешь, чтобы я умерла и больше никогда не жила, Яша?!
— Мама, мне кажется, шо ви таки очень сильно драматизируете! Ви не в театре, мама, можно подумать, шо ви не хочите моего счастья!
— Это я не хочу твоего счастья? Да я всю жизнь только и делаю, шо хочу твоего счастья, как ненормальная! Но, как можно так вот придти до родной мамы и угрожать?! Шо это за слова «мама, ви как хочите, а я женюсь!»? Шо значит женюсь, Яша? Шо это за «женюсь» среди ясного неба, при живой маме?!
Роза Моисеевна сидела на табуретке посреди кухни, позади нее свистел чайник, на который никто не обращал внимания.
Зина Хаскина, соседка по коммунальной квартире, делала вид, что увлечена помешиванием борща, на самом деле с огромным интересом наблюдая за невероятной драмой, разыгрывающейся у нее на глазах.
— Но мама, мне двадцать семь лет! Я имею право! Ви не можете узурпировать меня на всю жизнь! И потом я люблю Галочку! Она мой идеал!
— Идеал?! То есть твоя шикса это идеал, а мама мимо ходила?! И это говорит мне родный сын! Тот самый сын, которого я родила своими руками и любила больше жизни! Вейзмир! Хорошо, шо это не слышит твой дедушка Соломон Абрамович, который давно помер, дай бог ему здоровья!
Роза Моисеевна трагически обхватила голову руками и попыталась заплакать.
Заплакать не получалось.
— Роза Моисеевна, я конечно дико извиняюсь, но что вы делаете геволт на ровном месте? Вы даже не видели эту Галочку, а уже называете ее нехорошими словами и играете тут Гамлета! — вставила свою реплику в постановку Зина Хаскина.
— Вот именно! Почему сразу шикса? Она приличная девушка! Она учится заочно и еще умеет на аккордеоне! — пылко залепетал Яша, почувствовав поддержку.
— Зина Хаскина, — Роза Моисеевна встала с табуретки и стала медленно надвигаться на соседку, — когда нам надо будет кого-то спросить за адвокатуру, так мы пойдем до нормального адвоката и заплотим за услуги! Но я шо-то не припомню в нашем городе практикующего юриста по имени Зина Хаскина! И если ви таки еще раз будете совать свои советы, куда не просят, так я сделаю так, шо не будет чего совать!
— Ой вэй! Смотрите на нее! Уже и слова сказать нельзя! Можно подумать! Не женщина-мать, а оголенные провода! Не шелестите жабрами, женщина, я и сама могу устроить электрическое замыкание! — огрызнулась Зина Хаскина, выключила конфорку и гордо удалилась из кухни.
— Мама, вам таки надо успокоиться, это же надо строить такой девятый вал и гибель Помпеи, когда ваш сын счастлив! Галочка вам непременно понравится! Ви еще не узнали человека, а уже думаете, шо она дочь погромщика!
— Я ничего не хочу знать ни за какую дочь! Почему ты не сказал мине раньше, когда эта шикса тебя окрутила? Почему твоя родная мама должна знать за эту Галочку не заранее, а потом?!
-Та какая разница? Потом, сейчас, Галочка это же чисто цветок! Она приехала из-под Харькова, и ее папа механизатор и приличный человек, она говорит, шо если приехать в Покатиловку и спросить до ее папы Василия Петровича Крысюка, то….
— Шо?!! Шо ты сейчас сказал, Яша?! До кого спросить?! За Крысюка?! Ты вот сейчас этим языком сказал — до Крысюка?!
— Мама….
— Замолчи свой рот! За Крысюка?! То есть мы Гольденштейн, а твоя шикса Крысюк??? ! Ну, теперь мине всё ясно! Она видит, стоит такой красивый мальчик из интеллигентной семьи, так она охмурила его и сделала личную жизнь! Ой вэй! Я ничего не хочу слышать за этот позор!
… Прошел год. За этот год произошло столько всего, сколько не происходило за всю яшину жизнь.
На свадьбе Роза Моисеевна просидела, как памятник в углу, даже не удосужившись надеть парадное платье.
Из украшений на ней была только брошь и поджатые губы.
Яша не стал испытывать судьбу и уехал с Галочкой жить к ней, в фабричное общежитие.
Несколько раз он приходил к маме, но та была неприступна, как морской утес. Яша молча кушал фаршированную рыбу и уезжал назад к Галочке.
Но потом Галочка забеременела. Зина Хаскина принесла эту благую весть Розе Моисеевне, которая традиционно молча выслушала ее, а на следующий день, как снег с июльского неба нагрянула в общежитие к сыну.
Яша с женой с недоумением смотрели на стоящую в дверях мать.
— И шо ви на меня смотрите, как Ротшильд на банковский сейф? Где тут у вас тарелки? Я принесла куриный бульончик. Моему внуку полезна курочка!
— Внуку? — удивленно спросила Галочка.
— Ну, не внучке же! — фыркнула Роза Моисеевна — Ви, девочка, не стойте тут, как телефонная будка, а принесите тарелки. Мама пришла, принесла кушать. Яша, мине кажется ты похудел! Ну, конечно, тебе тут играют на аккордеоне вместо кормить!
Через девять месяцев родился мальчик.
Роза Моисеевна редко ошибается. Назвали Мишенькой. Похож на Яшу.
Роза Моесеевна его очень любит.
войдите, используя
или форму авторизации