ОБО ВСЕМ

Марине понравилась запись

Обо Всем
6 октября 2016

Сказка ложь, да в ней намек — добру молодцу урок.
Александр Сергеевич Пушкин


МУДРАЯ ЖЕНА
Русская сказка под редакцией Михаила Шолохова

Поехал царский сын на охоту. Гонялся за красным зверем, да и не заметил, как заехал в незнакомое место. Коня остановил и не знает, куда тронуться, как выбраться на дорогу.

Поехал направо — лес стеной стоит, налево повернул — лес: нет нигде ни пути, ни дороги.

Так кружил он от вечерней зари до утренней. Конь под ним притомился, и сам из сил выбился, а лесу конца-краю нет.

Поутру, как стало светать, приметил: стежка вьется. Обрадовался, направил коня по следу, и вывела его стежка-дорожка из лесу на широкое поле, на чистое раздолье.

Окинул взглядом местность, деревню увидал. Добрался царский сын до деревни и повернул к избе, где дым из трубы столбом валил.

«Коли печь топится, — думает, — хозяева не спят».

Спешился, коня привязал, сам на крыльцо поднялся, вошел в сени и только дверь в избу размахнул, как видит: выскочила из-за кросен девица, метнулась за печь и оттуда говорит:

— Худо, коли двор без ушей, а изба без очей. Не обессудь, добрый молодец, постой у порога.

Царевич думает:

«Что это она говорит, уж в своем ли разуме?»

Потом спрашивает:

— Ты что, одна живешь или родные есть?

— Зачем одна, — девица из-за печи отвечает, — есть у меня отец с матерью да брат, только сегодня никого дома не случилось.

— Где они? — спрашивает гость.

— Родители пошли взаймы плакать, а брат угнал сто рублей на пятак менять.

И опять царский сын ничего не понял.

В ту пору девица вышла из-за печи.

Вскинул на девицу глаза царский сын, да так и обомлел: стоит как пень, слова не вымолвит и шагу ступить не может.

До чего хороша девица — весь белый свет обойти, эдакой не сыскать. Коса русая ниже пояса, голубые глаза ярче звезд горят, щеки — маковый цвет, и сама вся, будто утренняя заря.

Приветливо на гостя взглянула, промолвила:

— Проходи, садись да сказывай, как тебя звать-величать и за каким делом к нам пожаловал?

Опомнился царский сын, прошел, сел на лавку и рассказал, как по лесу блуждал, как в деревню попал, а сам от девицы глаз отвести не может.

— Что это ты говорила про двор без ушей да про

Улыбнулась девица.

— А чего тут мудреного. Была бы у нас собака на дворе, онa бы залаяла на тебя, а я и услышала бы, что кто-то не свой идет. Вот тебе и двор без ушей.

А про избу без очей вот к чему сказала: были бы в семье дети, они бы в окно увидели незнакомого человека и мне бы сказали, — вот и не застал бы ты меня врасплох, неприбранную.

— Ну, а про родителей да про брата что рассказывала? — гость спросил.

«Ой, какой бестолковый, недогадливый, будто неживой, а виду ладный, пригожий», — подумала девица и ответила:

— Родители пошли на погост, на похороны — покойника оплакивать, а как придет черед, сами умрут, тогда добрые люди придут их хоронить да оплакивать. А брат на сторублевом коне поехал зайцев гонять. Зайца заполюет — прибыли на пятак, а коня загонит — убытку на сто рублей.

Покуда так говорила, стол накрыла.

— Садись, позавтракай: чем богаты, тем и рады.

Накормила, напоила и дорогу указала:

— Вот так поезжай, не собьешься и к вечеру домой попадешь.

Уехал царский сын и с того дня затосковал: не ест, не пьет, красная девица из ума нейдет.

Родители сокрушаются — жаль сына. Пиры и всякие потехи заводят, ничем не могут развеселить царевича.

— Надо его женить, — старый царь говорит, — обзаведется своей семьей — и всю печаль как рукой снимет.

Велел царевича позвать.

— Вот что, сын любезный, пришла пора тебе своей семьей обзаводиться: и годами ты вышел, и нам с царицей охота на внучат порадоваться. За невестой дело не станет. Любая царевна, любая королевна с радостью за тебя пойдет.

— Есть и в нашем царстве девица неописанной красоты, — царевич отвечает.

— Добро, — молвил царь-отец, — скажи, куда сватов засылать, в чьем боярском дворе зазноба завелась?

Рассказал царский сын, как он на охоте попал в незнакомую местность и как в дальней деревне увидал девицу-красавицу.

— Не царевна она, не боярышня: черносошного крестьянина дочь мне по сердцу пришлась, и никакой иной невесты не надобно.

Царь ладонями всплеснул, ногой топнул:

— Век тому не быть, чтобы я с холопами породнился!

— Воля твоя, а мне лучше век не жениться, чем немилую взять, — поклонился сын отцу и ушел в свою горницу.

Задумался царь: «Теперь-то он из моей воли не выйдет, а как станет на царство после моей смерти, все равно женится на холопке».

Пошел к царице, рассказал все, как есть. Та — в слезы:

— Ой, пришла беда! Что станем делать?

— Я придумал, — царь говорит. — Эй, слуги, позовите царевича!

— Думали мы, гадали, с матерью-царицей совет держали, и вот тебе наша родительская воля, — сказал царь сыну. — Коли исполнит девица три задачи, — будь по-твоему, женись на ней, а не исполнит — пусть пеняет на себя: не топтать ей больше зеленой травы.

И подал один льняной стебелек:

— Перво-наперво пусть из этого льна пряжи напрядет, из пряжи той полотна наткет да мне рубашку сошьет, — погляжу, какова мастерица, в рукоделье искусница.

Повез царский сын отцовский наказ.

Увидала его девица в окно, выбежала на улицу. У ворот гостя встретила, ласково взглянула:

— По доброй воле заехал, или неволя привела?

Забилось сердце у царевича. Стоит он, с ноги на ногу переминается, молчит. Потом осмелился и проговорил:

— Полюбилась ты мне, девица-душа. Приехал я тебя замуж звать.

Зарделась девица и стала еще краше. Потом чуть слышно промолвила:

— Коли так привелось, видно, так тому и быть, люб и ты мне. Мои родители перечить не станут, и тебе своих отца с матерью надо спросить.

Царевич без утайки рассказал все, что дома было, и подал льняной стебель.

Выслушала девица царский наказ, улыбнулась. Потом выломала из веника березовый прут.

— Пусть из этого прута сделают прялку и челнок, пусть веретен наточат да бердо приготовят что ни есть для самого тонкого полотна, тогда и я царский приказ исполню.

Воротился царский сын домой, подал царю березовый прут и сказал, о чем девица просила.

Удивился царь, досадует про себя: «Ну ты хитра, а я похитрее тебя!»

Приказал принести сотню вареных яиц:

— Отвези невесте, пусть из этих яиц цыплят выведет и к свадебному столу откормит.

Выслушал царевич новый приказ, опечалился, а перечить не посмел, поехал к невесте.

Девица яйца приняла, принесла горшок с пшенной кашей и говорит:

— Отдай это пшено царю, пусть его посеют да просо вырастят, другого те цыплята не станут клевать.

Воротился царевич, отдал отцу кашу.

Выслушал царь слова девицы и велел царевичу придти через три дня.

Думал старый царь и день и другой, на третье утро встал веселый, посмеивается:

— Ну, теперь будет холопка знать, как с царем тягаться!

Сына позвал:

— Поезжай, зови суженую в гости, надо нам перед свадьбой посмотреть будущую невестку. Пусть она будет не в платье, не без платья; не с подарком, не без подарка; не пешая, не конная, а верхом.

Приехал царевич к невесте, пересказал царский приказ. Отец с матерью и брат запечалились:

— Ох, неспроста царь задал эдакую задачу!

И царевич загрустил.

А девица-краса веселехонько отвечает:

— Передай родителям, пусть завтра после полудня ожидают.

Распростился жених, уехал.

Говорит девица: — Поймай мне, братец, к утру живого зайца да живую перепелку.

Брат тотчас отправился в лес. Девица родителей утешает.

— Ни о чем не тужите, не печальтесь — все дело уладится.

На другой день после полудня царь сидит в верхнем тереме, глядит в окно. Заметил девицу и дал слуге приказание: как только ворота перед ней откроют — спустить с цепи самых лютых кобелей.

А сам засмеялся:

— Только ты и жила на свете — в клочья разорвут.

Глядит в окно. Ближе и ближе девица, и видит: вместо платья на ней многорядная частая сеть накинута — не в платье, не без платья.

Поводьями девица правит, прутом зайца взнузданного погоняет — ни пешая, ни на коне, а верхом.

И только девица ворота отворила, как бросились на нее страшенные цепные псы.

Царь кинулся вон из терема, скорым-скоро спустился вниз, выбежал на крыльцо и видит: далеко-далеко за воротами скачет заяц, а за ним две собаки гонятся, расстилаются.

Скрипнула ступень, глянул царь — поднимается по лестнице девушка, многорядно в частую сеть закутанная и столь красивая, что ни вздумать, ни сказать, ни пером описать.

Поклонилась девица и с улыбкой говорит:

— Много чести мне, коли сам царь на крыльцо встречать вышел.

Руку протянула:

— Вот мой подарок.

Царь хотел подарок взять, а девица пальцы разжала, и в ту же минуту — порск: перепелка взвилась, мимо самого царского носа кверху поднялась.

Царь бороду задрал, в небо глядит.

— И не с подарком, и не без подарка, — говорит девица, улыбается, — как наказано, так и есть.

Царь на перепелку загляделся, оступился и кулем повалился под лестницу, только ступени трещат.

Кинулась девица на помощь, слуги сбежались, помогли царю подняться.

Стоит царь, ойкает, бока почесывает.

Царевич услышал шум, выбежал на крыльцо, увидел невесту, обрадовался.

В ту пору и царь опомнился, приосанился.

— Ну, любезная гостья, уважила, все как есть по-моему сделала. Пойдем в покои, там тебя царица ждет.

А сам думает: «Делать нечего, царское слово негоже нарушать. Ну, а вперед видно будет».

Ухоронилась девица за смородинный куст, сбросила сеть и оказалась в нарядном платье. Все глядят на нее — не наглядятся, переговариваются между собой:

— Эдакой красоты век не видано!

И царица слезы осушила, повеселела сразу, как только увидала девицу — ненаглядную красоту.

Царь говорит:

— Все три задачи невеста исполнила, теперь можно веселым пирком да за свадебку приниматься.

Скоро свадьбу сыграли, и живут молодые душа в душу, не нарадуются. Много ли, мало ли прошло времени, старый царь с царицей задумали поехать в иное царство, к царициной сестре в гости.

Перед отъездом царь сыну с невесткой говорит:

— Покуда не вернусь, ты, сын любезный, царством правь — суды суди и ряды ряди, во всем твоя воля, а ты, невестушка, за кладовыми да за поварней гляди, добро береги и, смотри, в царские дела не встревай — то дело не бабьего ума. Не послушаешь — на себя пеняй.

Уехали царь с царицей. А царевич как-то раз ездил на охоту. На обратном пути у городских ворот остановил его бедный мужик.

— Добрый человек, скажи, как мне царя повидать?

— Зачем тебе надо царя повидать? — спрашивает царский сын.

— А затем, — мужик отвечает, — чтобы узнать, совсем ли правда на свете перевелась?

— Почему ты думаешь, что правда на свете перевелась? — царевич спрашивает.

— Потому, что бедный человек всегда и во всем кругом виноват, а богатый всегда и во всем прав, — отвечает мужик.

— Как так? — дивится царевич.

— А вот как, — мужик говорит, — довелось мне вчера судиться с богатым соседом, и я на себе испытал, что богатый деньги судье дает, потому всегда прав оказывается. И в таком суде правды нет.

Расспросил царевич, с кем мужик судился и какой судья судил, потом говорит:

— Завтра в полдень приходи в царский дворец.

Воротился царевич домой и приказал позвать того судью и богатого крестьянина во дворец.

На другой день собрались на царском дворе судья, богатый крестьянин и бедный мужик.

В полдень вышел царевич на крыльцо, спрашивает бедного мужика:

— Говори, что надобно от царя.

— Чтобы по правде нас рассудил, — ответил бедный мужик и стал рассказывать. — Собрались мы с соседом на базар. В его телегу запрягли мою кобылу. В пути-дороге пристигла нас ночь, остановились в поле. Утром глядим — жеребенок под телегой лежит: моя кобыла ожеребилась.

— Нет, врешь! — богатый мужик закричал. — Это моя телега ожеребилась!

Спрашивает царевич судью:

— Ты, судья, что скажешь? Кому жеребенка присудил?

— Я судил по правде: чей жеребенок, тому и присудил, — и богатого крестьянина указывает: — Его жеребенок.

— Как о том узнал? — царевич спрашивает.

Судья отвечает:

— Так ведь жеребенок-то под телегой лежал, стало быть, ожеребилась телега, а не кобыла.

Задумался царевич:

«В самом деле, ведь если бы кобыла ожеребилась, зачем бы жеребенку под телегой лежать? Судья, кажется, правильно рассудил».

В ту пору выбежала на крыльцо молодая жена царевича.

— Чей жеребенок, легко узнать, что тут долго думать.

— Как так легко узнать? — спрашивает царевич.

— А вот так, — жена отвечает: — жеребенок за матерью побежит. Ты со своей телегой поди налево, — говорит она богатому мужику, — а ты свою кобылу в другую сторону веди, — приказывает бедняку.

Так и сделали, и жеребенок побежал за кобылой.

— Видишь, — говорит она царевичу, — не по правде судья суд судил.

И присудил царевич: отдать жеребенка бедному мужику, а неправедного судью от должности отрешил.

Старый царь с царицей домой воротились. Стали ему бояре наговаривать.

— Без тебя, царь-государь, мужичья дочь, лапотница, все дела вершила, много верных слуг твоих от должностей отрешила, а царевича совсем околдовала. Во всем он ей потакает, нас, бояр, и приказных людей ни во что не ставит.

Позвал старый царь невестку.

— Ты меня не послушалась, и за то тебе наказанье: уходи куда знаешь.

Спрашивает она:

— Куда я пойду, как жить стану, когда мое самое дорогое здесь?

Старый царь думает: «Жемчугов да нарядов дорогих жалеет», — и говорит:

— Бери все, что хочешь, только уходи с глаз долой, чтобы к утру тебя тут не было.

И приказал коней запрягать.

На другое утро спрашивает царь:

— Уехала ли лапотница?

— Уехала и царевича увезла, — отвечает дворецкий.

— Как так царевича увезла? — царь закричал.

— Сказывала, — отвечает дворецкий, — что ты ей позволил взять самое дорогое, а дороже мужа-де нет ничего.

Забушевал царь:

— Так ведь я про наряды думал. Сейчас же погоню послать, воротить назад!

Царевича с женой воротили.

А как умер старый царь, заступил сын на царство и во всех делах советовался с мудрой женой.