Истории на ночь...продолжение

Истории На Ночь...продолжение
10 октября в 17:21

Родители попрощались с угасшей дочерью в реанимации… А когда в клинику вбежал пес, все похолодели…

Супругам Смирновым не везло очень долгое время. У них не было детей. Мария Сергеевна где только ни лечилась, объездила все святые места, даже в Иерусалим путёвку купила. Её муж, Иван Алексеевич, всюду следовал за женой, как верный рыцарь, но результатов никаких.

Смирновы смирились со своим положением и решили взять ребёнка из детского дома, а лучше двух, девчонок. Они собирали дорожную сумку, чтобы поехать в соседнюю область, где находился такой приют, познакомиться с малышами. Мария упаковывала нехитрые бутерброды с домашними котлетами, как вдруг их аппетитный запах стал ей ужасно неприятен. Она помчалась в ванную, зажав ладонями рот, её тошнило.

Поездку пришлось отменить. Вместо этого Смирновы отправились в поликлинику, где и выяснилось, что Мария беременна сроком уже 16 недель. Иван чуть с ума не сошёл от радости. Гинекологи, ведущие приём, грозились вызвать охрану, если он не угомонится и не прекратит подбрасывать вверх стопки познавательных буклетов, аккуратно разложенных на журнальных столиках, словно осенние листья в саду. С того самого дня супруги переключились на режим ожидания. Иван, отринув все продукты в супермаркетах, носился как совраска по фермерскому рынку, покупая творог, фрукты, овощи без нитратов и пестицидов.

Мария соблюдала диету и режим дисциплинированно, как и положено женщине с высшим педагогическим образованием и 20-летним стажем работы в образовательном учреждении. Через несколько недель судьба преподнесла им ещё один сюрприз. Ультразвуковое обследование показало двойню.

Беременность Мария переносила тяжело. Сказывался возраст, всё-таки не девочка уже. Большую часть времени пришлось пролежать на сохранении. Но мучения были не напрасными. В положенный срок на свет появились две чудесные принцессы – близняшки. В семье началась трудная, полная забот и хлопот, удивительная, счастливая жизнь.

Дочерей назвали в честь бабушек – Екатерина и Анна. Девчонки росли спокойными, здоровенькими, радуя родителей и не доставляя им серьёзных проблем. Мама и папа с гордостью замечали, что их близняшки намного опережали в развитии своих сверстников. Были умненькими, послушными. Похожие, как две капли воды, они всё-таки отличались по характеру. Катя занималась спортом и была очень общительным ребёнком. Анна же обожала книги, природу и предпочитала одиночество. Обе сестры не чаяли души друг в друге. Было видно, насколько крепка между ними духовная связь.

Незаметно пролетело восемнадцать лет. Девочки повзрослели и стали настоящими красавицами. За Катей ухаживали молодые парни, а отбоя от поклонников не было. Она крутила ими как хотела. Девушка вела насыщенную жизнь, получив КМС по плаванию, объездив всю страну и занимая призовые места. На одном из соревнований Катя познакомилась с Артемом, заводным весёлым парнем. Ребята понравились друг другу, началась активная переписка. А потом они решили пожениться, о чём и сообщили родителям. Анна же, домоседка, вела практически замкнутый образ жизни. Друзей не заводила, хватало общения с родителями и сестрой. Из города выезжала редко, вообще не любила путешествовать.

У Анны было любимое хобби – кулинария. Из простых продуктов она создавала шедевры вкуса. И частенько домашние, в том числе и Катя, ворчали: «Опять запахи невероятные по квартире. Ну разве с этой кулинаркой фигуру сохранишь?». А ещё Анна любила животных. Вечно тащила домой то котёнка со сломанной лапкой, то скворца с перебитым крылом, то искалеченного ужика. Просто ветеринар какой-то. Вечно кого-нибудь спасала, лечила, выкармливала. На правах постоянного жителя у них был огромный алабай – Гром. Анин любимец и баловень всей семьи.

Отец подарил щенка дочери на день рождения три года назад. Пушистый белый комочек на толстых лапках раз и навсегда покорил сердце девочки. С тех пор щенок, выросший в огромного пса, стал лучшим другом и защитником Анны. Несмотря на то, что алабай – серьёзные грозные собаки, Гром совершенно не оправдал ни своё предназначение, ни строгое имя. Он бросался на всех лишь с одной целью – зацеловать их до смерти.

Катя, когда Гром старался дотянуться до её лица своим языком, брезгливо морщилась. «Ой, Гром, ну отстань! Что ты за собака такая? Убери лапу. Ань, позови своего слюнтяя, у меня вся кофточка в шерсти». Алабай не обижался. Он с таким рвением переключался на Артема, жениха. Тот смеялся, отмахиваясь от надоедливого пса. «Ну ладно, ладно, не до тебя, дурашка». Дурашка весом шестьдесят килограммов побежал к своей хозяйке, весело виляя куцым хвостом. Любил он гостей. Но сегодня и вправду было не до игр. Катя и Артем подали заявление в ЗАГС. Нужно было обсудить с родителями столько проблем и нюансов. Папа и мама жениха тоже ждали звонка по скайпу. Намечалась серьезная видеоконференция. Ведь свадьба – большое событие в жизни семьи, в котором задействованы практически все родственники.

Между тем настало лето. До дня бракосочетания оставалось всего ничего. Артем носил свою невесту на руках, дарил ей цветы, покупал смешные безделушки. Родители и сестра волновались. Последние деньки жила Катюша в семье. Жених после свадьбы планировал увезти любимую в другой город, на новую квартиру, купленную в подарок свёкрами. Накануне молодые собрались в ресторан. Обсудить ещё раз меню и свадебное оформление зала. Естественно, позвали с собой Анну, знатную кулинарку. Без нее в таком щепетильном деле, как праздничный стол, было не обойтись. Троица забралась в машину, Артем завёл двигатель. Тут с Громом случилось что-то невероятное. Он начал бросаться под колеса автомобиля, грызть покрышки, лаять и выть. Иван Алексеевич выскочил из дома, чтобы надеть на обезумевшего пса ошейник и отвести его домой. Катя сказала сестре: «Избаловала ты своего любимчика, он никуда одну не отпускает». Анна молчала, взволнованная. Что-то тут было не так. Но отменить важную поездку из-за капризов Грома она не решилась. Не хотела обижать сестру. Она посмотрела на алабая сквозь заднее окошко и весело помахала рукой. Автомобиль тронулся с места и уехал, а Гром протяжно взвыл. По его морде скатилась слеза.

У Ивана пробежали мурашки по спине. Он никогда не видел, чтобы собаки плакали. Артем вёл машину умело и уверенно. Его невеста совсем не боялась, когда спидометр показывал увеличение скорости до ста километров в час. И в этот раз пассажирки Артема, как ни в чём не бывало, весело болтали и шутили друг с другом. Он чуть сбавил скорость. Впереди опасный поворот. Лето, дорога сухая, зачем ему черепашья езда? Автомобиль лихо вписался в крутой изгиб дороги, и тут на встречную полосу вылетел лесовоз. Прицеп с тяжёлым грузом болтало из стороны в сторону. Шофёр пытался выправить свой тягач, но не успел. Лесовоз буквально подмял под себя серебристый седан Артема. Через некоторое время на место трагедии прибыли спасатели, полиция и скорая. На обочине лежало два тела, застёгнутые в мешки. Артем и Катя погибли мгновенно.

Спасателям пришлось резать металл автогеном, чтобы вытащить из искорёженной машины то, во что превратились молодые и красивые люди. Скорая, завывая сиреной, стремительно уносилась в город. В салоне врачи бились над чудом оставшейся в живых Анной. Но она так и не пришла в сознание. Водитель лесовоза, пожилой мужчина, не получивший ни единой царапины, сидел у дороги, обхватив руками седую голову и раскачивался из стороны в сторону. «Что я наделал? Старый пень! Убью! Убью!». Он в последнее время очень уставал, работая без выходных, заснул за рулем и стал виновником страшной трагедии. А вместо свадьбы — похороны. Что может быть страшнее?

Родители постарели лет на десять. Они стояли у могил как каменные истуканы, молча. Не было сил на слёзы. Но когда на гроб Кати упал первый ком земли, мать еле-еле удержали. Она чуть не бросилась в могилу. Отца Артема трясло мелкой дрожью. На похоронах он был один. Маму парня сразил инсульт. У Ивана и Марии осталась одна дочь. Но радости это не прибавляло. Анна лежала в глубокой коме и ни на что не реагировала. Вместо красивой, умной девчонки в реанимации находился «овощ», подключённый к аппарату для поддержания жизнеобеспечения.

На родителей было больно смотреть. И все знакомые, родственники, друзья боялись с ними даже разговаривать, словно горе заразное, может перекинуться на окружающих. Медики старались из последних сил. Но надежды на возвращение Анны с той стороны реальности таяли на глазах. И только один из них, молодой врач Виктор Озеров, с завидным упорством отстаивал жизнь пациентки. Да, Озеров был настоящим врачом, целеустремлённым, талантливым, честным. Он цеплялся за любую возможность, дававшую шанс девушке. Коллеги недоуменно качали головами, не понимая, отчего так отчаянно борется Виктор. Ну, не влюбился же он в самом деле в спящую красавицу? И никто не знал, да и не поверил бы, что Озеров действительно влюбился, когда увидел Анну впервые, хрупкую, нежную, похожую на диковинную бабочку с изломанными крыльями.

В конце концов, Виктор решился и собрал консилиум. Именитые доктора отчаянно спорили и твердили, что молодой врач совершает убийство. Это недопустимо. Другие утверждали, что это шанс. Коллеги совсем не заметили сухонькую пожилую женщину, тихо вошедшую в палату. Все замолчали. Мария Сергеевна, растерянная, тихонько стояла и смотрела на докторов глазами, полными отчаяния. Виктор подошёл к ней. «Мария Сергеевна, голубушка, выслушайте меня и не перебивайте». Он объяснил матери, что консилиум принял его предложение — ввести новые лекарства, хорошо себя зарекомендовавшие при исследованиях. Нужна срочная операция. Срочная и очень дорогая, но Анна была необходима.

Вера Виктора в чудо была настолько сильна, что мать недолго колебалась над таким вопросом. Отец продал машину вместе с гаражом, ценные вещи, технику, всё, чтобы набрать необходимую сумму. «Лучше так, чем смотреть, как медленно угасает наша девочка». Иван Алексеевич еле сдержался от слёз. «Правда, Гром?». Он погладил исхудавшего больного пса по голове. Тот протяжно вздохнул. Он ничего не ел, только иногда пил воду. Никто не знал, сколько осталось жить этому псу. Гром перестал даже скулить, лежал, положив голову на лапы, и молчал, разрывая сердце измученным родителям.

Операция прошла неудачно, не дала никаких положительных результатов. Озеров раздражённо сорвал с рук перчатки и ушёл в курилку. Он не хотел, чтобы кто-то заметил, как он плачет навзрыд. Такой большой, молодой и сильный мужчина. Всё насмарку, всё зря. Иван и Мария были убиты наповал. Надежда на лучшее рухнула. Надо было прощаться с дочерью. Денег на работу аппарата для поддержания жизнедеятельности больше не было. Они брели по больничному коридору, поддерживая друг друга, как два глубоких дряхлых старика. Выходя из дома, Иван Алексеевич оставил дверь незапертой. «Олечка, не ругайся только. Я вряд ли сюда вернусь после того, как Анну…» Отец покачнулся. «И ты тоже, я знаю. Пусть тогда хоть Гром сможет выйти на улицу. Плохо ведь одному умирать».

Озеров не сдавался. Он решил продать всё, что было, взять кредит, да хоть ограбить швейцарский банк, но Анну не отключать. Оставалось дождаться родителей и всё им рассказать. Анна должна жить, и точка. Виктору позвонили, сообщили, что отец и мать пациентки прибыли. Врач поспешил в палату. Мария поцеловала Анну на прощание, а Иван стоял и плакал от горя.

Скоро в дверях появится Озеров, и всё закончится. Оборвётся ещё одна жизненная нить, потянув за собой тонкие ниточки отца и матери. «Зря мы Грома не взяли попрощаться, — произнёс Иван Алексеевич. — Нечестно это как-то». «Да кто бы его сюда пустил», — машинально ответила Мария Сергеевна. «Пустили бы. Слышишь, в больнице лает собака. Её пустили к кому-то», — тон Ивана был спокойный. Мария встревоженно посмотрела на мужа. Неужели он сошёл с ума? Лай собаки чудится. Но собачий лай не был галлюцинацией. Он раздавался всё ближе и ближе. И тут двери палаты с треском раскрылись, и в помещение влетел огромный белый пёс. Он подбежал к постели девушки и встал на задние лапы, положив передние на край кровати. Он ткнулся холодным носом в щёку Анны и тихо заскулил. Потом принялся вылизывать её неподвижную руку.

— Уберите собаку! — закричала медсестра.

Но Гром не обращал внимания. Он лизал её пальцы, тыкался мордой в ладонь, словно пытаясь разбудить.

Озеров, стоявший в дверях, сделал шаг вперёд.
— Подождите.
— Это против правил! — протестовала медсестра.
— Смотрите, — тихо сказал Виктор.

Палец Анны дрогнул. Сначала едва заметно. Потом сильнее.
Гром завыл. Длинно, пронзительно.

Веки девушки затрепетали. Она медленно открыла глаза.
— Мама? — прошептала она.

Мария закричала от счастья. Иван упал на колени рядом с собакой.
— Аня, дочка!

Озеров подошёл к мониторам. Показатели медленно, но неуклонно улучшались.
— Это невозможно, — пробормотал он. — Она выходит из комы.
Гром лёг у кровати, положил голову на край и смотрел на хозяйку умными преданными глазами.

Через час Анна уже могла говорить. Слабым, но ясным голосом.
— Я видела... туннель. Свет. И Грома. Он тянул меня за рукав назад.

Она повернула голову к собаке.
— Спасибо, друг.

Гром вильнул обрубком хвоста.

Озеров отвёл родителей в сторону.
— Науке это не объяснить. Но факт остаётся фактом. Ваша дочь возвращается.
— А как же... — Мария посмотрела на аппараты.
— Аппараты можно отключать. Она дышит сама.

Через неделю Анну перевели в обычную палату. Гром стал постоянным посетителем больницы. Персонал закрывал на это глаза.

Как-то раз Виктор принёс ей альбом для рисования.
— Попробуйте. Может, поможет восстановить моторику.

Анна взяла карандаш. Провела первую линию. Потом вторую. Через час на листе был готов эскиз — Гром, сидящий у её больничной кровати.
— У вас талант, — сказал Озеров.
— Я раньше не рисовала.

Она посмотрела на свой рисунок с удивлением.
— Это почерк Кати. Она всегда так рисовала.

Виктор принёс старые фотографии. Сравнил с новыми рисунками. Стиль действительно совпадал.
— Иногда близнецы перенимают способности друг друга, — объяснил он. —

Особенно при такой сильной связи.
Анна продолжала рисовать. Портреты родителей. Пейзажи за окном. Грома.

Однажды она нарисовала аварию. Так чётко, будто сама была свидетелем.
— Я... я видела это. Со стороны. Как будто парила над дорогой.

Озеров изучал рисунок.
— Возможно, мозг восстанавливает утраченные воспоминания через творчество.

Через месяц Анну выписали. Дома её ждала обновлённая комната. Родители убрали все вещи Кати, чтобы не травмировать дочь.
— Не надо было, — тихо сказала Анна. — Катя всегда со мной.

Она показала на свои рисунки. На многих была она сама и Катя. Вместе. Как будто сестра никогда не уходила.

Гром не отходил от неё ни на шаг. Спал у её кровати. Сидел рядом, когда она рисовала.

Как-то раз к ним пришёл Озеров.
— Я уезжаю. Повышение в московской клинике.

Анна молча кивнула.
— Вы... не против, если я буду писать? — спросил он.
— Пишите.

Он ушёл. Анна подошла к окну. Смотрела, как его машина скрывается за поворотом.
Гром ткнулся носом в её руку.
— Всё хорошо, друг. Всё будет хорошо.

Она погладила его по голове.
— Мы остаёмся с тобой. Навсегда.

Анна открыла небольшую студию. Давала уроки рисования детям. Рисовала на заказ портреты домашних питомцев.

Как-то раз к ней пришла женщина с фотографией старой собаки.
— Она умерла на прошлой неделе. Хочу портрет на память.

Анна взялась за работу. Когда женщина увидела готовый портрет, она заплакала.
— Совсем как живая. Словно смотрит на меня.

Слава о необычной художнице разнеслась по городу. К ней выстроилась очередь.

Однажды дверь в студию открылся Озеров.
— Я вернулся. Не смог там без вас.

Анна улыбнулась.
— А Гром вас ждал.
Пёс действительно радостно вилял хвостом, тычась мордой в руку врача.
— И я ждал, — тихо сказал Виктор.

Они поженились через год. Свадьба была тихой. Только родители и Гром в качестве шафера.

Анна продолжала рисовать. Её картины висели в галереях. Но самые дорогие — те, что оставались дома. Портреты Кати. Родителей. Виктора.
И конечно, Грома. Того самого пса, который не позволил ей уйти. Который подарил вторую жизнь.

Они часто приходили на кладбище. К Кате и Артему. Гром ложился у подножия памятника и тихо скулил.
— Он помнит, — говорила Анна. — Помнит всех, кого любил.

Виктор брал её за руку.
— Как и мы все. Любовь не умирает. Она просто становится памятью.
И они стояли втроём. Двое людей и пёс. Живые. Помнящие. Любящие.
И в этом была их общая победа. Над смертью. Над горем. Над разлукой.
Победа, которую подарила простая собачья преданность.