ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
11 ноября в 17:40

В 1877 году в Музей при Александровском лицее пришел некий артист по фамилии Леонидов. В руках он держал приличных размеров сверток.
— Что ж вы, батенька-с, мнетесь на пороге, проходите, любезнейший, — сказал ему работник музея.
— Да я ненадолго, — отозвался Леонидов. — Вот, принес в дар музею картину.
— Премного благодарны-с, — разочаровано протянул работник (он-то надеялся, что Леонидов приобретет билет). — Поставьте вашу картину в углу-с.
Сколько дар простоял в углу — неизвестно, однако, в конце концов, на сверток обратили внимание. Как и предполагал принявший холст работник, картина была пустяковой. Плохая копия знаменитого портрета Пушкина кисти Кипренского. К тому же, полотно было изрядно загрязнено и потемнело от времени.
Все-таки музей решил заняться реставрацией портрета. Когда с картины был снят слой пыли, перед реставраторами предстал Александр Сергеевич Пушкин. Таким, каким его никто не видел. Вернее, таким, каковым его видели современники. Жуковский, Дельвиг, царь Николай Первый, Натали Гончарова, Анна Керн...
Настоящий, подлинный Пушкин. Пушкин с глазами, полными грусти и боли. Глазами мыслителя, философа, пророка. Некрасивый, но, вместе с тем, невероятно красивый Пушкин! Пушкин без прикрас, которые волей-неволей допускал очарованный гением Кипренский, допускали другие художники, писавшие прижизненные портреты великого поэта.
В правой части картины мелкими буквами было написано: «писал с натуры И. Линев».
Это был прижизненный портрет Пушкина!
Газеты взорвались, общественность гудела, пресса публиковала одну статью за другой. Оказалось, что артист Леонидов получил портрет от своей супруги — дочери балетного артиста Стуколкина. Как картина оказалась у Стуколкина — история умалчивала.
Главной загадкой оставался И. Линев. Никто ничего не знал об этом художнике, никто не видел других его работ. Кто он, где и когда он мог познакомиться с Пушкиным, написать его портрет? Это оставалось тайной много-много лет, но, в конце концов, правда раскрылась, и самым неожиданным образом.
В 1968 году 80-летний профессор электротехники С. Куликов решил написать книгу про известного русского изобретателя, революционера А. Линева. В процессе сбора материала он узнал, что предки Линева интересовались живописью и один из них, отставной полковник Иван Логинович Линев, даже расписал потолки в родовой усадьбе. Усадьба эта находилась неподалеку от Ленинграда.
Оставалось только найти связь Линева с Пушкиным. И она была найдена. Оказалось, что зиму Линев коротал в доме на 2-й Итальянской улице, где также проживала семья Александра Ивановича Тургенева — ближайшего друга Пушкина, сопровождавшего скорбные дроги с телом поэта в Псковскую губернию, к месту похорон.
У Тургенева подолгу жил Василий Андреевич Жуковский, который наверняка был знаком с Иваном Логиновичем Линевым и знал об его увлечении живописью.
Жуковский и стал последней недостающей деталью пазла.
Пушкинистам были отлично известны даты и обстоятельства написания всех прижизненных портретов Пушкина. О создании этих живописных работ в дневниках или письмах писали сам Пушкин, его друзья и знакомые.
Только одна работа была покрыта мраком тайны. Это была загадочная картина из двух кратких записок, которые Жуковский отправил Пушкину в 1836 году, за несколько месяцев до гибели поэта. Вот они, эти записки:
«... завтра (в субботу) жду тебя также непременно к себе часу во втором поутру. У меня будет живописец, и ты должен с полчаса посидеть под пыткою его животворной кисти».
«Не забудь, что ты у меня нынче в час будешь рисоваться. Если не найдешь меня, паче чаяния, дома, то найдешь у меня живописца. Прошу пожаловать».
Кто этот загадочный живописец с «животворной кистью», какую именно картину он создал?
Благодаря неожиданному открытию профессора электротехники стало понятно: Жуковский пишет об Иване Логиновиче Линеве и о той самой картине, что хранится в Музее Александровского лицея.
А это значит, что портрет, принесенный в музей артистом Леонидовым, был последним прижизненным портретом Пушкина.

Вглядываясь в это грустное, измученное, усталое, но такое бесконечно мудрое, доброе и прекрасное лицо, я ни на минуту не сомневаюсь: я вижу Пушкина. Это он. Именно таким он и был.

Василий Гавриленко