Максим

Максим Максимов
19 июня в 03:28

Многие мотивы готических маргиналий на самом деле не случайные рисунки, а традиционные типы изображений, унаследованные от античности. Так обстоит дело с гриллусом, загадочным лицом на двух ногах, о котором писал Плиний, – он присутствует на эллинистических геммах и, возможно, выполнял роль оберега. Для средневековых людей гриллус стал символом низменных телесных инстинктов, или того, как «душа человека, терзаемого желаниями, становится пленницей звериного начала» . На странице «Семь покаянных псалмов» часослова Грея-Фитцпейн гриллус служит воплощением взгляда. Его гневному взору отвечает еще более смелый взгляд таинственно-застенчивого женского личика справа снизу . Разве это не перекликается со словами текста строчкой выше: «Turbatus est a furore oculus meus», «Смутилось мое око от гнева»? Художники были особенно склонны видеть такую сексуальную игру слогов в уже написанном тексте перед ними. На этой странице слово «conturbata», возможно, вдохновило художника на странный, обвисший, но вместе с тем фаллический тюрбан, который носит женщина на нижней маргиналии. Образы, которые мы теперь привыкли рассматривать как бессознательные «сексуальные» ассоциации, на самом деле вполне осознанны, хотя и не столь традиционны для репертуара иллюминатора, как обезьяна, скачущая задом наперед на лисе, – распространенный символ бесчестья – на левой маргиналии . Гриллус – это в некотором смысле тело задом наперед, так как его голова находится там, где должно быть другое средоточие вожделения – живот. Мы должны помнить, что средневековые люди не думали о «сексуальности» в нашем современном понимании этого термина. Вместо того чтобы быть «центральной чертой человеческой жизни», человеческая сексуальность была лишь еще одним неистребимым признаком плотской, падшей человеческой природы, одним из многих грехов плоти, которые были – для души в поисках спасения – несущественны . Именно потому, что в средневековом восприятии секс был маргинализирован, он так часто становился маргинальным образом.