ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
23 августа в 10:50

Кардиолог Бражников приехал в санаторий отдохнуть. Решил побриться и пойти на вечер. Кому за 40 и всё такое. Хотя ему за 60 - но кто заметит?

И тут вбегает в номер женщина. Чтобы её описать, нужны навыки Церетели. На ней хорошо проводить занятия. Водить по ней указкой и говорить: «женщина состоит из…».

Кричит: как же это хорошо, что известный кардиолог приехал отдыхать именно сюда! Потому что в процедурную прямо сейчас завхоз больного везёт. А штатный кардиолог санатория в отлучке. Так как инфаркт в полночь никто не планировал. А в это время в санатории как раз отдыхает известный кардиолог…

Бражников чувствует – на второй круг пошла. Отделаться не получится. В ней весу центнера полтора и посреди лица – кумачовая помада. Как адская печать святой инквизиции на припудренном валуне. Эти своё не отдают. Таким женщинам бессмысленно объяснять, что даже кардиолог-волшебник бессилен, если ему ассистируют завхоз и медсестра в костюме Снеговика-соблазнителя.

И вот приходит Бражников в процедурную, а там завхоз с безумным видом и каталка. А на каталке, придавленный медицинской картой, вялый бородатый мужчина. Похож на семиклассника с головой дровосека. Такое строение человека обычно принадлежит старшим научным сотрудникам.

- Бредит, - сообщает завхоз. – Всё «роза» да «роза». Думает, в цветочном магазине.

Медсестра давление больному измеряет и говорит, что всё плохо. 70 на 50, но даже оно, кажется, падает. Это, она говорит, не давление. Это окружности её рук и ног, - говорит и вдруг хохочет. У Бражникова мурашки по всему телу. А в карте написано, говорит, что для больного 180 на 100 – это только разминка.

Бражников процедурную осматривает, нужное взглядом ищет. И тут слышит: звуки. Таких в процедурных обычно не бывает. Оглядывается - медсестра плачет. Бражников её спрашивает – э? Она отвечает: мужчину жалко.

Бражников ощутил неясную тревогу.

- Адреналин давай, - говорит, руки спиртом протирая. – Знаешь, что такое адреналин? А во что набирать нужно?

- Ой, как мужчину жа-алко!.. – запричитала медсестра и к косяку прислонилась, плачет.

Бражников взял шприц, сам набрал. И тут завхоз на глаза попадается.

Завхоз никогда не видел такой иглы. Этой иглой можно было отбиваться от пиратов. Он никогда не встречал седалища, которое хотя бы одной своей половиной не дрогнуло при виде такой иглы. Бражников видит: у завхоза зрачки внутрь глаз сливаются. Стоит, сероокий, качается. В углу медсестра рыдает. Хорошо бы ей пощечину влепить. И тут вовремя думает: а если - рефлекс? Вместе с кирпичной кладкой с третьего этажа санатория вылетит…

Бражников решил: пошли все в жопу. Место на впалой груди нашел и всадил иглу. И тут завхоз падает как свая.

- Ой, завхоза жа-алко!.. – закричала медсестра.

- Да вы чего гады-то такие?! – заорал Бражников. – Где нашатырь?

- Они умрут?.. Они умрут! Ой, глазоньки бы мои этого не в-и-идели…

На столе лампа стояла чугунная, литая. «Давид лечит льва от ангины». Килограммов на пять. Бражников хотел её лампой оглушить. Чтобы наверняка. Потом передумал. Сказал, чтобы прекратилось уже это безобразие. Потому что становится уже непонятно, кого и куда лечить.

- Порядок! – заорал. - Дисциплина и спокойствие!

И тут больной с закрытыми глазами на каталке садится.

- Вы тут, пожалуйста, не хулиганьте, мужчина, - строго говорит медсестра. Ладонь ему на голову кладет и придавливает намертво к каталке. – Нашатырь в шкафе, конечно.

Завхоз был так далеко, что пульс не прощупывался. С каталки рука бородатого опять падает. Снова ушел. Да что ж такое? – думает Бражников.

- Делай массаж! – кричит, а сам завхоза из-под каталки за ногу вытаскивает.

Медсестра мужика перевернула на живот, юбку подтянула и уже собралась каталку перешагивать.

- Сердца! Сердца массаж, дятлы санаторные! – закричал Бражников.

Медсестра бородатого снова перевернула. Села на него. Каталка прогнулась. Бражников слышит – хруст. Завхозу вату с нашатырем в нос сунул, а сам смотрит. Сто пятьдесят килограммов живого веса на шестидесяти. Из мужика воздух выходит как из сломанного насоса.

Бражников завхоза за руку поднимает. Тот по составу как осминог – ни одного прямого угла. За что ни возьми – все остальное ускользает. Подтащил к кушетке, посадил. Смотрит: медсестра сейчас мужика раскрошит. Обезумела.

Стащил её с больного, ей нашатырь под нос сунул, рядом с завхозом посадил. Сидят как куры. В носу вата. С одного штаны сползли до колен, у другой юбка до пояса задрана. Бригада скорой помощи. На нашатырь не реагируют.

И тут больной снова поднимается как спинка сиденья. Глаза закрыты. И голову медленно поворачивает в сторону кушетки. Завхоз это увидел и передумал сидеть. Зафиксировал положение и упал вперед. Бражников еще внимание обратил – от места соприкосновения лба с керамогранитом лучи разбежались.

- Товарищи… - говорит больной, не открывая глаз. – Я вас убедительно прошу меня больше не лечить…

И дальше рассказывает следующее. Он потомственный гипотоник. Он перед снегопадом сдувается как шарик. В грозу его сквозняк по полу таскает из угла в угол.для группы опусы и рассказы Он не виноват, он таким родился. У него рабочее — 80 на 50. Ну, бывает, еще немного понизится. И тогда чашечка ароматного эспрессо решает проблему. Но проблема точно не решится, если на него еще раз сядет своей тяжелой судьбой эта женщина с бусами из бильярдных шаров. Он уже думал – всё. Розочка вернется из туалета и очень удивится. Болеет она, а хоронить надо его.

Бражников чувствует – седеет. Хватает медицинскую карту и читает: «Ярцева Роза Львовна». Вспомнил: в санаторий ехал, думал – с бабенкой местной познакомлюсь, покувыркаемся… Бражников даже допускал секс. И тут чувствует - как отбило.

- Это что? – спрашивает и медсестре карту показывает.

- Карта, - отвечает та и перед собой смотрит. Из носа вата торчит.

- Но это не Роза Львовна, - заметил Бражников. – Это Лев Розович, как минимум.

- Как лечащий врач, должны были обратить на это внимание.

- Вот с…

- Товарищи, объясняю, - вмешивается больной. – У меня здесь жена. Принёс Розочке кефиру...

Она пошла в туалет, а карту рядом с ним оставила. И тут ему что-то плохо стало. И его вот этот мужчина, который только что опроверг постулат о том, что более мягкое ни за что не пробьёт более твёрдое, затащил на каталку и повез. И вот он здесь. Ему было плохо. Но сейчас ему хорошо. Было плохо, а сейчас - хорошо. Если бы не общий синий фон с красными лицами вокруг, вообще — живи и радуйся. Ни о какой гипотонии уже не может быть и речи. Она преодолена. Если сейчас к нему снизу поднести зажигалку, он уйдет в открытый космос и посмотрит, как там. Такое вот у него хорошее, стабильное давление сейчас. Он не знает, что ему ввел этот мужественный врач, но спать он теперь не будет лет десять. Что согласуется с его планами написания очередной научной работы.

- Есть предложение, - сказала медсестра, когда мужик с кефиром ушел. – Нас здесь не было.

Бражников снова захотел врезать ей лампой, но она его опередила:

- Завхоза беру на себя.

Бражников в санатории так ни с кем и не познакомился.

Автор: В. Денисов