ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
вчера в 03:29

Гениальная Фаина Раневская мемуары писать не стала. В 1992 году английская энциклопедия «Who іs Who» включила её в десятку выдающихся актрис XX века. Однако полноценная память о ней не дожила до сегодняшних дней по её же вине.

«Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать». Известно, что рукопись была, но Раневская уничтожила её в итоге. Возможно, этим элегантным самоуспокоением она и удовлетворилась, что вряд ли. Осталось немного писем и дневниковых записей.

Ирония, которую приписывают отношению Раневской к мемуарам, является всего лишь последствием хорошо усвоенного ею советского стереотипа: мемуары — это жанр пустячный, стариковский. Ещё бы, в стране, из которой часть жителей была изгнана, ещё часть — убита, часть отправлена в лагеря, а остальные вселились в их квартиры, было совершенно невыгодно популяризировать ни автобиографический, ни мемуарный текст.

Помалкивала Раневская о семье, ведь она еврейка. Отец её Гирш Фельдман был успешным коммерсантом и промышленником. Из охваченной революцией россии они бежали на собственном пароходе. Фаина отказалась, слишком увлечённая театром. Ничего не известно о том, общалась она с семьёй после или нет. Известно про сестру, та по глупости вернулась в Союз. У Раневской даже отчество в паспорте ненастоящее: она не Георгиевна, а Григорьевна. Но Георгиевна, разумеется, звучало внушительней.

До сих пор публицисты стыдливо оговариваются по поводу якобы избыточного временами употребления Фаиной Георгиевной алкоголя. И хоть бы кто вспомнил случай! Может, в алкоголички её записали просто потому, что она не стеснялась выпить? В Советском Союзе вообще было принято стесняться всего и во всём — особенно собственных удовольствий. Как будто признаться в любви к алкоголю — хуже, чем к Сталину.

Её ориентация по сей день заставляет нервически усмехнуться закомплексованного постсоветского поклонника культуры. Причём, опять же, никто в действительности об этом ничего не знает, ни одной зафиксированной истории не существует, даже сплетни. Но вот этот флёр лесбийский, вьющийся за Раневской, — уже причина помалкивать. Ах, ну да, и одиночество — оно тоже всячески порицалось или подвергалось жалости окружающих.

Публика любит вспоминать, как прямолинейна бывала Раневская в общении с режиссёрами и коллегами. Но она об этом писать не стала, так что её демарши остались в чьих-то воспоминаниях. До них, может быть, когда-нибудь доберётся какой-нибудь исследователь советского театра и кино и обнаружит доказательство того, что свобода слова в тюрьме народов всё-таки существовала. Вон ведь какие смелые люди жили.
Что же до памяти, то — «Муля», обращение, которое она возненавидела сразу после премьеры фильма «Подкидыш», где снялась в главной роли, плюс ещё несколько десятков анекдотов — вот и всё, что осталось от великой актрисы.
/инет/