Белый подошёл к печатной машинке, методично просунул и закрепил бумажный лист, и сел за стол. Дымный чай в глубокой керамике медленно вознесся, движимый его руками и провалился в разум, опьяненный тяжелым днём.
- Здравствуй, Калёное Лето – написал он и поставил чашку на стол, - сегодня был очень непростой день, он натолкнул меня на не менее непростые мысли. То, что я скажу, может показаться тебе странным и даже не понравиться.
- Знаешь – он почесал себе затылок и прищурился, улыбаясь – мне кажется жизнь не в деньгах и не в работе. Мне кажется, жизнь – это не килограммы благ и техники, стоящей на кухне. Не уют и комфорт, задаваемый диваном и пластмассовым ящиком напротив. Это не хрустальная посуда внутри стеклянного шкафа, не вечная погоня, в которой мы с тобой, Калёное Лето, часто грязнем.
- Друг – он попытался сделать серьезное лицо, но сквозь него просачивалась довольная ухмылка, - комфорт и уют – это бесконечно здорово. А сегодня мне виделось иное. Сегодня я плавал. Плыл на длинном надувном катамаране, с кучей болтов и гаек, деревянной палубой и грубым рундуком вместо сидения. Мы плыли против течения, гребли веслами, тёмно-синими, кажется.
- И тут случилось нежданное – он сделал ещё один глоток чая и продолжил, - начался кромешный ливень. Горизонт стал монохромным, а нас накрыло водной стеной, в доли секунды промочившей нас до нитки. Мы продолжали грести, ещё усерднее, чем до этого. А потом я не выдержал и начал петь, заливисто так, будто вернулся в беззаботное детство.
- Ты не поверишь, я взрезал веслом течение, мокрый до трусов. Холодный ветер пробирал до самых кончиков, а капли жестко разбивались обо всё вокруг. В этот самый момент я чувствовал – я действительно, по-настоящему живу.
войдите, используя
или форму авторизации