Её называли «Железной леди Советского Союза», «Екатериной Великой» и она была единственной представительницей слабого пола, которой удалось сделать столь головокружительную карьеру в советской партийной иерархии - она прошла путь от простой ткачихи до секретаря ЦК и министра культуры. Эта женщина встречалась с королями и диктаторами, с ней дружили великие музыканты и актёры, одного её слова было достаточно, чтобы вознести деятеля культуры на Олимп славы или безжалостно уничтожить его карьеру навсегда. Благодаря ей даже в разгар холодной войны в СССР проходили международные фестивали, куда приезжали иностранные знаменитости - и это несмотря на то, что в то время в стране нещадно боролись со всем западным…
Екатерина Фурцева. Единственная в СССР женщина-министр, которую и уважали, и ненавидели. Те, кто не любил её, за глаза презрительно называли «ткачихой», ссылаясь на то, что в ранней юности она окончила фабрично-заводское училище и работала на фабрике «Большевичка». У неё, министра культуры СССР, действительно, было только семь классов среднего образования, а высшее - она получала по комсомольской путевке в Институте тонкой химической технологии, где больше занималась общественной деятельностью, нежели учёбой (химиком Фурцева потом не проработала ни дня). И не секрет, что к культуре Екатерина Алексеевна не имела никакого отношения - до тех пор, пока её не возглавила - и все прекрасно это понимали. Как говорил телеведущий Леонид Млечин, написавший о Фурцевой книгу, «она была далека от культуры. Но со временем стала отличать высокое искусство от невысокого».
При этом Фурцева была одной из самых ярких и интересных женщин Советского Союза. Её личное обаяние всегда привлекало к ней внимание вышестоящих властей. Деятелям культуры же часто приходилось с ней нелегко. И хотя многие отмечали жёсткий характер Фурцевой, невольно сравнивали её с предшественником на посту министра, Николаем Михайловым - с ним приходилось куда сложнее. Поэтому всё же тёплых воспоминаний о Фурцевой сохранилось куда больше, чем плохих.
— Екатерина Алексеевна, что вам налить?
— Мне, как мужчинам, водки, — обычно отвечала Фурцева, стараясь вести себя как мужчина в компании, где она была единственной женщиной.
Можно только представить себе, как нелегко ей было «вознестись на Мавзолей» в стране, где правили мужчины! Но у неё получилось. Получилось стать самой влиятельной женщиной советской культуры и оставить о себе след в истории страны…
Екатерина Фурцева (это была её девичья фамилия) родилась в 1910 году в Тверской губернии, в деревушке неподалёку от Вышнего Волочка. Отец погиб на полях Первой мировой войны, а мама, Матрёна Николаевна, всю жизнь проработала на ткацкой фабрике. Такая же судьба ждала бы и Екатерину, если бы через два года работы на ткацкой фабрике она не решила круто изменить свою жизнь. В 20 лет по комсомольской путевке она покидает свой родной городок и направляется в Москву…
Вообще, карьера Фурцевой - от ткачихи до одного из первых лиц государства - выглядит сказочной, однако в 1930-е и 40-е годы по комсомольско-партийной линии случались и не такие взлёты. Тем более, в 1950-х Фурцеву связывала дружба с Никитой Хрущёвым. Поговаривали даже об их романе, но это были лишь слухи - Хрущёв был однолюб, а Фурцеву он приметил как специалиста, когда она работала в московском аппарате. Не зря говорили, что Никита Сергеевич хоть директора совхоза мог сделать министром, но стоило только ему перестать нравиться, как он отправлял человека обратно.
Когда началась война, Екатерина Фурцева была секретарём Фрунзенского райкома партии — самой большой партийной организации, куда входили все учреждения центра столицы. К тому времени она была замужем за лётчиком Петром Битковым, с которым познакомилась на курсах инженеров гражданского воздушного флота в Ленинграде. В первые дни войны Битков отправился на фронт, а беременная Екатерина была эвакуирована в Куйбышев. Дочери Светлане исполнится всего 4 месяца, когда её отец вернётся, чтобы сообщить жене о другой женщине.
Заглушить личное горе 32-летняя Екатерина пытается с помощью работы. Партийная жизнь для неё теперь — замена и семье, и быту. Считается, что ключевую роль в начале карьеры Фурцевой сыграл первый секретарь Фрунзенского райкома столицы Пётр Богуславский - он испытывал к ней трепетные чувства, и она, возможно, отвечала ему взаимностью. Именно он научил её аппаратной жизни и тому, как ей, женщине, выживать в политических играх мужчин.
Те, кто лично знали Фурцеву, говорили, что в своей карьере она не шла по головам, но стремилась всегда выгодно выделяться среди общей массы - и её заметили. Поначалу она всё чаще стала появляться на мероприятиях, где могла встретиться с представителями высшей партийной элиты, а в 1949 году, на партийном концерте в Большом театре, пробил её «звёздный час». В перерыве председатель Президиума Верховного Совета СССР, Николай Шверник, представил её Сталину. И надо признать, на него Фурцева произвела благоприятное впечатление - он даже пожелал, чтобы при совместном фотографировании после концерта она стояла рядом с ним. В те годы такое внимание со стороны Сталина означало только одно: перед облагодетельствованным чиновником открывались невероятные перспективы.
Екатерина Фурцева, как говорится, попала в обойму. Через несколько месяцев после памятной встречи со Сталиным она заняла кабинет второго секретаря Московского горкома партии. Её непосредственным начальником стал Никита Хрущёв, занимавший пост первого секретаря. А она - стала его любимицей. Не зря же Никита Сергеевич, уже после того, как он стал главой государства, чуть ли не перед каждым зарубежным визитом отдавал распоряжение подчинённым: «И обязательно включите в делегацию Фурцеву! Мне она будет нужна!»
Через несколько лет Хрущёв поставил Фурцеву на свою бывшую должность - так она стала первым секретарём Московского горкома, иначе говоря - градоначальником. За три с лишним года, что она провела на этом посту, облик Москвы сильно изменился: с одной стороны, были построены стадион «Лужники» и гостиница «Украина» (кстати, название придумала именно Фурцева - в проектах гостиницу называли то «Дорогомилово», то «Бородино»), с другой - началось возведение массового жилья, знаменитых «хрущёвок» (неудобных, некрасивых, но простых и дешёвых в строительстве, ставших спасением для тысяч москвичей, живших в бараках).
И Фурцева лично отвечала за то, чтобы Фестиваль молодёжи и студентов в 1957 году прошёл без сучка без задоринки. А это было очень непросто. Например, в день открытия Фестиваля очень опасались давки, подобной той, что случилась на похоронах Сталина: вся Москва высыпала на улицы, чтобы приветствовать автоколонну с иностранными гостями, следующую от ВДНХ до «Лужников». У организаторов уже началась паника, но Фурцева всё взяла в свои руки - приказала объявить по репродукторам (они тогда висели повсюду), что открытие задерживается. А потом, посмотрев на карту Москвы, разделила автоколонну на два потока, параллельно двигавшихся к стадиону. Открытие было безупречным, как и весь фестиваль. Хрущёв был восхищён её работой.
И в том же 1957 году Фурцева очень сильно помогла Никите Сергеевичу и можно сказать - спасла его от заговора. Маленков, Каганович и Молотов давно мечтали снять Хрущёва с поста главы государства - и не в последнюю очередь благодаря ловким интригам Фурцевой им это не удалось. На заседании Президиума ЦК, которое было закрытым (на него не пускали ни секретарей, ни стенографисток) семь человек из одиннадцати выступили против Хрущёва, которому ставилось в вину очень многое (особенно уничтожение сталинской системы), и Фурцева как кандидат в члены Президиума ЦК на этом заседании присутствовала. Когда дело приняло неожиданный оборот, она, как в полудетективном сюжете, время от времени стала покидать зал заседаний. А выходила она, как потом оказалось, не просто в «женскую» комнату. Из своего кабинета, что был по соседству, Фурцева звонила председателю КГБ Серову и секретарю ЦК Игнатову, призывая их прийти на помощь Хрущёву. Игнатов сумел поднять 20 членов ЦК, которые немедленно прибыли на заседание Президиума и потребовали созвать Пленум. В итоге Хрущёв остался на своём месте.
Екатерина Алексеевна и так была секретарём ЦК КПСС, а после этой истории стала ещё и членом Президиума ЦК. Ни одна женщина за всю историю СССР не достигала в стране более высокого положения. Правда, симпатии Хрущёва, как известно, были переменчивы - и уже в начале 1960-х Фурцева потеряла свой статус. Её «перебросили на культуру», что, конечно, можно было рассматривать как понижение.
Говорили, что это случилось после того, как Хрущёв узнал, что его соратница иногда позволяет себе критику в его адрес. И когда Фурцева узнала причину опалы, даже попыталась свести счёты с жизнью. Но, к счастью, её успели спасти. «Дамские капризы. Что вы хотите, у Екатерины Алексеевны банальный климакс!» — так на Пленуме ЦК отреагировал Хрущёв на известие о попытке самоуbийсtва Фурцевой. Он, как и многие другие, полагал, что Фурцева просто хотела вызвать к себе жалость и вернуть утраченное положение.
Фурцеву спасли, но она долго лежала в больнице - лечилась от тяжелейшего нервного стресса. А придя в себя, с рвением принялась за новое дело.
Каким она была министром? Однозначно сказать невозможно. Одни называли её чуть ли не спасительницей культуры, другие считали, что она занимает не своё место.
Да, Фурцева не отличала симфоническую поэму от оперы и при этом «пробивала» организацию в Москве гастролей театра «Ла Скала» и оркестра Дюка Эллингтона. Не без её протекции фильм великого Федерико Феллини «Восемь с половиной» получил Гран-при Московского кинофестиваля, и она же разносила Михаила Ромма за фильм «Обыкновенный фашизм». Фурцева спасала от закрытия театр «Современник» и разгоняла выставку абстракционистов. Она поддерживала в трудную минуту Олега Ефремова и Галину Волчек и одновременно устраивала гонения на журнал «Новый мир» и его главного редактора Александра Твардовского…
«Она любила своё дело, любила артистов. Многим она помогла стать тем, кем они стали. <…> Да, она была частью той системы, но, в отличие от многих, работала в ней со знанием порученного ей дела. Сейчас всем уже стало ясно, что лучше министра культуры после Екатерины Фурцевой у нас не было», - говорил Муслим Магомаев.
В то же время многие деятели культуры отмечали жёсткость её характера, плохое понимание многих сфер искусства, в особенности живописи и музыки, стремление запрещать те произведения искусства, которые хоть немного выбивались из унылого советского ряда. Под запрет попадали и многие театральные постановки, и фильмы, и зарубежные исполнители. Так, именно антипатия Фурцевой к новым течениям молодёжной музыки 1960-х годов привела к тому, что в СССР так и не состоялись гастроли легендарных английских рок-групп «Битлз» и «Роллинг Стоунз».
Великому музыканту XX века Мстиславу Ростроповичу по указанию Екатерины Фурцевой тоже запретили выступать в СССР. Причиной запрета стало то, что музыкант укрывал на своей даче опального писателя Александра Солженицына. В итоге Ростропович и сам оказался в опале, следствием чего стал его вынужденный отъезд из СССР.
Но всё-таки хорошего и полезного Екатерина Алексеевна сделала, несомненно, больше. Театр эстрады, Государственный Концертный зал «Россия», театр на Таганке, Городской Дворец творчества детей и юношества, новое здание МХАТ и многое-многое другое было построено по инициативе Фурцевой.
Не многие знают, но именно благодаря ей в Советский Союз были возвращены многие художественные произведения. Хотя Леонид Млечин, автор самой подробной на сегодняшний день биографии Фурцевой, считает, что она сама не так уж много решала в культурных вопросах: над ней стояли другие партийные начальники - и каждый со своим представлением о прекрасном. Так, за неделю до 70-летия МХАТа Фурцева ещё не знала, кому из артистов театра в ЦК КПСС решат дать звания и награды, а кому - нет: она не только не принимала участия в этом обсуждении, с ней даже не советовались (потом рассказывая об этом журналисту, она разрыдалась).
Так и в истории со скульптором Эрнстом Неизвестным, у которого были большие проблемы из-за того, что его произведения в ЦК казались уродливыми (Хрущёв называл их «тошнотворной стряпнёй») - и шишки снова валились на Фурцеву. Она говорила скульптору: «Эрнст, ну перестаньте, ну сделайте что-нибудь красивое. Сейчас с вами говорит не министр культуры, а женщина. Пожалейте женщину! Если бы Вы знали, сколько у меня неприятностей из-за вас... Товарищи так сердятся!»
С людьми искусства ей порой приходилось общаться, как с детьми. Фурцева лично мирила Галину Уланову с главным балетмейстером Большого театра Лавровским. Лично уговаривала заартачившегося Олега Стриженова играть Андрея Болконского в «Войне и мире» (не уговорила - и роль ушла к Тихонову). При этом со многими артистами и режиссёрами она дружила, и порой вела себя удивительно кокетливо для министра. Вспоминают, как однажды она запросто приподняла юбку выше колена и спросила у Олега Ефремова: «Олег, ну скажи, у меня же красивые ноги?»
Екатерина Алексеевна считалась одной из самых элегантных женщин в СССР. По легенде, её муж Николай Фирюбин, когда поехал в качестве посла в Югославию, взял с собой манекен, в точности повторявший фигуру жены - и на него шились или примерялись прекрасные платья.
Приход к власти Брежнева практически не сказался на судьбе Фурцевой. Она по-прежнему оставалась министром культуры и понимала, что выше ей уже не подняться. Да и, видимо, не особенно стремилась - работа в министерстве её увлекала, она чувствовала, что нужна людям. Но в начале 1970-х вокруг её имени разразился новый скандал. Якобы стройматериалы для загородного дома были куплены не совсем законно, гораздо ниже их реальной стоимости. Фурцева просила во всём разобраться, даже создать комиссию. Но комиссию так и не создали, министру культуры объявили строгий выговор, а дачу заставили продать государству. В вскоре пошли очень серьёзные разговоры о том, чтобы отправить 63-летнюю Фурцеву на пенсию. И она воспринимала всё это очень тяжело. Говорят, даже сказала подруге: «Что бы там ни было, но умру я министром». А параллельно с этим развернулась её личная драма: муж встретил другую женщину…
Екатерина Алексеевна находилась в депрессии: муж ей изменял, высшее руководство не ценило, вокруг неё постоянно плелись интриги, возникали скандалы... Когда дочь вышла замуж, а мамы не стало, Фурцева осталась совершенно одна. «Вообще, она была несчастна в том отношении, что о ней никто никогда не заботился. Она никому была не нужна. Близким людям тоже! — сказала однажды о Фурцевой знаменитая певица и её подруга Людмила Зыкина. - Редко, очень редко выдавались такие мгновения, когда Екатерина могла сказать себе: «Я счастлива…».
Фурцева с Зыкиной любили вместе ходить в баню. Так случилось, что вечером, накануне той роковой ночи, они тоже парились в бане, после чего Зыкина поехала домой готовиться к поездке в Горький, а Фурцева отправилась на банкет по случаю юбилея Малого театра. Ночью министр культуры позвонила подруге и попросила быть осторожней в дороге, при этом голос у неё был грустный, а на следующий день Зыкиной сообщили о том, что Фурцевой больше нет.
Её не стало в ночь с 24 на 25 октября 1974 года. Власти сообщили, что у министра культуры произошёл сердечный приступ, но в народе сразу пошёл слух о том, что на самом деле Фурцева покончила с собой. Кстати, её дочь Светлана придерживалась этой версии - как и многие другие.
Бывший председатель КГБ СССР Владимир Крючков в 2001 году на вопрос корреспондента, действительно ли смерть Екатерины Фурцевой не была естественной, ответил: «…Все знавшие её товарищи утверждали, что она покончила жизнь самоубийством в ванной комнате собственной квартиры. У неё не было проблем с сердцем, а вот жалобы на одиночество и непонимание - были».
войдите, используя
или форму авторизации