ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
2 февраля в 21:16

ТАКСИ ДЕДА МОРОЗА
Дотронуться до чужого счастья...

— С «пятачка» забрать и отвезти домой слепого. Последний заказ в этом году.
— Слепой — в парке, один, среди ночи? Шикарно. Вчера показывали фильм про маньяков…
— Не морочь голову, — перебил Эдика голос из рации. — Это постоянный клиент, по пятым пятницам мы отвозим его на «пятачок» к нолю часов и забираем в ночь на субботу.
— Для справки: в месяце четыре недели.
— Четыре с хвостиком, поэтому несколько раз в год появляется еще одна пятница, она выпадает на двадцать девятое, тридцатое или тридцать первое. Отказываешься ехать к «маньяку»?
— Заказ принял.

«Пятачком» в городе называли площадку на входе в парк имени Пятидесятипятилетия ВЛКСМ. Эдик выкрутил руль влево, машина развернулась поперек присыпанной снегом сплошной полосы: разметка не видна, гаишники не придерутся. И какие в такое время гаишники? Другое дело — к утру, когда с гулянок потянутся домой подвыпившие сограждане…

«Последний заказ в этом году», как сказал диспетчер. Еще бы, до Нового года осталось десять минут. А настроение совсем не праздничное, несмотря на круговерть огней, людей и красок. Еще один год прошел зря. Каждая новая купюра в кармане шуршит: «Ну что? Стал счастливее?» На борту снаружи написано: «Такси Деда Мороза, привозим счастье». Хозяевам бизнеса и чуть-чуть водителю — да, если мерить счастье деньгами. Деньги не главное? А что главное? Покажите счастливца без денег, посмеемся вместе.
По случаю праздника такси украсили надписями и мишурой, водителям раздали колпаки а-ля Санта Клаус. Дескать, дарим радость — позволяем попасть в нужное место в часы, когда люстры, вспоминая былое, с испугом косятся на шампанское. А то, что условия, на которых люди оплачивают праздничную услугу, напоминают грабеж — это издержки производства, отрыжка рыночных отношений.

Улицы пустели на глазах. Заиндевевший клиент выглядел горкой снега на занесенной скамейке, перемигивание гирлянд окрашивало его в разные цвета, тросточка превратилась в белый посох.
— Оленью упряжку заказывали? — В распахнутую дверь машины ворвались клубы колючего тумана.
Слепой не двинулся с места.
— Полночь? — Незрячие глаза глядели вдаль.
Шапка-ушанка и брови мужчины пушисто искрились, пуховик задубел и покрылся ледяной коркой. Давненько сидит.

Слепцы у Эдика ассоциировались со стариками, что не вязалось с увиденным: сложив руки на коленях, скамью понуро занимал молодой мужчина, лицо выглядело почти юным, впечатление портили несколько шрамов и мертвенная неподвижность взгляда.
— Домчу вас до дома за пять минут, успеете встретить с родными.
— При такой скорости — на котором свете? — Клиент оказался с юмором. — Но дело не в ледяной дороге. Простите, я поеду только через пять минут, не раньше.
Приятное впечатление рассеялось. Эдик шумно выдохнул и досчитал про себя до десяти.
— Сейчас куранты пробьют, у людей праздник, а у меня работа. Или вы сейчас же садитесь в машину…
— Прибавьте к сумме сколько нужно. — Клиент даже не повернул головы.

Напор не сработал, и Эдик сменил тактику, наполнив голос шутливым добродушием:
— Получится не пять минут ожидания, а год, если по календарю. Не расплатитесь.
— Тогда не смею задерживать.
— Кого-то ждете? Женщину? Должна прийти до двенадцати?
Сказал и осекся. Не «должна», а «может». Слепой, по словам диспетчера, — «постоянный клиент». Сколько же слепец провел здесь своих пятниц?

— В сети искали? — спросил Эдик.
Обреченность, с которой клиент махнул рукой, сказала больше самых развернутых ответов.
Столько времени упорно ждать свою «ее»... Смог бы Эдик так же? А Эдика — его «она»?
— Расскажите о ней, — попросил он, заперев машину и примостившись по соседству.

Живой сугроб пожал плечами, движение вызвало хруст, словно под рыбаком проломился лед.
— История банальна. По пятницам и субботам нечетных недель я подрабатывал в парке продавцом. Странный график ориентировался на сменщика, по-другому тот не мог. В одну из пятых пятниц это случилось. Мы познакомились здесь. — Взвив снежный вихрь, рука соседа стукнула по скамье. — Знаете, так бывает: увидишь человека и понимаешь — твой человек. Жизнь делится на до и после — на время, которое прошло в ожидании, и на то, без чего дальнейшее теряет смысл. Она приехала поступать из другого города, я учился здесь. Не поверите, мы даже имен не спросили. Мы смотрели в глаза, в которых обнимались души, и говорили о ерунде. Имена, телефоны, контакты, как мы думали, можно узнать потом. У нас не оказалось «потом». Помните взрыв в троллейбусе?
— Теракт?
Слепой кивнул.
— Меня грузили в одну «Скорую помощь», ее в другую. Оба захлебывались в крови и не могли пошевелиться. Я прохрипел с носилок: «Пятачок, пятая пятница, буду ждать всегда». Потом… Потом были больницы, операции, длительное восстановление. Меня зашили и поставили на ноги, а зрение сохранить не получилось. По моей просьбе знакомые разместили в сети объявление, они долго искали по описаниям, но все, что выяснилось — среди погибших девушка с такими приметами не значилась. С тех пор я прихожу сюда четыре раза в год, иногда пять — каждый раз, когда в месяце пять пятниц. В жару и в метель. С полуночи до полуночи. Собственно, все.
— Столько лет… и все равно надеетесь?
Слепой промолчал.

В нос летели снежинки, хотелось чихнуть. Над головами громыхнуло, затем еще раз, и салюты слились в сплошную канонаду.
— С Новым годом, — сказал Эдик.
— И вас. Никого поблизости не видите?
Со вздохом, который лучше слов обрисовал вид вымерших улиц, Эдик помог клиенту разместиться в машине.

Мотор всхрапнул, въезд в парк с труднопроизносимым названием исчез позади. Вокруг все переменилось. Город взорвался столпотворением. На многих перекрестках сверкали елки, вокруг ликующе вопил и прыгал высыпавший из подъездов народ. Искры бенгальских огней воевали с фейерверками за право принести больше радости.
Вот вам и «везем счастье». Эдик едва не сплюнул. Конечно, не замерзнуть насмерть в Новогоднюю ночь — это тоже неплохо. Пусть и не предел мечтаний. «Такси Деда Мороза» не оправдывало названия, а изменить что-то было невозможно.

Эдик привез клиента на окраину города, в частный сектор. У калитки покосившегося домика тот вышел.
— Простите, что испортил вам праздник. Возьмите сколько нужно.
В сторону машины раскрылся веер некрупных купюр.
Инвалид на пенсии, а ему еще ездить и ездить — каждую пятую пятницу… Обменяв одну сотку клиента на свои две тысячные купюры из сегодняшнего заработка, Эдик пробормотал:
— Это сдача. Подождите минуту.
Пальцы настучали в смартфоне: «Пятачок, пятая пятница». На экране появились десятки ссылок на группы родственных слов, проверочных, однокоренных… Далее — реклама, клубы, фильмы, телеканалы, мультфильмы, снова клубы…

Слепой отреагировал на пикающие звуки:
— Спасибо. Вдруг у вас рука легкая.
Далеко-далеко, на сотых страницах, встретилось его объявление. Слепого звали Вячеслав. Аналогичного объявления не нашлось.

В застывшем лице Вячеслава будто свет отключили: окончание процесса он почувствовал интуитивно. Как и результат, вызванный молчанием Эдика. Обстукивая тросточкой протоптанную тропку, сгорбившаяся фигура удалилась во тьму.
В салоне надрывался голос диспетчера:
— Эдик, сукин кот, ты меня слышишь? Поздравляю с первым заказом в этом году, хватай, пока не перебросили другому: улица Ле…

Эдик отключил рацию. Вместе с тишиной на него обрушилась слепота: краски размылись, огни погасли, через кожу в сердце вползла ужасная пустота. Изначально белая и быстро посеревшая, пустота двигалась как живая, но была мертвее мертвой. Она подвешивала в невесомости и облизывала ледяным языком. Поглотившая Эдика пустота превратилась, в конце концов, во всепоглощающе-черную — снаружи и внутри. Эдика будто не стало. А был ли он? Как доказать? И кто он такой — не по паспорту, а по жизни? И жизнь ли это? Зачем пустоте дают паспорт?
В зеркале мелькнул хвост колпака, свисавшего с головы.
Это знак. Красная тряпка разбудила быка, тот ударил копытом и помчался на раздражитель. Шапка Деда Мороза. По Сеньке ли шапка?

Пальцы безостановочно бегали по экрану. Никто не мешал. Потерявшись во времени, сердясь на себя, взнуздывая фантазию и смекалку, Эдик пробовал разные варианты: все виды пятачков, пятниц, пятерок, и…

Боясь поверить, он медленно откинулся на подголовник.
Объявление. Разница — в одном из главных слов. Именно оно вызвало сбой при первом поиске.
Эдик набрал указанный внизу номер.
— Ольга? С Новым Годом. С вами говорят от имени Вячеслава, который... С чего вы взяли? Жив. Извините, что напугал. У Вячеслава проблема, после взрыва он потерял зрение. Он по-прежнему вас любит, ищет и ждет. Что? Простите. Понял. Думаю, ему это не важно. Да-да, хорошо.

Даже бежать не пришлось: хорошо ориентируясь в расчищенной части дворика, слепец возвращался.
— Слышу, вы не уезжаете, — начал он. — Я проверил, вы мне сдачу дали неправильно, это ва…
— Вячеслав! У Ольги до сих пор не восстановился позвоночник, — выпалил Эдик. — Она не хотела навязываться, думала, что, если вы живы, без нее ваша жизнь сложится лучше. И все равно Ольга ждала вас год за годом так же, как вы ждали ее. Примерно раз в полгода, как диктует календарь, ее привозят сюда, и до позднего вечера машина стоит напротив входа в парк. Но вы друг друга не поняли. Вы никогда бы не встретились. Ольга услышала «Пятачок, пятое, пятница».
Она приезжает в каждую из пятниц, которые выпадают на пятые числа. Она ждет вас в начале месяца, а вы ее — в конце. Недавно Ольга все же разместила в сети весточку, и сейчас…
Вячеслав вырвал из рук Эдика протянутый телефон, сориентировавшись на голос из трубки.

Трудно вынести, когда плачут мужчины. А когда они плачут от радости…

У Вячеслава дрожали ноги. Эдик помог ему опуститься на сиденье, сел на водительское и осторожно тронулся с места.

Влюбленные разговаривали, а машина летела по пустой трассе. Адрес был в объявлении. Да, соседний город. Да, далеко. И что же? Когда машина подъедет, Ольга увидит надпись по борту. Или не увидит. Это не важно. Эдик улыбался. Упущены заказы, для фирмы потерян постоянный клиент, потрачены время и бензин, даже уволить могут. А душа пела.

Оказывается, везти людям счастье — это и есть счастье.

Петр Ингвин