Дворик для души...

Дворик Для Души...
23 сентября 2023

«Три года ты мне снилась...» — будто о себе пел Марк Бернес в фильме «Большая жизнь». А позже овдовевший актер и певец встретил Лилю Бодрову, ставшую его последней женой. Ей Марк говорил: «Ты — моя лебединая песня».

Судьба отмерила им всего лишь девять лет совместной жизни. Любовь Бернеса к Бодровой была огромной. Он старался постоянно находиться рядом с супругой. Как рассказывала Лилия Михайловна: «С Марком я распрямилась. Он никогда мне не говорил: "Ах, какая ты красивая!" Но я знала: он счастлив оттого, что я рядом».

Марк Наумович родился 21 сентября 1911 года в Нежине на Черниговщине в семье старьевщика. Когда Марку было пять лет, семья перебралась в Харьков.

После школы Нейман расклеивал на улицах афиши харьковского театра «Миссури», работал в нем статистом, помогал рабочим сцены, бутафорам, осветителям, суфлерам. В 17 лет юноша сбежал в Москву. Еще в поезде он узнал, что главные московские театры — Большой и Малый — находятся в Охотном Ряду. Как ни странно, провинциальный паренек получил работу статиста в двух театрах. Нередко Марку, взявшему себе псевдоним Бернес (что означала эта фамилия, сам артист так и не объяснил), приходилось выступать в один вечер на двух сценах. Например, отыграв роль бессловесного слуги в Малом театре, Бернес спешил в Большой, где изображал столь же молчаливого стражника в балете или слугу в какой-нибудь опере.

Теперь это кажется неправдоподобным, но, в сущности, Бернес нигде не учился, не окончил никаких театральных студий. Тем не менее талантливого юношу в начале 1930 года приняли в театр Корша актером «вспомогательного» состава: те же роли на выходах. И даже премировали в 1934 году ордером на обувь «За лучшие качественные показатели работы».

В этом коллективе Марк познакомился со своей первой женой — знаменитой московской красавицей Полиной, или Паолой, как ее звали друзья, Липецкой. В то время молодые жили в Петровском переулке, рядом с филиалом МХАТа, в крохотной комнатушке. Здесь, у Бернесов, Исаак Бабель впервые прочитал свой новый рассказ «Отелло», в котором после посещения спектакля жена обращается к мужу: «Наум! Ты видел сейчас любовь? А у тебя что?..» С тех пор рефреном Бернеса — когда он сталкивался с пошлостью в искусстве и жизни — стала фраза: «Сегодня животные штуки, завтра животные штуки, а где же любовь, ребята?..»

В 1936 году режиссер «Мосфильма» В. Червяков пригласил Марка на небольшую роль в киноленте «Заключенные». Тут его и заметил прославленный в будущем режиссер С. Юткевич. В его фильме «Шахтеры» Бернес сыграл одну из главных ролей — инженера Красовского. Через два года актер снялся в небольшой, но яркой роли Кости Жигулева в кинокартине «Человек с ружьем». Здесь Бернес исполнил ставшую легендарной песню «Тучи над городом встали...» и быстро приобрел всесоюзную известность. Его заметил даже Сталин. За фильм «Человек с ружьем» Марк получил орден «Знак Почета» и взошел на кинематографический Олимп.

Всего же Бернес снялся в 35 фильмах, среди которых безусловная вершина — роль лихого, отважного одессита-пулеметчика и балагура Аркадия Дзюбина в фильме «Два бойца» (1943 г.). За эту работу актер получил боевой орден Красной Звезды.

Начиная с первых кинокартин герои Марка Наумовича приходили на экран с песней, многие из которых в эфире по сей день («Шаланды, полные кефали», «Я люблю тебя, жизнь», «Любимый город», «Хотят ли русские войны?», «Враги сожгли родную хату», «Темная ночь», «С чего начинается Родина?», «Если бы парни всей земли», «Журавли» и др.).

Это был видный мужчина, прославившийся своими победами на любовном фронте. Когда приятели спрашивали актера, что он говорит жене, вернувшись под утро домой, источая аромат духов другой женщины, Марк Наумович со свойственным ему юмором отвечал: «Я говорю ей: "Здравствуй", остальное говорит она».

Популярная советская киноактриса Лидия Смирнова вспоминала: «Первая жена Бернеса, Паола Липецкая, была замечательная женщина, умная, красивая, энергичная. Он слушался ее беспрекословно. Супруга умирала в больнице от рака, и Марк ее не навещал, ему казалось, что он может от жены заразиться. При этом актер невероятно страдал, ибо Марк без Паолы был не Марк».

Липецкая скончалась в 1956 году, когда их дочери Наташе было около трех лет. Почти одновременно началась кампания в прессе, которая чуть не уничтожила актера. Поводом послужила реплика Н. С. Хрущева.

«В лужниковском Дворце спорта шел концерт для делегатов юбилейного съезда комсомола, — вспоминал в интервью газете «Культура» поэт Константин Ваншенкин. — Присутствовало правительство. Мероприятие должно было уложиться в строго отведенное время. Режиссер строжайше запретил артистам бисирование. Бернес спел две песни, его не отпускают. Он вернулся, поклонился. В зале обвал. Он опять ушел, его вновь вызывают. За кулисами не оказалось никого из начальства, чтобы можно было спросить разрешения остаться на сцене. Как стало известно, Хрущев выразил неудовольствие: "Ишь ты, не может удовлетворить потребности молодежи, спеть лишнюю песню!"».

Этого было достаточно для того, чтобы начать травлю популярного певца и актера. Несколько лет у него не было ни концертов, ни фильмов (и, естественно, заработков), его не выпускали за границу. В «Правде» появилась заказная статья «Пошлость на эстраде».

Чуть позже Бернес, ехавший за рулем автомобиля, нарушил правила. Это послужило поводом для фельетона в «Комсомольской правде» — «Звезда на "Волге"». Потом оказалось, что нападки в прессе — это результат негласного конфликта Бернеса со всемогущим зятем Хрущева, Алексеем Аджубеем, из-за одной актрисы, за которой оба ухаживали.

А вскоре жизнь Марка Наумовича кардинальным образом изменилась — в 1960 году он второй раз женился. Первого сентября знаменитый актер повел в первый класс дочь Наташу. И в школьном дворе познакомился с Лилией Бодровой, которая вместе с мужем привела в школу своего сына Жана.

«Я — коренная москвичка, — рассказывала в одном из интервью вторая супруга певца Лилия Михайловна Бернес-Бодрова. — После курсов стенографии и машинописи, потрудившись несколько лет в секретариате Министерства сельского хозяйства и в Госснабе СССР, уехала работать в Венгрию. Но через год ужасно заскучала и вернулась, не. выдержав срока договора. И затем трудилась уже здесь, в Москве».

Первый муж Лилии Люсьен был фотокорреспондентом французского журнала «Пари-матч». После их случайной встречи он два года разыскивал ее по Москве. Они поженились, и в семье родился сын.

Бернес и Бодрова привели своих детей в единственную на всю столицу французскую школу, в которой учились дети многих известных людей. В то время Лилия Михайловна не была, как сказали бы сейчас, фанаткой артиста, поэтому увидев Марка, державшего за руку дочку, она шепнула мужу: «Смотри, вон Крючков стоит». «Не Крючков, а Бернес», — поправил ее супруг и представил их друг другу. «А потом было первое родительское собрание. Помню, я была больна, с температурой, огорченная, даже злая, пошла на это собрание. И увидела Марка — он прилетел специально с гастролей, чтобы меня увидеть. Оказывается, уже тогда Бернес ходил по Москве и всем сообщал о том, что влюбился. Я же этого не знала. Хотя в школе его дочка иногда подходила ко мне и говорила: "Лилия Михайловна! Папа звонил, спрашивал, как вы себя чувствуете". Мне это казалось немного странным — чего это вдруг чужой человек интересуется моим самочувствием?»

Дети Бернеса и Бодровой сидели в классе за одной партой, поэтому на собраниях их родители тоже оказывались рядом. Марк Наумович старался сблизиться с женщиной, которая его покорила: он то приглашал ее к друзьям послушать Азнавура, которым все восхищались понаслышке, потому что ни у кого в Москве еще не было его пластинок; то звонил и звал на закрытые просмотры фильмов, которые не шли в прокате: Феллини, Бергман, Антонио-ни. Так продолжалось довольно долго — целых два месяца. Бернес умел красиво ухаживать. В ноябре Лилия Михайловна, оставив мужа, переехала в его дом. «Марк был очень обаятельным человеком, а в молодости так просто красивым, — вспоминает Бодрова. — Когда мы познакомились, ему уже исполнилось 48 лет — он старше меня на 18 лет, но удивительная улыбка, хитрющий прищур — все это осталось. Он мог подойти, положить руку на плечо — и женщина была готова на все. Правда, со мной он такого не проделывал — был очень осторожен, видимо, боялся спугнуть. Поначалу я не была в него влюблена. Только чувствовала какое-то тепло и нежность — он очень трогательно ко мне относился, бережно, внимательно. Его терпеливое ухаживание, обещание спокойной счастливой жизни с двумя детьми было для меня важнее самых пылких признаний.

Когда я ушла от Люсьена, у наших знакомых был шок. Мои подруги, которым я рассказывала, что Марк сделал мне предложение, никак не хотели поверить, что я говорю серьезно: «Как? Ты готова уйти из такого благополучного дома?» (В те годы мой первый супруг был знаменитым московским иностранцем, обладателем немыслимой красоты замшевых пиджаков и единственного в Москве автомобиля "Шевроле").

Несколько раз я пыталась от него уйти, он меня возвращал, клялся-божился, что его "походы налево" больше не повторятся. Но все повторялось... Некоторые женщины с этим мирятся — я не хотела прощать измен. Мне надо было вырваться из той семьи, а Марк сделал все, чтобы я ушла к нему».

Хотя, конечно, все было не так просто. Любовь к Бодровой пришла позже. Со стороны Марка Наумовича была ложь во спасение: чтобы «заполучить» чужую жену, он сказал ее мужу, что спал с ней.. Ловелас Люсьен не слишком пытался найти правду: он вошел в дом и сказал Лилии: «Идем, он тебя ждет внизу». И она ушла. Просто поняла, что она нужнее Марку. Конечно, жизнь сложилась не сразу, но в первую очередь радовало то, что дети поняли их. Бернес никогда не делил детей на своих и чужих, а жене даже частенько повторял: «Лиля, что ты так много внимания уделяешь детям? У них вся жизнь впереди. А мы не знаем, сколько нам дано».

Марк Наумович любил, чтобы в доме все было чисто и красиво. Правда, по дому сам никогда ничего не делал: его голова все время была занята творческой pa6qToft. Но если где-то что-то было не так, обязательно замечал и просил жену переделать.

«Друзья Марка приняли меня сразу, — рассказывала далее Лилия Михайловна. — Его окружали интересные люди: Лидия Русланова, Зоя Федорова, Зиновий Гердт, балерина Ольга Лепешинская и другие. Часто в семье бывал тогдашний американский посол Томпсон, множество иностранных корреспондентов — французы, югославы. И дом у нас был веселый, хлебосольный, к нам любили приходить — я хорошо готовила.

А питейные скандалы Бернеса — это полная чепуха. При мне он вообще не пил — ни рюмки, раздражался, когда к нему с этим приставали. Я говорила: "Ради Бога, не трогайте Марка, я сама выпью вместо него с вами...". Он ведь мог вспылить, наорать, не терпел фамильярности. И, конечно, не прощал оскорблений. У него был взрывной характер, и мне часто приходилось сглаживать ситуацию, звонить людям и объяснять: "Ну, Марк погорячился, давайте не будем обострять отношения". Иногда кто-то из наших детей выводил его из себя, и тогда по дому летали тарелки. Все это было. Но я знала главное — он не может жить без меня».

Бернес был Настоящим мужчиной. Зная, что любимые цветы супруги — гвоздики, он следил за тем, чтобы в их квартире всегда стоял свежий букет. Каждые три дня Марк Наумович звонил в цветочный магазин, директор которого был его хорошим знакомым, и просил прислать новый букет. Лилия Михайловна при нем не знала даже, сколько хлеб стоит. Он обо всем заботился, все за нее решал, потому что ему казалось, что без него жена ничего сделать не сможет. Бернес отменил ей даже курсы французского языка, убедив, что нет ничего лучше, как работать вдвоем. Лилии Михайловне пришлось быстро осваивать конферанс, и она стала вести его творческие встречи.

За все девять лет совместной жизни они практически не расставались. Жена сопровождала его во всех поездках. Лишь однажды Бернесу пришлось уехать в Ростов одному: Лилия Михайловна вынуждена была остаться дома из-за болезни детей. Он каждый день звонил ей и сетовал: «Ну почему тебя нет рядом?» Если он уезжал по делам сам, то звонил каждые полчаса, не давая даже возможности сосредоточиться на домашних делах. «Супруг не мог без меня работать, — говорит Лилия Михайловна. — Как-то его отправили на гастроли в Польшу — по-моему, вместе с Майей Кристалинской. Мой паспорт не был готов, и я осталась дома. Приезжает Марк в Варшаву — а через три дня звонок от посла с просьбой, чтобы меня немедленно отправили к Бернесу. Мне принесли паспорт на дом и чуть ли не вытолкнули за границу. Оказывается, муж объявил: "Без Лили не буду выступать!". Если его приглашали куда-то одного, он отказывался: "Разве вы не знаете, что я женат?".

Помню один смешной случай: отмечали 50-летие Зямы Гердта. А перед этим был юбилей Утесова, на который из Одессы доставили специально приготовленную фаршированную рыбу. Зяма тоже купил рыбы и принес мне: "Лиля, приготовь!". На банкете администраторы-одесситы стали спрашивать: "А кто фаршировал эту рыбу? Она же вкуснее, чем наша с Одессы!". Тогда Марк гордо объявил: "Это моя гойка готовила!" (имелось в виду — русская)».

Летом 1969 года во время выступления в Ленинграде Бернесу стало плохо, но он допел до конца, вышел за кулисы и упал. Его увезли прямо с концерта. У актера начались боли в спине, и первое, что пришло в голову: радикулит. С этим его и положили в Москве в госпиталь им. Бурденко. А на другой день Лилии Михайловне сказали, что муж умирает. Рак корня легких — он был неоперабельный. И отец Марка Наумовича, и лервая жена тоже умерли от этой страшной болезни.

«Начиналось все очень медленно, — вспоминала вдова. — Марка оставляли силы. Он говорил, что не может петь по 15—20 песен, сокращал выступления. Не было сил гулять, потом передвигаться. А по-настоящему — когда уже поставили диагноз — он болел всего 51 день. Супруг лежал один в огромной палате. Был консилиум: Перельман, Шехтер, Чазов, Павлов. Кто-то попросил меня выйти. Марк сказал: "Нет, она останется здесь". При мне они его осмотрели, а потом, уже наедине, сказали, что ничего нельзя сделать, можно только облучать.

Однажды супруг сказал: "Пришли Жана, я скажу, к кому пойти в дом звукозаписи, чтобы он на маленький магнитофон записал четыре мои песни: "Я люблю тебя, жизнь", "Журавли", "Три года ты мне снилась", "Мужской разговор". Когда будете меня хоронить, чтобы никаких речей и оркестров не было, а звучали только эти песни". Жан это сделал. Потом Марк сказал: "Лилька, у тебя будет забота похоронить меня на Новодевичьем". А с другой стороны, говорил врачам: "Вот поправлюсь, такой концерт вам закачу!". Последние дни он не отпускал меня ни на минуту. Мне даже предлагали лечь рядом в палату».

Умер М. Н. Бернес 16 августа 1969 года. Его должны были похоронить на Ваганьковском кладбище рядом с могилой его первой жены Паолы. Новодевичье «полагалось» только народным артистам СССР, а указ о присвоении актеру этого высшего звания вышел только через три дня после его смерти. Но для любимца публики было сделано исключение.

«Вновь, пластинка, кружись, — написал в дни прощания с Марком Бернесом поэт Евгений Евтушенко. — Настоящее прошлым наполни. Он любил тебя, жизнь. Ты люби его тоже и помни».