Истории на ночь...продолжение

Истории На Ночь...продолжение
24 сентября в 14:27

Перепутав двери, сынишка хирурга зашел в палату богачки, лежащей в коме… А едва коснувшись её руки…

«Пап, можно я с тобой сегодня не пойду?» — спросил мальчик.

«Ванюш, я не могу оставить тебя одного на целый день. Сегодня суббота, может быть, не будет срочных операций? Мы тогда с тобой раньше освободимся и, может, в кафешку заглянем. Мороженого поедим. Ты как?» — Егор пытался подбодрить сына.

«Эх, — Ваня вздохнул. — Ты всегда так говоришь и никогда не получается».

Егор тоже вздохнул. Он не жалел, что приходится таскать сына с собой на работу, но оставить его дома одного он тем более не мог. Ваня почти не знал свою мать. Когда ему исполнилось три, его мама, жена Егора, собрала вещи и ушла с дальнобойщиком, крича вслед: «Ты мне всю жизнь испортил! Заставил меня рожать. А меня ты спросил, нужен мне этот ребёнок? Тебе в семью поиграть захотелось, вот и продолжай, но без меня!».

В клинике Ванюшу любили. Медсёстры закармливали его сладостями и учили бинтовать раны. Все понимали, Егору нелегко одному, поэтому входили в его положение и не запрещали приводить сына с собой.

«Ванюш, поможешь мне раздать больным витамины?»

«Ванечка, позови из пятой палаты Семёнова на уколы».

«Иван Егорович, будьте любезны, подайте мне стетоскоп».

Ваня без дела не сидел. Иногда делал в клинике уроки, усевшись за стол отца, когда тот был на операциях или обходах. Учился неплохо, хоть тут хлопот не доставлял. Иногда заходил в палаты к больным, здоровался, спрашивал, нет ли каких-то просьб, пожеланий. Больные радовались ему, как дети. Ведь каждый день одни и те же стены, одни и те же больные соседи. Всё это оптимизма не вызывало. А тут хоть что-то новое, необычное.

Ваня рассказывал им, какая на улице погода, что интересного он узнал и увидел за день. А ещё многие стали замечать, что быстрее идут на поправку, когда мальчишка просто посидит с ними, поговорит, а ещё лучше подержит за руку. Вот не поправляется человек, лежит, а все лекарства как мёртвому припарка. День лежит, два, неделю, а приходит Ваня, здоровается за руку или просто положит в ладошку свою сжатый кулак, и на следующий день состояние пациента стремительно улучшается. Конечно, никто всерьёз не думал, что он маг какой-то или знахарь, но всем хотелось чуда, и в него как-то верили.

«Ванюш, будь другом, забери градусник в третьей палате у деда Петровича». Медсестра раскладывала таблетки по стаканчикам и поручила мальчишке несложную работу.

Ваня поспешил исполнить просьбу. Палата номер три находилась обособленно, цифра на ней была какая-то потёртая. В клинике меняли таблички, видимо, до этой ещё руки не дошли. Он тихонько заглянул в палату. Хотел было спросить, кто здесь дед Петрович, но удивился — в палате всего одна койка. Рядом с ней стояли какие-то приборы, похожие на телевизор, только фильмов там не показывали, а что-то всё время пикало и шли какие-то странные острые загогулины. Он осторожно вошёл и подошёл ближе. На кровати лежала женщина, на вид пожилая.

«Почти как наша соседка», — подумал Ваня.

К женщине тянулись всякие трубочки и провода. Она как будто спала. Интересно, что у неё болит? Он подошёл ещё ближе, приподнялся на цыпочках, заглянул ей в лицо. Мелкие морщинки возле глаз, губы как будто улыбаются.

«Добрые, наверное. Вот бы у меня такая бабушка была», — Ваня вздохнул. День сегодня какой-то вздыхательный был, с самого утра.

Парнишка уже собрался отойти от кровати, но отступился и навалился нечаянно на край. Его ладошка накрыла руку женщины, и тут произошло что-то странное. Ваня был как будто во сне и видел со стороны эту пациентку, молодую и здоровую. Картинки сменялись одна за другой. Вот она с каким-то мужчиной в белом платье. Вот её привезли на скорой помощи в какой-то дом. И она вышла из него со свёртком в руках. А мужчина принёс ей цветы. Вот она сидит на диване и горько плачет. Мужчина её успокаивает. Потом всё пропало, как в тумане. И последняя картинка. Женщина уже стала старше, и с ней девочка Ваниного возраста.

В этот момент дверь в палату открылась. «Ванька, ты что здесь делаешь?» — В дверях стоял Егор, удивлённо глядя на происходящее. Ваню будто током ударило. Он отдёрнул руку, видения прекратились. Мальчик стоял и непонимающим взглядом оглядывался. Потом его взгляд упёрся в отца. В голове наконец прояснилось.

«Пап, а что с этой тётей?» — Он подошёл к отцу, обнял его и посмотрел снизу вверх.

«Она в коме, упала с лестницы и долго пролежала без помощи».

«А почему ей никто не помог? Ваня бы лежал её». Он снова подошёл к постели.

«Потому что она одинокая. Оступилась утром и упала. Соседка хватилась, когда она не вышла на вечернюю прогулку. Пришла к ней, а та не открывает. Пришлось вызывать полицию и вскрывать замок. Долго лежала без сознания. Но ты не ответил на мой вопрос».

«Меня отправили к деду Петровичу за градусником, а я палату перепутал. Пап!» — Ваня позвал Егора, который уже хотел уходить. — «А кто эта девочка, которая была с этой тётей?»

«Где была?» — Отец остановился в дверях.

Ваня ему рассказал то, что видел. Отец знал, что у сына хорошая фантазия, но что до такой степени?

«Мне кажется, кому-то нужно поменьше телевизор смотреть и фильмы с фантастикой».

«Пап, ну я правда видел». Ваня чуть не заплакал от обиды, что папа ему не верит.

«Соседка сказала, что пациентка живёт одна. Правда, знакома они не очень давно, с тех пор, как Маргарита Фёдоровна переехала в этот коттедж. Кроме садовника, там больше никто не живёт. А в тот день он отдыхал. Если бы у неё кто-то был, нам бы позвонили давно».

Ваня призадумался. Не может такого быть, чтобы это всё привиделось ему из-за бурной фантазии. Но он больше не стал спорить.

«А где эта тётя живёт?» — Ваня сделал вид, что интересуется просто так. На самом деле у него зародился план. И никто не сможет ему помешать.

Оказалось, дом не так уж и далеко от клиники. Как ни крути, а восемь лет — это уже не младенец. Ваня знал клинику, как свои пять пальцев. И ему ничего не стоило исчезнуть незаметно на улицу и вернуться. Что-то будто тянуло в этот дом.

«Хорошо, что лето. Не надо шапку с курткой из раздевалки забирать. Иначе точно бы поймали».

Ваня подходил к коттеджу по нужному адресу.

«Всё-таки хорошая штука-навигатор. Ого, вот это домище». Мальчишка прошёл вдоль бетонного забора, пытаясь разглядеть, что там за ним прячут. Отошёл подальше, и ему стало видно балкон со старинными перилами на втором этаже. Попасть в дом не представлялось возможным.

Ваня, расстроенный, хотел было уже уходить, как на глаза ему попался почтовый ящик. В нём что-то белело. Он огляделся, не смотрит ли кто, и аккуратно достал из ящика конверт. Печати были какие-то странные, буквы нерусские, и таких конвертов он и не видел никогда. Быстро спрятав находку в карман, Ваня побежал в больницу, пока его не хватились.

«Отец-то точно пока искать не будет, у него операция. Значит, кафе сегодня отменяется. Но зато Ване есть чем заняться».

Он тихонько проскользнул в палату к Маргарите Фёдоровне. Взглянув на неё, заметил лёгкое изменение. Щёки её как будто порозовели, и Ване показалось, что даже слегка дрогнули ресницы.

«Опять фантазии».

Он подвинул стул к кровати и уселся. Достал конверт.

«Здравствуйте. Вы меня не знаете? Я Ваня. Мой папа тут работает, он хирург. И сказал, что вы одинокая, к вам никто не придёт. Но я видел вас с девочкой. Это ваша дочка?»

Ваня говорил и говорил.

«Я был возле вашего дома. Красивый такой, большой. И как вы там одна живёте? Страшно, наверное?»

Он вложил письмо в руку женщины, а пальцы её чуть дрогнули. Опять показалось. Ваня слез со стула и собрался выходить.

«Почему-то я знал, что искать тебя стоит именно здесь».

В палату вошёл отец. Он заметил конверт в руке пациентки.

«Иван. — Когда он сердился, всегда называл сына по-взрослому. — Что это? Откуда?»

«Это письмо, наверное, Маргарите Фёдоровне». Егор помог вспомнить отчество.

«Да. Может, его надо прочитать? А вдруг это от родственников?» — Он умоляюще посмотрел на отца.

Егор долго боролся с совестью, вскрыть его или нет. Но здравый смысл победил. Тут уж не до этики. Человеку нужны близкие люди.

Письмо и правда оказалось от дочери. Она писала, что ушла от своего какого-то Жульена или Жуана и возвращается в Россию. Что очень рада, что маме понравился дом, который она ей нашла. И надеется пожить с ней месяцок, пока не присмотрит себе что-нибудь подходящее.

«Пап, ну вот видишь, у неё кто-то есть!» — Ваня даже запрыгал от радости.

«Ну да, хорошая новость». Егор не пожалел, что вскрыл конверт. Теперь осталось найти какие-либо контакты этой дочери.

«Пойду спрошу, не было ли в личных вещах телефона, когда её привезли. А ты, если хочешь, посиди тут». И, увидев утвердительный кивок сына, посадил его на стул рядом с кроватью.

Телефон нашелся в кармане брюк, когда обнаружили Маргариту. Егор поблагодарил судьбу, что аппарат не был заблокирован. Найти в контактах «доченька» не составило труда. На том конце провода долго не брали трубку, но затем произошло соединение.

Дочь уже была в аэропорту и собиралась ехать домой к матери. Егор в двух словах объяснил девушке, что с её мамой и куда нужно подъехать. Через час в клинику влетела запыхавшаяся молодая женщина лет тридцати пяти. Два чемодана громыхали вслед за ней. Её проводили к Егору. Даже несмотря на взъерошенный вид и испуганный взгляд, она сразу ему понравилась.

«Да, вовремя ушла от своего Жульена», — совсем не кстати всплыло у него в мозгу, но он прогнал эту мысль.

Объяснив ситуацию, он отвёл дочь Маргариты в палату к матери. Ваня всё ещё сидел там. Увидев женщину, он интуитивно понял, что это та самая девочка, которую он видел в своём ненастоящем сне. Она бросилась к кровати.

«Мама, мама, это я, Лина, ты меня слышишь?» Дочь гладила её по руке. Слёзы катились по щекам, но она этого не замечала.

«Я же говорила, ну его этого Жерара, давай я не поеду никуда. Ну зачем ты меня отпустила? Ничего хорошего из этого не вышло. А ты теперь лежишь тут!» Она разрыдалась.

И Егору пришлось везти её к себе в кабинет. Валерьянка сделала свое дело. Лина успокоилась и могла связно говорить. Егор узнал, что она единственная дочь. Отец умер три года назад. У них с матерью общий бизнес, издательство, которое процветало ещё при папе. Дела у них и так шли неплохо, а тут подвернулся иностранный партнёр, желающий открыть сеть издательств у себя во Франции. Да и к тому же ему приглянулась Лина. Парень и сам был недурен. Мать всячески поощряла их роман. Но Лина не видела перспектив ни в бизнесе, ни в отношениях. Так и вышло в итоге. Пришлось вернуться, а тут такое.

«Папа! Лина!» — Ваня влетел в кабинет с огромными глазами. — «Там! Там!»

Они втроём помчались по коридору к Маргарите. Та сидела на постели и пыталась снять с себя проводки и датчики.

«Мама!»

«Маргарита Фёдоровна!»

«Тётя Маргарита!»

«Это кошмар какой-то!» Пациентка в притворном возмущении посмотрела на Егора. «Доктор! Почему я как муха в паутине? Замотали бедную женщину!»

«Давайте я вам помогу!» — Егор закатал рукава и стал помогать снимать датчики. Тут взгляд Маргариты случайно упал на предплечье доктора, и она снова потеряла сознание. Егор послал Ваню за медсестрой, а сам стал приводить больную в чувство.

«Да что ж такое? Интересно, чем ваша подкова так напугала маму?» — Лина показала на его родимое пятно на предплечье с внутренней стороны.

Егор только пожал плечами. Прибежали санитарки, поставили капельницу. Вскоре Маргарита пришла в себя. Она пообещала всё рассказать, но только завтра.

«Иначе, боюсь, опять хлопнусь в обморок. Или того хуже, отброшу копыта. А этого мне делать никак нельзя. Особенно сейчас».

Смена у Егора закончилась, и они собрались с Ваней домой. Лина хотела остаться с матерью, но та отговорила её, сказав, что за ночь точно не помрёт. А Лине надо отдохнуть с дороги и после всего пережитого.

«Очень не хочется сейчас остаться одной», — вздохнула Лина.

Они, недолго думая, пригласили её к себе, на что женщина тут же согласилась. По дороге заехали в супермаркет. Ване купили мороженое, себе — хорошего вина. Всё-таки денёк выдался тот ещё. Проболтали полночи, а наутро все поспешили услышать рассказ Маргариты.

«Мы с мужем так радовались, когда у нас родился ребёнок», — начала она.
«Мальчик был здоровенький, крепенький, такой хорошенький. Мы души в нём не чаяли. Я думала, что я хорошая мать, ведь он всегда был накормлен, перепелёнут, я с ним играла, песни ему пела, гулять ходила. А один раз, когда ему было восемь месяцев, забежала в магазин за смесью. Не прошло пяти минут, я вышла, а в коляске пусто, я чуть с ума не сошла. Тогда камер не было ещё, искали, как могли, и в газету писали, и на телевидение давали объявления, и расклеивали. Вознаграждение большое обещали. Примета у него особенная была, родимое пятнышко в форме подковы на предплечье, точь-в-точь, как у вас, Егор».

Все сидели, раскрыв рты после такого признания. Затем несколько секунд стояла гробовая тишина. Слышно было, как в коридоре кто-то роняет металлический лоток и медсёстры начинают вполголоса ругаться. Но в палате все сидели, будто их ударило током. Первой опомнилась Лина:

«Мама… ты хочешь сказать, что у тебя был сын?» — её голос дрожал.

«Был… » — Маргарита опустила глаза, сжимая простыню так, что побелели пальцы.

«И его украли».

Егор почувствовал, как у него заледенело всё внутри. Он автоматически прикрыл рукой то самое родимое пятно, о котором только что шла речь. С детства его дразнили «меткой ковбоя» — но он никогда не думал, что это станет ключом к какой-то чужой трагедии.

«Маргарита Фёдоровна… — голос его звучал хрипло. — Мне… тридцать семь лет. Родился я в восемьдесят шестом. В каком году… пропал ваш сын?»

«В восемьдесят седьмом, — прошептала женщина. — Ему было восемь месяцев».

Лина приложила ладонь к губам, будто боялась закричать. Ваня смотрел то на отца, то на бабушку, ничего не понимая, но чувствуя, что случилось что-то из ряда вон.

«Доктор, — с усилием выговорила Маргарита, — вы… вы не сирота? У вас ведь должны быть родители?»

«Я рос в детдоме, — тихо сказал Егор. — Мне рассказывали, что меня нашли на вокзале, подбросили в коляске. Потом меня усыновила семья, но… когда мне было двенадцать, они погибли в аварии. С тех пор я один»

Слёзы потекли по лицу Маргариты. Она потянулась к нему рукой, дрожащей и слабой.

«Это был ты… Господи… всё это время…»

Егор, словно в тумане, сел рядом, позволив ей дотронуться до своей руки. Его жизнь рушилась и собиралась заново прямо сейчас. Лина смотрела на него расширенными глазами:

«Значит… вы мой брат?»

Мальчик дернулся, схватил отца за рукав.

«Пап, у меня что, есть бабушка?»

Егор обнял сына и посмотрел на Маргариту. В её глазах светилось столько боли и счастья одновременно, что он едва удержался, чтобы не заплакать при всех.

«Похоже, да, Ванюш… — еле слышно сказал он. — У тебя есть бабушка. А у меня — мама».

В следующие часы всё происходило, как в замедленном кино. Врачи приходили, проверяли давление и аппаратуру, но никто не решался вмешиваться в этот неожиданный поворот судьбы. Лина то и дело плакала и смеялась одновременно, то хватала Егора за руки, то обнимала Ваню, повторяя: «Племянник, ты понимаешь, ты мой племянник!»

А Маргарита, отдышавшись, всё же продолжила свой рассказ. В тот день, когда пропал её младенец, она действительно зашла всего на пять минут в магазин у дома. Соседи потом рассказывали, что видели возле подъезда незнакомую женщину с коляской. Поиски ни к чему не привели. Спустя пару лет ей сообщили, что, возможно, ребёнка увезли за границу, но доказательств не было. Она жила надеждой, но со временем смирилась, а потом сосредоточилась на Лине и на бизнесе, стараясь заглушить боль.

«Но сердце матери не обманешь, — сказала она, крепко держась за руку Егора. — Я всегда знала, что он жив».

Егор не спал всю ночь. Его привычный мир — чёткий, рациональный, где всё объясняется медициной и фактами — рухнул. Он был сыном богатой женщины, которую считал случайной пациенткой. Он был братом Лины, которую встретил всего вчера. У него была мать, которую он оплакивал всю жизнь, даже не зная её имени.

Наутро Маргарита настояла, чтобы подняли старые архивы милиции. Документы, даты, ориентировки — всё сходилось. Родимое пятно стало окончательным доказательством. Подключили юристов, и уже через неделю официально было подтверждено: хирург Егор Соколов — и есть тот самый пропавший ребёнок Маргариты Ковальской.

История прогремела в новостях. Газеты писали о «чуде в городской клинике», но сам Егор не любил слово «чудо». Для него это было испытание. Он не знал, как теперь жить: в одну ночь из сироты превратиться в наследника крупного издательства, в сына и брата.

Ваня тоже очень переживал.

«Пап, — как-то вечером спросил мальчик, — если у тебя теперь есть мама, значит, я… я останусь без тебя? Ты будешь все время проводить с ней?»

Егор прижал сына к себе.

« Никогда, слышишь? Ты — самое главное, что у меня есть».

Через месяц Маргарита уже уверенно ходила по коридору клиники, опираясь на палочку. Она настояла, чтобы Егор с сыном переехали в её дом. Ваня был в восторге от огромного двора и собственной комнаты, но Егор ещё долго не мог привыкнуть к новой реальности.

Однако время делало своё дело. Постепенно они втроём — он, Лина и мать — находили общий язык, вспоминали прошлое и строили планы. А Ваня бегал по саду и каждое утро приносил бабушке цветы.

Егор всё ещё был врачом, всё так же проводил операции и спасал жизни. Но теперь, возвращаясь домой, он знал: его ждут не пустые стены, а семья. Настоящая семья, о которой он даже не смел мечтать.

И всё это началось с того, что мальчишка перепутал дверь и взял за руку женщину, которую считал чужой.