Иннокентьевна Я

Иннокентьевна Я
30 сентября 2014

Юлия Кашуба
Гудел привычным гулом город,
Плескалось море об утёс,
А волчью стаю сильный голод
На крыльях вдаль куда-то нёс.
Бежали все: хромой,здоровый,
Волчёнок плёлся у хвоста.
Такой побег для них не новый,
Ведь жизнь у волка не проста.
Ломило лапы, ныли кости,
А волки мчались за прибой
Лишь в лунной и холодной ночи
Наполнил лес истошный вой.
Протяжный, звонкий и сердечный,
Впитавший боль, впитавший страх,
Отчаянный и бесконечный
И мысли затмевающий в умах.
Вот волчий вой затих, и снова,
Встречая новый день, бегут.
Не слыша ласкового слова,
С собой проклятия несут.
На них негаданно-нежданно
Напал их злейший враг. Кто он?
Пусть слышать это слишком странно,
Ведь этот враг во всём умён.
Он "хомо-сапиенсом" кличет
Себя и свой жестокий род.
На волка пальцем злобно тычет
И сколько лет уж не поймет
Волк - зверь, волк - хищник, волк - охотник,
И волк - он тот же человек,
Но волк сородичей не тронет.
Закон природы дан навек.
Волк жизнь свою отдаст за стаю,
А человек, он трус, сбежит.
" Пусть лучше стыд я испытаю,
Но жив останусь" - так привык.
Волк будет драться, сколько сможет,
Пока другие вдаль уйдут.
Он им продолжить жизнь поможет,
Хоть не оценят, не поймут...
Смельчак упал от пули мерзкой,
Завыл вовсю в последний раз,
А человек с ухмылкой дерзкой
Смотрел вслед стае, что волк спас.
Волк выл всё тише, тише, тише...
В его глазах бездонных, в океане слез
луна тонула, завыванья слыша,
Вой ветер в никуда унёс.
Когда луна зашла за тучу смерти,
Потух огонь и искорка в глазах,
В глазах, почти что человечьих,
В глазах, которые не тронул страх.
Гудел привычным гулом город,
Плескалось море об утёс,
А волка смерти стальной холод
В небытие на крыльях нёс.
А стая вдаль бежала смело,
Хотела есть, хотела пить.
Не человечье это дело,
Решать, кому и сколько жить.
Вперёд глядели те же умные глаза,
Бездонные озёра, полные печали,
В единый вой сливались голоса,
В ночь изгнанной людьми,
Голодной
Волчьей стаи.
16.09.2003