ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
6 мая в 15:29

«Хозяйкой Бранденбургских ворот» была девушка из Черниговки

2 мая 1945 года Лидию Спивак и ее подруг-военных регулировщиц на крытом брезентом грузовичке везли по разрушенным улицам Берлина. Фашистская армия капитулировала, советские войска стали хозяевами в столице Германии, и нужно было наводить порядок в уличном движении. В то утро Лидия получила приказ командира: «Твой пост № 1. Хозяйничай, обживайся, а мы дальше поехали». Младший сержант Спивак сразу узнала это место, потому что карту-схему города регулировщицы учили заранее и очень тщательно – это было самое сердце Берлина: Рейхстаг и Бранденбургские ворота.

В этот же день на девушку «напали» кинохроникеры и фоторепортеры. Именно с их легкой руки Лидия Спивак и шагнула в вечность как «хозяйка» Бранденбургских ворот. Так назвали ее кино- и фотохроникеры. Так она и оставалась просто «хозяйкой» без имени и фамилии целых пять лет.

Эту историю я прочитала в черновике брошюры о Лидии Спивак, которую написала ее дочь, донецкая журналистка Лариса Овчаренко. И узнала, что знаменитая на весь мир девушка родилась и выросла в селе Черниговка, Черниговского района Запорожской области. Я созвонилась с Ларисой Сергеевной, которая живет в Донецке, и она рассказала об удивительной и такой непростой судьбе своей мамы – «хозяйки» Бранденбургских ворот.

Из рассказов матери и бабушки Лариса Овчаренко знала, что перед войной Лидия Спивак успела отлично окончить девять классов, мечтала после десятилетки поступить в педагогический институт. Когда село оккупировали немцы, а это были румынские части, первое время они не очень зверствовали. А в начале 1943 года, когда дела у немцев на фронтах пошли далеко не так, как им хотелось, они стали вывозить из села все, что можно было вывезти, и в первую очередь – людей, рабочую силу.

— Отец мамы ночами рыл в саду под вишнями яму, в которой спрятал дочь и ее подругу, — рассказывает Лариса Сергеевна. – Это убежище он перекрыл дерном и досками. Труба-отдушина, выведенная среди кустов, была «дорогой жизни» — через нее в яму поступал воздух. Тем же путем родители спускали девушкам еду и воду в бутылках. Я не знаю, сколько времени провели мама с подругой в яме, но когда они вышли на свет божий, ходить не могли – ноги распухли и не слушались.

А покинули убежище невольные пленницы, услышав голос матери Лидии: «Вылезайте, мученицы несчастные, наши пришли!». Отдохнув буквально пару дней, девушки добровольно пошли в Красную Армию и стали военными регулировщицами, пройдя экстерн-обучение в Батайске Ростовской области. И двинулись с нашими войсками на Запад. Подруга погибла в боях за Симферополь, а Лидию судьба пощадила – «обошлось» контузией. Ведь регулировщицы стояли на постах в жару и холод, во время обстрелов и бомбежек, направляя транспортные потоки в нужную сторону. Девушки теряли подруг, плакали по ночам от болей в ногах и позвоночнике, тряслись от страха на дорогах по ночам, когда им всюду мерещились вражеские лазутчики.

В составе Берлинской ордена Красной Звезды Военно-автомобильной дороги №15 Первого Белорусского фронта Лидия Спивак дошла до Берлина.

— Мама вспоминала, как в ее первый день на посту №1 мимо ехали автомобили, проходили артиллеристы, бойцы спрашивали, где можно расписаться в знак победы над врагом, — продолжает Лариса Сергеевна. — Она всем отвечала, но от работы не отвлекалась, вертелась буквально, как волчок. Недаром фронтовики называли фронтовых регулировщиц балеринами.

А потом была Потсдамская конференция. Девчатам пошили обмундирование из офицерской ткани, отпустили в парикмахерскую, и они, наконец, почувствовали себя женщинами. Мама рассказывала, как она указывала путь машинам, в которых ехали Жуков, Трумэн, Черчилль, Эйзенхауэр. Ее пост был возле самого дворца, в котором проходила конференция. Кстати, все они прибыли по одной дороге, и только Сталин – единственный – по другой. Мама вспоминала, как у нее дрожали от волнения и ноги, и голосовые связки – вряд ли она смогла бы ответить, заговори с ней эти великие люди, как улыбались они ей, деревенской девчонке, как Черчилль, высунув из окна руку до локтя, показывал пальцы, раздвинутые латинской буквой V: «Виктория! Победа!».

Демобилизовалась, Лидия Спивак в сентябре 1945 года, вернулась в Черниговку, но вскоре уехала в Днепропетровск, где экстерном сдала экзамены за 10-й класс и поступила в университет, чтобы стать учительницей. А потом встретила вернувшегося с фронта четверокурсника математического факультета Сергея Овчаренко. Вскоре они поженились и начали семейную жизнь с двух шинелей, двух котелков и одного трофейного пистолета на двоих в крошечной комнатенке общежития. Через год родилась дочь Лариса. Отца после окончания вуза распределили в Сталинский (Донецкий) педагогический институт, где он со временем стал деканом физико-математического факультета. А бывшая фронтовая регулировщица заново поступила теперь уже в Донецкий пединститут и стала учителем украинского языка и литературы. Именно ее сокурсники, увидев в областной газете фото, узнали в регулировщице Лидию. С тех пор ее имя стало широко известно, она мешками получала письма со всего Советского Союза и из зарубежных стран от взрослых и детей. Иногда адрес был предельно простым: Донецк, хозяйке Бранденбургских ворот. И доходили… Письма приходили еще лет пять после ее смерти…

О ней писали все советские центральные издания, ее снимали кинодокументалисты и на телевидении. Побывавшие в Берлине на 30-летии Победы однополчане Лидии Овчаренко рассказывали ей, что весь город был украшен огромными плакатами с фото девушки-регулировщицы. Есть большая посвященная ей экспозиция и в Донецком краеведческом музее. Лидия Андреевна Овчаренко вела огромную военно-патриотическую работу.

— Дома у меня почти не осталось оригиналов документов, связанных с мамой – разошлись по музеям, — говорит Лариса Сергеевна. — У нее были медали «За взятие Берлина», «За Победу над Германией» и другие. Была еще целая история с портретом мамы, который написал для Донецкого музея заслуженный художник Украины Пархоменко. Этот портрет – небывалый случай – купило Министерство культуры Украины еще в советское время. Потом его передали назад в Донецк. Мне позвонили и сказали: «Забирайте, если хотите!». И мы с братом, он родился в 1952 году, тащили по Донецку это огромное полотно в раме к себе домой. Сейчас оно в запасниках музея.

Моя лучшая в мире мама умерла после четвертого обширного инфаркта в 1984 году у меня на руках в полном смысле этого слова. Ей было всего 59 лет…