ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
19 октября 2024

Благоухая незнакомыми духами, почти-муж, Сидоров сказал:
— Понимаешь, зайка, брак – ответственный шаг, давай проверим наши чувства, встряхнём наши потускневшие отношения.

Судя по духам, встряхивание уже началось.
Иванова считала, у них любовь, выяснилось – отношения. Каждая женщина переболевает хворью под названием «дура дурой».
Кто скажет: «Только не я!» – у тех склероз.

У Ивановой болезнь затянулась. Сидоров возвращался, уходил, снова возвращался, говорил: «Зайка, ты лучше всех, знаю – в конце концов мы обязательно будем вместе!»
И снова удалялся, дабы проверить чувства путём их сравнения с другими чувствами.
Примерно по таким же эллиптическим орбитам движутся кометы, то и не разглядишь за Плутоном, то тут как тут, хвост на полнеба, разве что у Сидорова период обращения исчислялся не годами-столетиями, а неделями и месяцами.

Духи постепенно мигрировали от лёгких и холодных тонов к сладким и тягучим. Иванова ждала. В конце концов, они обязательно будут вместе. Обещано же. В мае позвонил, спросил:
— Ну как ты? Нормально? Cкучаю. Зайка, слушай, мы в выходные на природу собрались, на антресолях моя старая куртка, красная, там карман прохудился, зашьёшь, лады? В пятницу подскочу, заберу, люблю-целую, зайка!

Иванова вытащила шкатулку с иголками-нитками и нечаянно уколола палец до крови. Очень больно. И пока дула на палец, количество наконец-то собралось с духом и скачкообразно перешло в качество.

— Как всё выбросила? — ахнул на следующий день Сидоров. — Ты в своём уме? И серый костюм? Ты помнишь, сколько он стоил?! Точно рехнулась, сейчас приеду, мы серьёзно поговорим. Задержишься на работе? Я дождусь. Что значит замок сменила? Дура неблагодарная! Дура дурой!
Ну и так далее...
Иванова и не догадывалась, какие мрачные глубины, давным-давно, рассмотрел в ней Сидоров. Не озвучивал исключительно из жалости. Поздним вечером по дороге домой пригляделась – оставленный у мусорки мешок с сидоровским барахлом распотрошен. Наверно бомжи, а может и Сидоров.

Дома посидела, подумала и решила «с чистого листа, так с чистого листа!». Сидоров пророс корнями по всей квартире: от зубных щёток, стоптанных тапок и кружки с надписью «I love you cutie!», до стопки зачитанных детективов на полу у дивана (Сидоров любил, чтоб в пошаговой доступности), увечного кактуса на подоконнике и старого пальто во второй антресоли, что над кухней (как и серый костюм, пальто было Сидорову впору пятнадцать килограммов назад). А в самом дальнем углу антресоли, Иванова обнаружила дерматиновый футляр с балалайкой. Когда-то, ивановская бабушка, мечтала вырастить из внучки Анне-Софи Муттер, но в музыкальной школе на скрипку было не пробиться, пришлось впихнуть Иванову в народные инструменты. А что – тоже струны. Иванова балалайку ненавидела, но куда деваться, училась. Между прочим, когда на выпускном концерте сыграла серенаду Шуберта, гений и красавец Петров из класса виолончели сказал: «Один раз мимо нот проехала, а так ничего». Час ночи. Но не оставлять же на утро!Иванова вздохнула и потащила к мусорным бакам два мешка хлама.

Во дворе, в запахе черёмухи тихо стояла ночь, светила далёкими звёздами, обещая невозможное. И вдруг нахлынуло.
Раздвинулся тяжёлый, пахнущий пылью занавес, явив миру двенадцатилетнюю Иванову, сфальшивившую всего лишь раз, уверенную, что впереди её ждёт долгая-предолгая жизнь, в которой обязательно найдётся место радости и какому-нибудь петрову, гению и красавцу, неважно, какая у него будет фамилия. В двенадцать лет все верят. А в результате – ни одной верной ноты, ни одной. Иванова вздохнула, придвинула ногой валяющийся у мусорки ящик, села и раскрыла футляр. Пальцы впомнили. Увлеклась, в конце даже подпела себе: «И на тайное свиданье ты приди скорей!»

За спиной протяжно завыло. В ужасе Иванова уронила балалайку, медленно-медленно повернулась и чуть не поцеловалась с плотоядно глядящим на неё чудищем.
Темнота сказала:
— Как удачно выбраны место и время! Музицируете для собственного удовольствия или зарабатываете?

Иванова гневно сказала:
— Чем глупо острить, вы бы лучше своего монстра на поводке держали и в наморднике! Ходите тут, людей пугаете!

Темнота сказала:
— Цезарь не смог удержаться, у него тонкий музыкальный вкус, кстати, вы в одном месте, лихо мимо нот просвистели.
И после паузы добавила:
— Иванова, ты что ли?

Таки срослось…

© Наталья Волнистая