Вильгельмина

Вильгельмина
24 сентября в 04:01

Последний концерт


Комната погрузилась в серый, вязкий сумрак, который не мог разогнать даже упрямый дневной свет, пробивавшийся сквозь плотно задёрнутые шторы. Я сидела на полу, прислонившись спиной к холодной стене. Мир снаружи продолжал жить: шумели машины, смеялись дети, лаяла собака... Но для меня все эти звуки превратились в белый шум, в далёкое, раздражающее эхо другой, уже недостижимой реальности. Всё рухнуло. Не в один день, нет. Карточный домик моей жизни рассыпался медленно, карта за картой, пока не осталось ничего, кроме пустого стола и горького осознания, что игра окончена.

Сначала ушла работа, которой я отдала много лет. Потом – друзья, которые не выдержали моего затянувшегося пике. Последней каплей стало предательство, оставившее на сердце выжженную пустыню. Я стала потерянным человеком. Призраком в собственной квартире. Дни слились в один бесконечный цикл апатии. Я перестала есть, отвечать на звонки, смотреть на себя в зеркало. Зачем? Того, кем я была, больше не существовало.

Я могла бы так и сидеть, врастая в пол, пока пыль времени не укрыла бы меня с головой. Но в этой оглушающей тишине, в самом центре моего личного ада, я вдруг услышала его. Голос отца.

Он был моим ангелом-хранителем, пока был жив. Суровый мужчина с мозолистыми руками плотника и душой музыканта. Он никогда не говорил громких слов о поддержке. Вместо этого он вёл меня в городскую Кирху,где по воскресеньям играли на органе. "Музыка, – говорил он, хрипло откашлявшись, – это разговор со Вселенной. Или с самим собой. Что, в общем-то, одно и то же. Когда слова бессильны, играй. Звук вытащит из тебя всю грязь, всю боль. Он заполнит пустоту".

Это воспоминание стало моим "последним средством". Я поднялась. Ноги не слушались, тело было чужим и слабым. Я не знала, открыта ли Кирха, пустят ли меня, работает ли ещё тот самый орган. Но я шла. Шаг за шагом, как по канату над пропастью, цепляясь за этот образ: отец, сидящий на скамье, и я, маленькая девочка, с восторгом и страхом касающийся пожелтевших клавиш.

Дверь оказалась не заперта. Внутри царил полумрак, пахло ладаном и вечностью. Орган возвышался в дальнем конце зала, величественный и молчаливый, как спящий гигант. Я села на скамью. Пальцы дрожали. Я не играла много лет. Что я могла сейчас извлечь из него, кроме фальшивых, жалких звуков, отражающих мою разбитую душу?

Я закрыла глаза и просто нажала на клавиши. Сначала робко, потом смелее. И он ответил. Низкий, густой, всепроникающий гул наполнил пространство. Он вибрировал не в ушах – он вибрировал в костях, в грудной клетке, вытесняя собой пустоту. Я играла. Не по нотам. Я играла свою боль, своё отчаяние, свою потерю. Я кричала через эти трубы, рыдала басовыми регистрами и высокими, звенящими нотами.

И в какой-то момент, на пике этого звукового шторма, я почувствовала, как что-то внутри меня сдвинулось. Будто огромный камень, давивший на грудь, треснул и рассыпался в пыль. Музыка вытаскивала из меня тьму, как и обещал отец. Она не давала ответов и не обещала, что всё наладится. Но она напомнила мне, что я ещё жива. Что внутри меня есть что-то, способное создавать эту мощь, эту красоту, этот величественный рёв.

Я закончила играть, когда последние лучи солнца окрасили витражи в кроваво-красный цвет. В зале стояла звенящая тишина. Я сидела, обессиленная, но впервые за долгие месяцы я дышала. Глубоко и свободно. Это был не конец. Это был мой первый шаг обратно. Мой подъём.




#Wilhelmina_von_Stauffenberg
#
#
#Следуй_за_Штормом
#Королевская_Анархия