Река Лена от истока — перевал Солнцепадь
---
У дофамина имеются пять рецепторов — от D1 до D5. Четвёртый рецептор DRD4 отвечает за комбинаторное поведение, за поиск новизны. Когда этот ген простой и короткий, человеку проще получить удовольствие. А когда сложный и длинный, людям приходится серьёзно постараться, чтобы получить внутреннее вознаграждение. На DRD4 строится биологическая статусность, доминантное поведение, вечный поиск приключений. Ген так и прозвали: ген путешественника.
Вавиловский журнал генетики и селекции
2014, том 18, No 4/3
---
29 июля настал наш черёд меряться рецепторами DRD4 — у кого сложнее и длиннее. С двухтысячного года я не ходил автономные многодневные маршруты со случайными людьми — а наш состав был именно таким. Фактически, в экспедицию пошли три группы: я и мой напарник — одна; двое геологов — вторая; и егерь Сергей — третья. Мы с Димой до старта не знали никого из троих лично, также, как и они нас. Предварительное общение онлайн ничего принципиально не меняло. Мы все решились на эксперимент, интересный и сложный.
С другой стороны, в моей практике сочетались успешные путешествия в разношёрстных компаниях, с виду ни к чему не способных. И полные провалы экспедиций, в окружении людей, которые выглядели абсолютно надёжными. Поэтому, внутренне я был готов к любому развитию событий. Скорее всего, также настроились и остальные участники.
Самым тревожным для меня моментом было отсутствие общей цели. Двое собирались на исток реки, с дальнейшим сплавом и обязательными съёмками (они занимают примерно треть времени). Двое шли искать и собирать камни, без ограничения по срокам. Ещё один человек выполнял государственное задание — сопровождение группы. Единой цели не было.
Здесь прятался настоящий конфликтный потенциал. И таких комбинаций мне ранее не встречалось. Однако, сложность маршрута работала на нас. К тому же, две недели в тайге — это не полгода на полюсе.
— Чем хуже, тем лучше! — вспомнил я свой любимый слоган и зажмурился от яркого солнца.
Утро было сказочным: лёгкая дымка, штиль, ни намёка на облачность. Метеостанция, которая работала здесь же, на мысе Покойники, давала нам сутки хорошей погоды. Уже с 31 июля прогноз обещал ливни, шквалистый ветер, резкое похолодание. Мысленно мы попрощались с летом и приготовились к самому сложному испытанию на нашем маршруте.
Восемь километров к подножию перевала группа преодолела за два часа. К началу тропы нас забросил мотовездеход, в три рейса.
С этой точки, 29 июля 2021 года, в 10:30 по местному времени, стартовала автономная часть нашей экспедиции.
С первых минут на тропе я ощутил некоторые проблемы с развесовкой. Ещё недавно рюкзак на 30 килограмм был для меня неким запредельным весом. А сейчас я выглядел как шагающий экскаватор, движущийся в соседний карьер. С одним отличием — эти машины сделаны из железа.
Основой для моего груза служил титановый каркас, на нём как фундамент крепился поперёк баул на 40 литров, сверху на бауле стоял рюкзак на 60 литров, слева висела лодка, справа палатка. Сверху всю эту красоту прикрывал спасжилет. Вставал я как ультратрансформер, по частям, с ассистентами: один тянул спереди, другой толкал сзади. По мере восхождения мастерство росло и скоро я сократил одного помощника. А к вечеру и второго, о чём пришлось пожалеть...
Ещё в процессе подготовки к экспедиции, я каждый день испытывал организм на горном рельефе, с постоянным контролем пульса. Перед стартом мы договорились, что идём по нему. Я был самым старым старшим участником в группе. Никто не возражал.
В первые 300 метров по высоте я ждал, когда сработает вибросигнал в часах, настроенный на 160 ударов. Не дождался. Все устали и устроили первый привал, у звонкого ручья. Примерно на этой высоте, в моей программе путешествия, были прописаны следующие пункты:
коллективная измена;
всеобщая безусловная паника;
разделение груза на приемлемые части;
подавление упаднических настроений, агитация, проповедь;
продолжение движения поступательным методом, типа «челнок».
Пока я готовил речь, группа поднялась и пошла дальше.
— Почелночим с середины, — подумал я, — Лишь бы никто не умер.
На середине подъёма никто не умер. Вероятно потому, что место было не удобным. Ручей, который здесь журчал всегда и где мы планировали обедать — высох. Мы допили оставшиеся поллитра воды, съели сухпай и внезапно заснули. Всей группой, в одну минуту, не сговариваясь. Нас просто не стало. На каком-то кривом склоне, в колючках, не снимая рюкзаков... сейчас я понимаю, что скорее всего это и была запланированная мною измена и паника. Только в изощрённо-пассивной тихой форме.
Через час, когда сон стал выглядеть совершенно неприлично, мы не сговариваясь вскочили и понеслись дальше. По дороге я вспомнил, что мы собирались челночить и у меня готова вдохновляющая речь — но часы не вибрировали и люди не падали.
Таким образом, незаметно остались позади две трети подъёма. Здесь нам удалось отыскать крохотный родник и группа встала на обед.
Глядя на этих невозмутимых людей, я пытался представить какое-нибудь страшное будущее, которое всем нам уготовано: мы не дойдём, мы разойдёмся и заблудимся, мы замёрзнем или сгорим на Солнце, нас съедят медведи — но фантазия отказывалась меня обслуживать. Мы просто шли, в нормальном темпе, без особых проблем и даже мои часы не замечали аномалий.
— Наверное поломались, — подумал я и тут мы вышли на перевал.
В 18 часов по местному времени перед нами открылась долина реки Лена.
Мы с Димой выполнили первую из своих трёх задач — вышли на верхнюю Лену.
Сейчас, по прошествии времени, разглядывая это день в деталях, я понимаю что он был ключевым на маршруте: своеобразным «туром сплочения», предельно тяжёлым с первых шагов. Стоя на перевале, я неожиданно ощутил уверенность в людях, которые меня окружали — таких чужих вчера и таких родных сегодня.
Короткий бросок к озеру Изумрудному, выход к избе, ужин и обсуждение действий на ближайшие три дня проходит как во сне. Нас накрывает настоящая таёжная тишина.
---
Материалы по теме:
войдите, используя
или форму авторизации