ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
6 мая в 16:36

*** РЫЖИК...
(История о котёнке-зенитчике, рассказ основан на реальных событиях)

Шёл третий день операции советских войск «Багратион» по освобождению Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Раннее утро 26-ого июня 1944 года выдалось необычайно жарким. На часах было всего лишь шесть утра, а солнце уже разыгралось не на шутку. Батарея 37-миллиметровых автоматических зенитных пушек пыталась нагнать части своей 11-ой гвардейской армии 3-его Белорусского фронта. Шедшей в сторону посёлка Толочина — одного из райцентров Витебской области, колонне МЗА с трудом удавалось продолжать движение — ушедшие вперёд танки напрочь разбили грунтовую дорогу (МЗА — Малокалиберная зенитная артиллерия — Прим. автора). Для того, чтобы проехать этот заболоченный участок, зенитчикам приходилось рубить ветки, стволы деревьев и укладывать их в колею и грязь. Горячий пот ежеминутно заливал глаза, и зенитчикам, делавшим импровизированную гать, приходилось постоянно снимать каски и выжимать вспотевшие пилотки.

Около семи утра батарее наконец-то удалось выбраться из лесной чащи, и машины встали. В радиаторах американских «Студебекеров» закипела охлаждающая двигатели вода («Студебекер» — трёхосный грузовой автомобиль, выпускавшийся в США и поставлявшийся с 1941 по 1945 год в СССР по ленд-лизу — Прим. автора). Было два варианта продолжить движение: загубить моторы грузовиков или ждать, пока их радиаторы остынут, а до этого вручную толкать тяжёлые трёхоски с зенитками. И то, и другое было неприемлемо — батарея и так уже сильно отстала от своих частей, которые нужно было прикрывать.

Спотыкаясь о засохшие на дороге комья грязи, к комбату подошёл Алексей Демидович, пожилой сержант, мобилизованный из этих мест ещё в самом начале войны (Комбат — сокращённое воинское обращение, в данном случае — командир батареи — Прим. автора). Утерев ладонью вспотевший лоб, старшина обратился к командиру:

— Товарищ лейтенант?

Тот обернулся и, не скрывая раздражения из-за недопустимой во время наступления задержки, спросил:

— Чего тебе, Демидович?

— Дальше по дороге, в двух километрах отсюда, моя деревня Гиримщина, в 41-ом оттуда призывался. До войны там было три колодца. Дайте пару машин, канистры, и у нас будет холодная вода.

Лейтенант обрадовался — колодезная вода позволила бы быстро догнать свои части ещё до начала штурма Толочина. Не скрывая чувств, комбат обнял сержанта:

— Объявляю благодарность. Бери наши «Виллисы»: мой и политрука. Солдат себе сам подбери, возьми с собой не меньше отделения и десять канистр — должно хватить. И держите оружие наготове — недобитков сейчас везде хватает.

Гиримщина встретила зенитчиков мёртвой тишиной. Повсюду чернели останки сгоревших изб. При въезде Демидович сразу отметил отсутствие воронок — боя за деревню не было. Скорее всего, дома пожёг отступающий противник, повсеместно применявший тактику «выжженной земли». Старшина распределил бойцов по парам, указал, где находятся колодцы и предупредил не пить из них воду — отступая, немцы повсеместно сыпали туда отраву. Приготовив автомат к бою, Алексей направился в сторону своей избы. Сложно передать, что в этот момент творилось в душе Демидовича. Хотелось прибавить шаг, но сержант знал, что на месте дома он увидит точно такое же пепелище, что и вокруг.

Предчувствие не обмануло. Глядя на черный остов своей печи, Алексей присел на остатки брёвен, свернул цигарку, прикурил и задумался о судьбе родных. Он прекрасно знал, как поступали фашисты во время отступления с мирными жителями: либо гнали, как скот, с собой в качестве «живого щита», либо… Про последнее думать не хотелось. «Может, повезло, удалось уйти в лес, сколько раз такое уже видел?» — надеялся Демидович. Раздумья прервал один из бойцов, отправленных за водой:

— Товарищ сержант?

Отогнав плохие мысли, Алексей спросил:

— Что, уже все канистры наполнили?

— Нет, только восемь, на остальные воды не хватило.

— Как это так — не хватило?

— В первом колодце вся оставшаяся вода вперемешку с песком, второй засыпан брёвнами и камнями, третий… Там…там… — какое-то время солдат не мог вымолвить ни слова. — Посмотрите лучше сами.

Пройдя с бойцом, старшина увидел, как трое солдат закрепляли наполненные канистры с водой на «Виллисах», а другие с бледными лицами стояли у колодезного журавля. Демидович подошёл к шахте колодца и посветил внутрь сигнальным фонариком. Слабый луч выхватил из темноты части тел и одежды жителей деревни, которые лежали в глубине. С трудом сдерживая чувства, Алексей попробовал подсчитать убитых. Вышло более десяти. Что стало с другими земляками — неизвестно. «Дай Бог, остались живы!» — с надеждой подумал сержант и дотронулся сквозь гимнастёрку до крестика, который он носил на груди и никогда не снимал.

— Придёт время, эти нелюди за всё нам ответят! — тихо сказал Демидович солдатам, которые смотрели на него вопросительным взглядом, и приказал: — Приготовиться к движению! Пустые канистры наполним у ручья по дороге обратно.

Как только старшина занял место в машине, неподалёку раздалось протяжное и пронзительное:

— Мяяяяя! Мяяяяуууу! Мяяяяяя!

— Стой! — остановил сержант водителя, который уже готовился завести двигатель и начать движение. — Слышал?!

— Да, смотрите!

Все увидели, как к джипам, громко мяукая, словно крича: «Стойте, не уезжайте!» и, задрав «пирамидкой» коротенький хвостик, бежал рыжий котёнок примерно двух-трёх месяцев от роду. Очевидно, малютка услышал голоса людей и теперь со всех лап мчался в их сторону. Алексей вышел из машины, подозвал малыша к себе, схватил его за шкирку и сунул в расстёгнутый ворот гимнастёрки.

Через полчаса в расположении батареи старшина явил найдёныша расчёту своего орудия. У одного из зенитчиков осталась открытая во время завтрака банка «второго фронта» («Второй фронт» — шутливое название американских консервов с тушёным мясом, поставлявшихся из США в СССР по договору военной помощи — Прим. автора). Хвостатый был незамедлительно накормлен. Под взглядами улыбающихся солдат, Демидович нарёк котёнка Рыжиком и возложил на него, как на нового бойца, обязанности по уничтожению мышей и прочих непрошеных гостей в местах дислокации батареи. Пока водители возились с радиаторами машин, а другие зенитчики наполняли солдатские фляжки родниковой водой, весть о новом «военнослужащем» быстро разлетелась по батарее. Батарейцы одобрили неожиданное пополнение, комбат тоже не возражал, и судьба пушистого была решена.

Благодаря своевременной замене воды, батарее удалось нагнать свои части как раз в момент развёртывания в боевые порядки. По определённым ранее опорным точкам обороны противника в Толочине начала работать дальнобойная артиллерия. Зенитчики быстро расчехлили орудия и приготовили их к бою. При возможном налёте немецкой авиации артиллерийским расчётам придётся держать самый опасный диапазон высот от пятисот до тысячи метров. Глядя на занятых делом бойцов, накормленный до отвала Рыжик мирно лежал на опорной тарелке и грелся на солнце (Опорная тарелка — одно из приспособлений боковых упоров зенитки, упирающееся в землю и передающее при стрельбе отдачу орудия в землю — Прим. автора). Внезапно котёнок вскочил, угрожающе выгнул спину, распушил хвост и глухо завыл в сторону запад. Зенитчики не могли понять причины тревоги малыша — собак и других животных поблизости не наблюдалось. Через мгновение Рыжик скрылся из вида, и раздался крик бойца-наблюдателя:

— Воздух!!! Цель групповая, юго-запад, азимут 232 градуса, высота семьсот!

Лейтенант посмотрел через бинокль в указанном направлении и крикнул:

— К бою!

Зенитчики быстро заняли боевые места. На западе появилось восемь приближающихся точек. По гулу моторов бывалые бойцы сразу определили свою цель, то были одномоторные пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87». После команды: «Беглым, огонь!» автоматические пушки за считанные секунды создали в небе непроходимую стену из разрывов и осколков снарядов. Несколько зарядов попали в ведущего немецких самолётов. Позади него появился дым, и он с диким воем устремился к земле. Шедшие за ним «юнкерсы», не желая повторить судьбу командира, сбросили бомбы на позиции своих же частей, развернулись и легли на обратный курс. Вдогонку им устремилось звено советских истребителей (Авиационное звено — 4 однотипных самолёта, поделённых на пары — Прим. автора).

Как только воздушная атака была отбита, перед зенитчиками появился неизвестно где прятавшийся Рыжик. Расчёт орудия с удивлением посмотрел на котёнка, и один из бойцов неуверенно предположил:

— Неужели он раньше нашего наблюдателя увидел вражеские самолёты?

— Вряд ли, скорее услышал, — ответил Демидович, — он же охотник! И у него, как и у всех хищников отличный слух и прирождённое чутьё опасности! В нашей деревне была примета: если из дома сбежала кошка, значит, жди либо пожар, либо наводнение или ещё какую неприятность.

Возможно, сержант был прав, но не верилось, что хвостатый мог отличить звук авиационных моторов от другого шума боя и тем более понимать разницу между гулом немецких и советских самолётов. А ведь несколько минут назад именно так всё и произошло — котёнок угрожающе выл в сторону, откуда появились вражеские бомбардировщики. Когда такое поведение Рыжика повторилось — противник с упорством обречённого пытался остановить наступление советских частей, батарее удалось сбить ещё два немецких самолёта. К вечеру 26-ого июня 1944 года посёлок Толочин был полностью освобождён от сил противника, и на котёнка смотрели уже не с удивлением, а с уважением.

Тонкий слух новоиспечённого зенитчика по достоинству оценила вся батарея, но комбат, поздравляя бойцов со сбитыми самолётами, отказался признавать удивительные способности хвостатого.

— Не знаю, братцы, с трудом в это верится, — не сдавался лейтенант. — Согласен, возможно, он слышит гул моторов за несколько километров, но откуда ему знать, что это именно немецкие летуны, а не наши?

Но когда результативность огня батареи, количество отбитых воздушных атак и сбитых самолётов противника выросли в разы, комбат взял свои слова обратно и предложил переименовать уже заметно подросшего Рыжика в Радар. Расчёт орудия, где прижился котёнок, и остальные зенитчики были категорически против — все уже привыкли к старому имени, тем более, оно как нельзя лучше подходило рыжему мурлыке.

Постепенно части 3-его Белорусского фронта вышли за пределы границ СССР и с октября 1944 года вели бои уже на территории Европы. Была освобождена почти вся восточная территория Польши, а курляндская часть группы армий «Центр» отброшена в сторону Балтийского моря в результате Мемельской операции. В преддверии Нового года в самую результативную противовоздушную батарею фронта с наградами заехало высокое командование: командир полка, дивизии и генерал Кузьма Никитович Галицкий — командующий 11-ой гвардейской армией. Сопровождавший их связист попытался пнуть сапогом подросшего любимца зенитчиков, который путался у всех под ногами и требовал внимания громким «мяу». Бойцы тут же встали на его защиту — радисту разбили нос. Когда тот, утирая кровь, осмелился сказать: «Ну, братцы, вы даёте! Вокруг люди гибнут, а вы какого-то блохастого защищаете!» — он получил ещё несколько сильных ударов. Старшие чины решили отменить награждение, вынести взыскание и покинуть батарею. Однако, когда комбат рассказал о заслугах Рыжика, удивлению командования не было предела.

— Да-а-а-а, — изумился командарм Галицкий. — Жаль, пока не предусмотрены награды животным. А ведь неплохо было бы, ведь все они, собаки и лошади жертвуют собою не меньше, чем люди. Но ваш кот — это что-то невероятное!

В итоге бойцы получили заслуженные награды, хвостатый зенитчик также не был обделён вниманием — ему «торжественно вручили» три банки тушёнки. Но звёздный час Рыжика был ещё впереди.

В начале апреля 1945-ого года советские части штурмовали город-крепость, прекрасно подготовленный к осаде. Он был «крепким орешком» обороны противника. Кёнигсберг обладал тремя кольцами укреплений, состоящих из дотов, траншей, минных полей, проволочных заграждений и пятнадцати фортов, построенных ещё в 1882 году, плюс на улицах города располагалось девять бастионов, множество пулемётных точек и были возведены уличные баррикады. Со 2-ого апреля началась массированная артподготовка, которая продолжалась до 5-ого числа. На следующей день 11-ая гвардейская, 39-ая, 43-ья и 50-ая армии перешли в наступление по всей линии соприкосновения с немецкими частями, оборонявшими Кёнигсберг.

Слушая звуки далёкого городского боя, зенитчики наслаждались апрельским солнцем и отдыхали. Число и интенсивность налётов немецкой авиации, которая понесла тяжёлые потери, резко сократилось. Рыжик спокойно предавался послеобеденному «дрыху» рядом с Демидовичем. Внезапно хвостатый вскочил и, повернувшись на восток, громко завыл. Это показалось странным: в той стороне лежали освобождённые от противника земли. Однако, сомнений не было — оттуда летел враг! Рыжик никогда не ошибался! Стволы орудий быстро расчехлили и приготовили к стрельбе. Через несколько секунд в небе с дымным шлейфом появился наш «ястребок», за ним в пятидесяти метрах шёл «Фокке-Вульф 190» и пытался добить советского лётчика. Батарее удалось вклиниться очередями между самолётами, отсечь немецкий истребитель и попасть ему в двигатель. Объятый пламенем и дымом, немец вошёл в землю в пятистах метрах от позиций зенитчиков. Наш самолёт развернулся, низко прошёл над бойцами, качнул в знак благодарности крыльями и ушёл в сторону своего аэродрома, благо, до него было не более десяти километров.

На следующий день в расположение батареи пришла машина со спасённым пилотом. Им оказался командир отдельного истребительного авиаполка, расположенного неподалёку. В благодарность за своё спасение полковник привёз спирт, сало, папиросы и другие подарки.

— Как вы догадались, что мне нужна помощь и смогли так оперативно открыть огонь? — спросил офицер своих спасителей.

— Ему скажите спасибо, — отвечали зенитчики и, улыбаясь, кивали на Рыжика.

Командир авиаполка сначала подумал, что его разыгрывают, но комбат подтвердил слова бойцов. Удивлённому полковнику рассказали историю о хвостатом бойце батареи, а на следующий день он вернулся с подарком своему спасителю — двумя килограммами свежей печёнки.

Война закончилась, и в июне 1945 года полк малокалиберной зенитной артиллерии был расформирован. К этому моменту на счету самой результативной батареи противовоздушной обороны 11-ой гвардейской армии насчитывалось 56 сбитых немецких самолётов, и половина из них была заслугой хвостатого мурлыки. Зенитчики демобилизовались и отправились по домам. Алексей Демидович с Рыжиком вернулись в родную Гиримщину, где сержант встретился со своими земляками и семьёй, успевшими во время начала операции «Багратион» укрыться в лесу у партизан. Из всех мужчин, мобилизованных в начале войны на фронт, домой вернулось меньше трети. Почти все из вернувшихся имели не только награды, но и ранения. Но, несмотря на это, постепенно они восстановили сгоревшие избы и подняли уничтоженное немцами хозяйство. Рыжик получил ещё одну «награду судьбы» — он стал единственным котом в деревне, и долго потом все кошки и коты в Гиримщине имели огненно-рыжий окрас! После войны Алексей Демидович прожил семнадцать лет в окружении большой и дружной семьи, а также детей, внуков и правнуков Рыжика и тихо ушёл в мир иной.

© Андрей Штин