Елена

Елена
10 ноября 2018

Я ни разу не сказал ей «люблю», но она для меня весь мир…
Холодный серо-голубой взгляд серьезных глаз, острые скулы, красивый ровный носик и обрамляющие овал лица волосы цвета стогов на поле.

Красота её - неявная, не бросающаяся на тебя как голодная кошка, не аляповатая как лимузин, въехавший в село, не вульгарная как силиконовая грудь, вываливающаяся при каждом шаге. Сдержанная. Стойкая. Не всеми замечаемая. Невероятная именно тем, что такая очевидная, но почти никем не оцененная. Будто все ослепли вокруг.

Её лицо - верхушка айсберга.

Внутри она как тысячи женщин сразу. Когда разговариваю с ней, кажется, что ухожу под воду или парю в атмосфере, или и то, и то одновременно. Остальной мир, мир вне её, сборище идиотов, театр абсурда, голозадый пафос и галимая профанация. К черту его.

"Иди ко мне".

Единственное желание и единственное имеющее смысл действие.

Я знал сложных женщин, но эту невозможно постичь. Что её сделало такой? Кто закалил, как докрасна раскаленный нож, опущенный в воду? Кто влил ей яду в вены? Кто дунул алмазной пылью в лицо, что глаза теперь всегда выглядят влажными, готовыми плакать? Если он и есть, то думаю, что завалю его силой мысли, потому что мне невыносимы её молчаливые переживания, когда фраза "всё нормально" может сказать что угодно, кроме того, что должна выражать.

Может расплакаться, когда принес ей цветы и каменно-спокойно смотреть на высвечивающийся номер бывшей на дисплее. Может чувствовать себя счастливой в потной давке на эскалаторе в метро, блаженно целуя моё плечо через рубашку, злому и раздражительному, и воротить нос, когда я начинаю обещать ей всё на свете, довольный и улыбающийся.

Помню, была гроза. Застала нас врасплох, ветер дул со страшной силой. Вот где бы вжаться в меня, заныть и запричитать. Так нет, она, смеясь, танцевала, сверкая радостными глазами под стать молнии. Говорит, что не имеет смысла бояться. И во всём так. Я знаю, что она только рядом со мной такая, со мной не боится. Без меня она - потеряшка, гуляющая сама по себе собака, но не свободная, а покинутая, затравленная, потому что никем не понятая.

Зато рядом с ней я узнал, что значит страх. Страх потерять женщину, которая одна на свете стоит того, чтобы целовать её от уха до впадинки на животе, от острых лопаток до синеватых запястий.

А ведь я ни разу не сказал "люблю".