ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
18 января 2024

– Та-ак. Липовецкая Ольга Юрьевна, двадцать лет, не замужем, закончила курсы делопроизводства, даже успела поработать целый год секретарём. А почему уволилась? – Геннадий Поликарпович внимательно посмотрел на соискательницу поверх очков.
– А потому что шеф решил мне зарплату повысить, – безмятежно отозвалась девушка.

– И не за просто так, поди? – прищурился директор.

– Ага, – она наклонила голову и совершенно спокойно сказала, – захотел, чтоб я его прям на рабочем месте за это ублажала.
– Что, так и сказал?
– Не, сказал ещё яснее, прямым текстом…
– А ты?
– А я его прямым текстом послала, – она обозначила уголками губ лёгкую улыбку, – и назавтра уже была свободна, как птица в полёте!
– Ладно, если что, у нас такое не практикуется. Давай-ка лучше посмотрим, как ты с текстом работаешь. Вот тебе ноут, создавай документ, пиши.
Он принялся диктовать довольно сложный текст, изобилующий громоздкими грамматическими конструкциями. При этом заметил, что Оля набирает документ практически одновременно с его диктовкой.

– Там адрес есть, наверху, справа, перекинь, я посмотрю.

Через несколько секунд текст уже находился на его компьютере. Директор пробежал его глазами, одобрительно хмыкнул:

– Молодец, ни одной ошибки! Хорошо, теперь иди к Анне Павловне, она тебе покажет, где, что и как, потом ступай в кадры, оформляйся, и завтра выходи на работу.

– Хорошо, – девушка кивнула, и вышла из кабинета.
«Ну что ж, хватит уже перебирать, девочка вроде нормальная, работать может, и не тупая блондинка. Конечно, Павловну ей не заменить, да и никто заменить не сможет, так что, остановимся на этой Оле» – подумал Геннадий Поликарпович, и занялся непосредственной своей работой, выбросив из головы вопрос замены секретарши. Придётся народу привыкать к этой Олечке, да и ему тоже.

Известие о том, что Анна Павловна по кличке «Дракониха» уходит на пенсию, всколыхнуло офис две недели назад. Конечно, возраст её был давно не просто пенсионный, а запенсионный, но она работала по-прежнему, и по-прежнему держала всех в ежовых рукавицах. Документооборот работал как атомные часы, картриджи всегда заправлены, бумага в наличии. Всё работает без запинки и колебания, сотрудники лишний раз стараются не ходить по офису без дела, а возле секретарского стола и по делу тоже.
Для сотрудников у неё только две модели общения, кроме деловых моментов: ругать их последними словами за лень и безалаберность, и жаловаться им же на то, что её тяжкий труд никто не ценит.

«Вот уйду я от вас, поймёте, почём фунт лиха! Быстро без меня всё запустите, бардак разведёте! Где, спросите, бумага для принтера? Закончилась? А почему никто не позаботился? Павловна! А нету Павловны, всё, работа сдохла!»
При этом сотрудники хором начинали уверять Павловну в том, что они её любят и ценят, даже мысли не допускают, что она может уйти. Но, громы грянули, туча затучилась, и невозможное свершилось. Сотрудники предрекали тяжёлые времена: известно, что хороший секретарь – половина офиса. А любая замена будет неравнозначна, ведь нужно не только обладать хорошими деловыми качествами, но и досконально изучить весь порядок, который Павловна выстраивала, по её словам, годами, вникнуть во все нюансы, запомнить и выучить.

Новый секретарь оптимизма сотрудникам не внушала. Очень хорошенькая девочка с милой улыбкой, огромными голубыми глазками с пушистыми ресничками, под аккуратной чёлочкой. Да, фигурка – загляденье, стройные ножки в ажурных колготках, перламутровые длинные ноготочки. Но, как говорится, симпатичная девочка – это не профессия.
В пятницу Оленька принимала хозяйство у Павловны, а в понедельник с утра уже встречала пришедших сотрудников своей обворожительной улыбкой, сидя на секретарском месте. Это было странно и непривычно, ведь Дракониха никогда и никому не улыбалась, включая не только шефа, но и изредка заглядывающего в офис Генерального. Но милая улыбка – это, конечно, замечательно, однако все ждали, каким образом девушка проявит себя как работник.

Начались рабочие будни. Оленька сидела в своём закутке, что-то набирала на компе, щебетала по телефону, перебирала какие-то документы. На контакт шла охотно, шоколадки очень мило принимала и клала на блюдечко возле монитора. Однако слишком долгие разговоры «не по делу» быстро и аккуратно закругляла, а попытки чересчур двусмысленных комплиментов пресекала резко и решительно.

В следующие дни всё оставалось без изменений. Работа шла своим чередом, документы входящие и исходящие следовали по назначению, техника работала исправно, кулер полон свежей воды, в кухонном шкафчике сотрудников ожидали три сорта чая, два вида кофе, банка с сахаром и пакетики сухих сливок. Смазанный и отлаженный механизм работал как часы, но все прекрасно понимали, что что это наследие и заслуга Драконихи, оставившей девочке офисное хозяйство в лучшем виде. Теперь Оленькина задача – не дать этому самому механизму сойти с накатанной колеи.
Дни проходили за днями, офис пережил бурю полугодового подведения итогов, и при этом ни разу не случилось ни одного сбоя. Сотрудники бегали по коридорам, орали в телефон или друг на друга в режиме оффлайн, но всегда и неизменно Олечка находилась на своём рабочем месте, со своей неизменной милой улыбкой. Постепенно в её закуток сбредались после шумных скандалов уставшие, злые сотрудники – выпить чашку кофе или чая, отмякнуть душой, успокоиться. «Око покоя и дали ладья», шутили они, и, передохнув немного, вновь кидались в бучу событий, однако, прежнего запала уже не было, и постепенно ссоры между сотрудниками становились тише и реже, а дела решались быстрее и чётче.
Так прошло несколько месяцев, и на одной из утренних планёрок Геннадий Поликарпович объявил о том, что наши достижения удостоились не только пристального внимания, но и весомой премии от высшего руководства. После решения производственных вопросов, перешли к теме дележа премиальных. Как обычно, отложили часть на банкет по этому поводу, определили очень хорошую долю нашему шефу, и не из подхалимажа или под давлением, а совершенно искренне уважая его организаторские способности и понимая, что его заслуга в получении этой премии максимальна.

Далее следовало распределение по отделам: столько-то начальнику, столько-то сотрудникам. Охрана, бухгалтерия, отдел кадров.
– А теперь я попрошу высказаться насчёт нашей Олечки. Она работает только полгода, и по корпоративным правилам ещё не может участвовать в распределении этой премии. Я хочу услышать ваше мнение по этому поводу, можем ли мы все немного ужаться, чтобы Оля поучаствовала в разделе премии, или будем действовать, так сказать, в рамках закона?
Руководители отделов начали высказываться.
– Я думаю, что достаточно будет пригласить Олю на банкет, эта премия совсем не её заслуга.

– Нет, ну можно символическую сумму выписать, чтоб девочке не обидно было.

Более резко высказалась дама-главбух.

– За что ей премию? – брезгливо поджала она губы, – сидит целый день, по телефону болтает и ногти красит! Ей за счастье будет зарплата, которую она получает неизвестно за что!

– Ну как, неизвестно, – пожал плечами шеф, – документация в порядке, техника работает, вода в кулере всегда свежая, бумага опять же – и для принтера, и для, пардон, туалета.
– За это премию надо Павловне выписать, хоть она у нас и не работает уже, – фыркнула кадровичка, задушевная подруга главбуха, – это она систему так отладила, что до сих пор всё работает!

– Честно сказать, – добавил один из начальников отдела, – я ни разу не видел нашу Олю за какой-то созидательной деятельностью. Ну, нет, конечно, надо отдать ей должное, ту систему, что Павловна выстроила, она не разрушила, но это не столько её заслуга, сколько Павловны!

– Точно! – подтвердила главбух. – тут любая справится, поддержать систему большого ума не надо!

– Хорошо! – подвёл итог Геннадий Поликарпович. – Основные направления мы определили, дальше по ходу дела разберёмся.
Неделя подошла к концу, а в понедельник сотрудники, придя на работу, не увидели за секретарским столом привычную уже фигурку и милую улыбку. Оленьки на месте не было. Когда шефа спросили, где Оля, он пожал плечами.

– А зачем она вам? Вы же сами высказались, что и без неё всё управится. Система работает, следить за ней особо не надо. Я пока отправил Олю в отпуск на две недели, это вроде как отработка, а потом уволю её, наверное, освобожу ставку. Обязанности у неё несложные были, девочки из кадров и бухгалтерии будут по очереди пару часов в день уделять этой работе, ничего особенного!

Коллектив встретил эту новость с некоторым недоумением. Ладно, премию можно было и не давать, но увольнять вот так сразу, «по просьбам трудящихся»… В обед по привычке пришли в знакомый закуток попить чаю-кофе, но вместо улыбчивой Оленьки их встретила раздосадованная Ира из бухгалтерии, судорожно искавшая бумагу для принтера.

На следующий день выяснилось, что пора менять картридж на одном из принтеров. Начали обзванивать ремонтные мастерские, но везде либо нужно было ждать неделю, либо платить сумасшедшие деньги. Стали звонить Оле, чтоб спросить, куда обращаться, но её телефон молчал. Наконец кто-то обратил внимание на распечатанный список, висевший на самом видном месте. Позвонили туда, ребята-мастера пообещали сделать всё по хорошей цене и без задержек, но высказали обиду, почему Оленька сама не позвонила?
Дурёха Ирочка не нашла ничего лучше, как ляпнуть, что Оля у нас уже не работает. Парень неопределённо хмыкнул, и сказал: «Очень жаль». Мастера сделали всё, как обещали, но следующие заказы принимали уже на общих основаниях – в порядке очереди и без скидок.

Потом закончилась бумага для принтеров и вода в кулере. Шеф периодически рычал: «Где распечатка отчёта, почему до сих пор не готово?» половина бухгалтерии металось по офису, пытаясь решать вопросы, которые раньше решались сами собой, благодаря «отлаженной системе Павловны» и одновременно выполняя свои прямые обязанности.
На пятничной планёрке шеф разнёс всех по клочкам, обещал всю премию заморозить, банкет отменить, а кое-кого (при этом обвёл присутствующих тяжёлым взглядом) понизить в должности. За день произошло ещё несколько сбоев, а кульминацией стало отсутствие любимого шефова сорта чая, который Оленька заваривала ему в обед, и без которого он просто не мог работать.
А вечером в его кабинете собралось несколько человек из промежуточного начальства, и принеся искренне раскаяние, попросили отменить Оленькино увольнение.

– Ага, дошло до вас? Начальники хреновы, вас бы всех в курьеры разжаловать, не видите людей! Наша Павловна была хорошим работником, не спорю, но она свой имидж умело поддерживала постоянным нытьём на тему, что её никто не ценит, и без неё все пропадут. А Оля всё делала молча! И не по системе Павловны, а по своей собственной системе! Все её контакты по ремонту принтеров, закупке бумаги, воды и прочих мелочей она выстроила сама. Вы видели, как реагировали все эти поставщики, как они резко меняли тон, когда узнавали, что Оля у нас уже не работает? Никто из вас даже не догадывается, что девочка в самые первые свои выходные попросила разрешения и пришла в офис, навела свой порядок, построила свою систему. И потом никогда не изображала из себя незаменимую, хотя, по сути, была ею. А к кому вы приходили выпить кофе в тишине, отмякнуть душой, пожаловаться на злых коллег? «Око покоя и дали ладья», так вы говорили?

Ладно, я вижу, хоть и поздно, но до вас дошло. Я отправил Олю в небольшой круиз – отдохнуть, отойти от заботы добрых коллег, а им, этим коллегам, немного раскрыть глаза. Если девочка не передумает, она с понедельника выйдет на работу. Надеюсь, вопрос премии для Оли больше не возникнет?
В понедельник все с трепетом вбегали в офисное помещение, и облегчённо вздыхали: сотрудников вновь встречала милая Оленькина улыбка. За несколько дней девушка навела прежний порядок во всех делах, и офисная жизнь вошла в нормальную колею. Всем сотрудникам был преподнесён хороший урок, и все наконец-то научились понимать разницу между чётким выполнением своих обязанностей и имитацией бурной деятельности.

Ухум Бухеев