ПреЛЮДИи чувств

Прелюдии Чувств
7 декабря 2023

У ворот говорили о солянке. У кого, что болит… Столько лет тут живут, а кто лучший – в смысле солянки! – никак не решат. Тут ведь возраст, заслуги, длинный язык и – да-да! – даже партийный стаж роли не играют. Секрет знать надо. А что делать, если вместо секрета голые, как морда Межбижера, рецепты. Столько-то того, столько-то того… Да, конечно, солянка в результате получалась. Но рядовая какая-то. Такую на смертном одре вспоминать не будут, как, например, вспоминают форшмак Аркаши Креймера. Так то… В общем, как это ни печально, а хвастать в этом вопросе нечем. Как-то непроизвольно стали эту самую солянку бранить. И то туда надо, и то… А времени сколько уходит, а денег… В общем, холоймыс, а не блюдо.
— Много вы понимаете! – подал голос… Как вы думаете, кто? Даже не страдайте, не угадаете! Потому что сказал это Герцен!
Ну, обалдели все. Тоже всем пуриц нашелся. Кулинарные таланты Герцена выше жареной картошки вообще не рассматривались. А тут солянка. Блюдо высшей категории!
— Герцен, о чем это вы? – это тетя Рива.
— Герцен, вы голову не напекли позавчера? – это тетя Маруся.
— Герцен, тю на вас! – это Дуся Гениталенко.
А Герцен молчит. Лыбится только. Ну, тут его все срочно возненавидели. Был бы на его месте Межбижер, убили б, наверное. Или даже плюнули. А с Герценом как-то не по моде так. Но все-таки… Вон мадам Берсон рукава закатывает и отпускает, закатывает и отпускает… Короче, в нерешительности она. И правда, как реагировать на такую, ясную даже Межбижеру, инсинуацию? Впрочем, Межбижер и выручил.
— Докажи! – говорит.
Тут сразу все воспрянули. Как это, интересно, Герцен докажет?
А Герцен спокойно так:
— А как же! Будет вам завтра солянка. Причем, по-одесски!
По-одесски? Интересно. Никто о такой и не слыхивал. Взволновалась общественность. А потом как-то успокоилась. Пусть старик пробует творить. В крайнем случае, солянку можно и вылить. Даже кому-то на голову. Сами знают кому. Так что, можно вечер завершать. С тем и спать отправились.
А наутро Герцен отправился на Привоз. А куда еще? Других таких мест на земле нет. Разве что, Новый… Но и Новый, хоть и построен прежде Привоза, пожиже будет. Да и дальше до Нового. Так что, повторяю, поканал Герцен на Привоз. А там…
Нет, я вам расскажу, конечно, что купил Герцен. Но вы очень удивитесь.
Ну, во-первых, взял Герцен филе сома. Кило два не больше. Потом бычков. Мелких и суетливых, как Межбижер. Шелупонь, как говорят, бычковую. Ну, и сарганов копченых прихватил. Зачем? Он же пиво не пьет! Больной старик!
Потом четверть курицы зачем-то купил. И зелень к ней – морковку с петрушкой ниточкой перевязанных.
Овощи, конечно: лук, перцы болгарские, морковку… Ну, и зелень, конечно: петрушку, укроп, сельдерей. Потом за томатом отправился. Пробовал, пробовал, выбрал, наконец. Ну и соления прихватил: огурцы, помидорки зелененькие из бочки. А в гастрономе еще и маслин прикупил. Кстати, тоже из бочки. Зато без косточек. И уж совсем непонятно, зачем пару банок взял бычков в томате. На них тогда вообще никто из приличных людей не смотрел.
Припер Герцен свой «улов» домой. Кулинарить собрался.
А народ во дворе? О, народ далеко не безмолвствует. Важный вопрос ребром стоит: самим готовить или не готовить? Это почище шекспировского, кстати. Решили не готовить. Но!!! Не дай Бог Герцену оплошать!
А Герцен на все это ноль внимания. Почистил и порезал овощи. Порезал мясо сома на кубики, так же и с сарганом поступил. А бычков просто помыл, в марлю завернул и в воду. А воду на огонь. Когда закипело варево, огонь уменьшил, шум-пену собрал, а минут через пять марлю с бычками из кастрюли вынул да выкинул. А взамен туда куриную четверть, зелень, ниткой связанную и луковицу от кожуры очищенную.
Оно себе варится, а Герцен сковородку на огонь шасть. И масло туда подсолнечное. А в масло раскаленное – лук. Пусть жарится! А как лук поспел, туда же перцы да морковку тертую. И зелени немного резанной. Шипит, скворчит. Хорошо! А тут и курицу пора вынимать пришла. Да шум сперва собрать. Благо, его немного. Можно и соли немного в варево. И перца красного, душистого, и лаврушки пару листиков, и перца черного немного горошин. И вдобавок саргана копченого ломти. Запах! А тут и к овощам пора. Томата туда ложки три, нет, четыре! И размешать! И крышкой закрыть! Присесть? Нет, невозможно! В кастрюлю с кипящим бульоном Герцен ссыпал куски сомятины и. И крышкой закрыл. И тоже огонь уменьшил. Надолго? Минут на пять. А потом… содержимое сковородки туда же! А потом нарезанные огурцы и помидоры, короче, соления. И маслины, конечно. Все? Нет! Еще два штриха: Банки с бычками вскрыл и в кастрюлю содержимое. И много много мелко нарезанной зелени сверху. И… теперь все.
Запах! Окна открыты… Аж с Канатной люди, принюхавшись, сюда потянулись. Да что с Канатной? С Греческой! Да что с Греческой – с Дерибасовской угол Кангуна! Небывалое, скажу я вам дело! Испугались мои соседи.
— Не хватит! – сердце екает.
Закрыли, конечно, ворота. Во двор только за плату пускают. Насчет посмотреть и как следует принюхаться. По двадцать копеек с носа. В пользу Герцена, конечно. И только на пять минут. Ну, нюхать-то можно. А что увидишь? Озабоченных жильцов, вооруженных мисками да ложками, столы, что выносят?
А Герцен все еще творит. Попробовал, подумал и немного рассола от маслин добавил. А потом крышку с кастрюли взял и снял.
Ну, тут вообще всем поплохело. Во дворе ложками по мискам стучат, питание требуют. А на Канатной трамвай № 23 стал. Ватман слюной поперхнулся.
— Ну, кто там сильный? Тащите вниз кастрюлю! – воззвал Герцен с балкона. И так он в этот момент походил на другого старичка, что когда-то давно выступал с балкона балерины Малечки Кшесинской по поводу революции. Но у Герцена повод, согласитесь, приличней был.
А потом ложки замелькали, как ноты в танце с саблями из балета «Гаяне».
— Ну? – спросил Герцен минуты через две, когда с солянкой было покончено.
— Да! – ответил народ. И это было от души!
И я там был…
/Александр Бирштейн/