ПРИКОСНОВЕНИЕ ДУШИ

Прикосновение Души
вчера в 16:01

Алла Андреева, жена Даниила Андреева: «Для нас на свете уже не было ничего и никого»
В ночь на 29 апреля 2005 года в одной из двухкомнатных квартир Брюсова переулка Москвы вспыхнул страшный пожар. 90-летняя хозяйка, почувствовала запах дыма еще, когда огонь не перекрыл пути для спасения. Она спокойно могла спастись, нащупав выход, именно нащупав — потому что женщина была слепой, но вместо этого она кинулась в соседнюю комнатку, быстро собрала хранящиеся там тетради, листы, папки — весь архив своего мужа, и... нет, не побежала с ним на улицу, ведь огонь в любую минуту мог сбить ее с ног и уничтожить рукописи. Женщина накрыла их своим телом и стала ждать встречи...
Так погибла Алла Александровна Андреева, вдова поэта и писателя Даниила Андреева, автора самой загадочной и мистической книги прошлого века — «Роза мира».
То, что Алла Александровна могла спастись, если бы не побежала к архивам, подтверждает актриса Галина Ивановна Яцкина, которая дружила с погибшей. «Она великолепно ориентировалась в своей двухкомнатной квартире. Она прекрасно ходила и открывала двери, она никогда не пользовалась даже тростью — руками чувствовала периметр прохода, двери». Близкие Андреевой убеждены, что ей в тот момент даже в голову не пришло спасаться самой. Она не могла оставить огню то, ради чего жила после смерти мужа. И ради чего неоднократно рисковала жизнью.
...1947 год. Алла и Даниил год как поженились. Работают художниками, принимают гостей, по ночам писатель заканчивает еще начатую до войны книгу «Странники ночи», смелый по тем временам роман, в котором один из героев прямо в глаза следователю на Лубянке высказывал все, что думает о советской власти. О романе Даниил часто говорил с друзьями, и потому скоро в квартире Андреевых раздался тот звонок, которого так боялись все советские интеллигенты. За Даниилом пришли и увезли в неизвестном направлении. Чуть позже пришли и за рукописью романа и за самой Аллой Александровной.
Следствие над Андреевой шло 13 месяцев, в конце жизни она вспоминала, что уже на первом допросе заявила о своем желание разделить учесть мужа. «Все, что он думает, я тоже думаю. Все, что с ним будет, пусть будет и со мной» — говорила она следователям, а те все писали, писали...
«Постепенно меня подвели к разговору о Сталине, — читаем мемуары Андреевой, — И я откровенно сказала: Сталин возглавляет уничтожение русского дворянства и крестьянства, русской Церкви и культуры. И что так думаю не только я, но и все порядочные люди. Они записали: «подготовка покушения на Сталина».
Следователи не успевали подшивать изобличающие показания в личное дело Андреевой, в итоге папка оказалась такой толстой, что тянула на расстрел. Этого-то Алла и добивалась, она понимала, что мужа приговорят к высшей мере наказания, а жить без него молодой жене не хотелось. Но смертную казнь как раз в это время отменили на полтора года.
Вместо встречи на небесах, их ждала долгая разлука и скитания по советским лагерям. Но именно эти испытания сделали их любовь по-настоящему осмысленной и великой.
Поразительные слова сказала Андреева в документальном фильме о ней, который снимала студия «Киноконтакт» в начале 2000-х годов. «Больше всего в жизни я боялась трех вещей, которые получила целиком. Старости, тюрьмы и слепоты. Я очень стара, мне почти 90, и это оказалось совершенно великолепным временем жизни, а тюрьма оказалась таким даром судьбы, за который я бесконечно благодарна».
Рассказанное Андреевой тяжело представить большинству современных людей. Мало того, что ради бумажек жизни не пожалела, так еще в конце этой самой жизни благодарила судьбу за лагеря! Старушка явно спятила! — скажут сегодня. Поймут «старушку» лишь те, кому хоть немного известно, что такое Бог и Любовь...
Алла Александровна с детства была верующим человеком, она как-то призналась, что огромную роль в ее воцерковлении сыграл звон колоколов, который доносился до ее комнатки. Родители же Аллы были далеки от религии, но недалеки от духовности, от культуры. Отец врач-физиолог, прекрасно разбирающейся в музыке, ученик Римского-Корсакова, мать — домохозяйка, тоже с музыкой на ты, даже мечтала стать певицей. Их дочь рано начинает читать, учит языки, музицирует и со школьных лет мечтает встретить рыцаря, с которым бы она всегда была рядом и которому бы безоговорочно служила. Вероятно, о предназначении женщины Алла прочитала в одном из романов, но мы знаем первоисточник всех хороших книг!
Легендарный режиссер Петр Фоменко, который буквально превозносил Аллу Александровну, как-то точно заметил, что с самого детства в ней был свет, и этот свет она пронесла до конца своих дней. «Андреева не менялась в жизни в смысле символа веры. Он у нее не изменился. Он был с ней и в ее трагические времена». Этого света хватило и на Даниила.
Андреев начал страдать с раннего детства. Это ведь только в биографии записано «сын знаменитого писателя Леонида Андреева», на самом деле отец от сына отказался сразу после того, как мама мальчика умерла при родах. Малыша забрала на воспитание сестра почившей Елизавета Доброва. Она была замужем за знаменитым врачом Филиппом Добровым.
Уже в детстве, а потом все чаще в юности — Даниил видел иные миры. Это то, что не давало ему покоя всю жизнь. Он мучился этими видениями, но в какой-то момент позволил им управлять собой. Незримым силам будущий писатель даже приписывал свою раннюю женитьбу на сокурснице, якобы, это входило в некий «план его гибели». Брак этот, как и любой, где нет любви, скоро рухнул.
Даниил понимал потом, что служил злу. И что его способность ходить по иным мирам — от лукавого. Алла Андреева всегда была уверена, что муж именно за это заплатил жизнью. Неслучайно она всегда одергивала журналистов, которые представляли ее как вдову человека, написавшего «Розу мира», посвященную видениям. Алла Александровна считала, что это не главное произведение мужа, а главное его творчество — это духовные стихи и поэмы.
Интересно, что в свое «темное» время Даниил жил в том же самом районе, где и Алла, на Арбате. Они наверняка много раз виделись, потом они вспоминали, что у них и знакомые были общие, однако они не замечали друг друга. Они жили в разных мирах.
Но в марте 1937 года их миры пересеклись. Алла пришла в гости к Добровым вместе со своим мужем — художником Сергеем Ивашовым-Мусатовым, пришла в подвенечном платье — на другое просто не было денег. Белизна одежды и свет души ослепили рыцаря тьмы Андреева. «Расцвела в подвенечном уборе белой вишней передо мной», — напишет он в своих стихах. «Мне запомнился блоковский ночной снегопад, высокий человек со смуглым лицом», — опишет она встречу со своим рыцарем в своих воспоминаниях.
Симпатия возникла сразу, но семь лет они не выдавали ее даже взглядом. «Потому что для Даниила свято было: „Жена друга“. Для меня свято было: „Я замужняя женщина“. Я совершенно не отрицаю физиологию, но всему есть свое место. Нельзя, раз друг другу понравились — друг на друга кидаться. Это же значит погубить все!».
Когда началась война, Андреева из-за его проблем со здоровьем признали нестроевым и отправили служить под Москву, но зимой 1943 года он был принят в состав 197-ой стрелковой дивизии, вместе с которой прорвался в осажденный Ленинград. Там он служил в похоронной команде. Читал над погибшими православные заупокойные молитвы.
Во время войны Даниил все чаще отправляет Алле фронтовые письма-треугольнички. Она все чаще отвечает ему. Эта переписка сближает их. Какая невероятная магия кроется в записанных словах! Вслух можно сказать миллион слов, даже самых красивых, и не достучаться друг до друга, но порой одного письма хватает, чтобы всё понять.
В 1944-м Даниил приехал в командировку с фронта, к тому времени брак Андреевой закончился — муж изменял и устраивал скандалы, смиряться с этим Алле надоело. Встреча с Даниилом тогда стала для нее чертой, за которой уже не было прошлого. «Я бежала к нему как 12-летняя девочка, ни на секунду не останавливаясь, — читаем мы в мемуарах Андреевой, — Я бежала навстречу своей судьбе. Навстречу любви, тюрьме, лагерю и, главное — самому большому счастью на земле — близости к творчеству Гения. Бежала бы я также, если б знала, навстречу какой судьбе бегу? Бежала бы! Для нас на свете уже не было ничего и никого».
...Как мы уже знаем, послевоенное счастье Андреевых закончилось арестами. После долгих изнурительных допросов Даниила отправили по этапу в знаменитый Владимирский централ, Аллу — в Мордовию. В лагпункт № 13.
Описывать быт советских лагерей мы не будем, об этом известно достаточно, приведем лишь красноречивые слова, которые Алла слышала в лагере чаще, чем гимн СССР: «Любые бандиты, убийцы, проститутки, воровки — люди, а вы, политические — не люди».
Но драма Андреевой крылась совсем в других словах: «В переписке с мужем отказано». Немая тоска прервалась лишь после смерти Сталина. Нам удалось найти первое письмо Даниила, дошедшее до Аллы в 1953 году. Вот его фрагмент:
«Бесценная моя, ненаглядная девочка!
С трудом могу представить, что в ответ на мое письмо придут строки, написанные твоей рукой, и я буду читать их наяву, а не в бесконечных бесчисленных снах о тебе. Боль за тебя — самая тяжкая из мук, мной испытанных в жизни, — вряд ли нужно говорить об этом, ты знаешь сама. В каких ты находишься условиях и в чем черпаешь силы — эта мысль без конца гложет и сознание, и душу <...> Семь лет думал, что любовь к тебе велика и светла. Но каким бледным призраком представляется она по сравнению с тем, что теперь! Если бы тогда она была такой <...> Как нестерпимы теперь воспоминания о раздражительности из-за пустяков, внутренней сухости, о непонимании величайшего дара из всех, какие послала мне жизнь. Вообще, мне поделом. Себя я не прощу, даже если бы меня простили все».
А это ответ Аллы:
«Даник, мой любимый!
Я столько лет ждала твоего письма и дождалась, и увидела тебя именно таким, каким все время молилась, чтобы ты был. Будь спокоен, я прошла трудный и сложный путь и сейчас я тоже такая, какой ты, мечтая обо мне, хочешь меня видеть. Я это знаю. Не хочу вспоминать плохое, что я сделала на своем пути, — я за него платила, плачу и буду платить, и тебя прошу: не мучай себя воспоминанием о твоем, никогда не существовавшим невнимании ко мне — для меня наша с тобой прошедшая жизнь не имеет темного пятна».
Чем выше становилась любовь, тем большей самоотдачи она требовала от Аллы. История мира и моих знакомых показывает, что чаще всего так и бывает — именно женщина своими жертвами поддерживает огонь любви. Если бы мужчины также часто и бескорыстно жертвовали собой ради любимых, то на планете, возможно, настало бы благоденствие. Однажды я нашел такое высказывание Аллы Александровны на эту тему: «Это не жертвенность, это счастье. Я, например, считаю, что естественно каждой любящей женщине хотеть быть любимой. Но важнее любить, чем быть любимой. Это важнее».
...После смерти Сталина заговорили о том, что держать политзаключенных в тюрьмах больше не имеет смысла, теперь массово пересматривались дела даже по некогда расстрельным статьям. Алла засыпала прошениями о пересмотре их с Даниилом дела все инстанции. Когда получала отказы — садилась и писала по тем же адресам. 10 августа 1956 года в камеру зашел надзиратель и сказал то, что она уже отчаялась услышать: «Андреева, собирайся с вещами, завтра идешь на волю».
Она вышла на свободу, но свобода без любимого человека — хуже неволи. Проведя пару дней в Москве, Андреева поехала во Владимирский централ. И здесь добилась еще одной победы над системой — ей разрешили по полчаса в день видеть мужа. Он уже старик, седой, исхудавший, после инфаркта, да к тому же, как выясняется, смертельно болен. Да и она уже не та «вишня в подвенечном платье». Но какое все это имеет значение на фоне чуда — они снова были вместе!
Спустя несколько свиданий Даниил передал жене тетрадку своих стихов, эта была одна из многочисленных тетрадей, исписанных им в заключении. Андреева понимала, что за эту рукопись ее могли снова отправить по этапу, но без промедления взяла ее и спрятала под пиджак. На этот раз — пронесло.
В следующий раз спасение рукописей напоминало настоящий триллер. Алла с помощью друзей и влиятельных литераторов добилась, чтобы дело Даниила пересмотрели. В ноябре 1956 года писателя перевели в Москву. Он, не сомневаясь, что при многочисленных шмонах рукописи уничтожат, а ему дадут еще лет десять, оставил все в тюрьме. Алла была в курсе этой затеи, и знала о переезде мужа, но, как ни в чем не бывало, приехала во Владимирский централ и напросилась на встречу с заместителем начальника лагеря. Имя этого человека Давид Крот, пусть и о нем сохранится память.
Когда Крот сообщил Андреевой, что ее мужа увезли, Алла разыграла из себя наивную несведущую женщину: «Да, да, мне сказали, но, ведь, гражданин начальник, он ведь очень больной человек, он не мог взять с собой своих вещей, он ничего тяжелого поднять не может».
Заместитель велел принести в кабинет все оставшиеся вещи Даниила, их оказался целый мешок. Привыкшая к обыскам Алла, автоматически стала вынимать все из мешка и увидела, что там аж одиннадцать тетрадей с рукописями. Это были черновики всех его произведений. Заметил «запрещенку» и Крот...
В тот момент над Андреевами снова повис смертный приговор. Алла не дыша смотрела на замначальника, а он сверлящим взглядом глядел на нее. И вдруг тихо произнес: «Берите все и уходите».
До конца жизни Андрееву мучил вопрос — сказала ли она тогда «Спасибо», или, онемев от счастья, быстро выбежала из кабинета.
Так в очередной раз Алла спасла творчество мужа, но вот спасти самого Даниила ей было уже не под силу. Тяжелобольного писателя освободили в апреле 1957 года, а 30 марта 1959-го его не стало.
Все эти месяцы они скитались по чужим домам, своей квартиры у них не было, голодали, мерзли, у самой Аллы Александровны к тому времени обнаружили рак, ее облучили, образовалась лучевая язва, испортилась кровь. Но не было для них времени счастливее этого...
Кульминацией их любви стало венчание. Здесь меня может кто-то поправить, особенно люди не религиозные, и сказать, что кульминацией можно назвать и другие события в этой истории — как они встретились в Централе, или как получили первые письма друг от друга. Однако одно из значений слова «кульминация» — «прохождение светила через небесный меридиан». В данном случае это самое уместное слово.
«Мы предстали перед Господом для венчания, уже пережив все: и 10 лет дружбы, и войну, и тюрьму, 10-летнюю разлуку, единомыслие, я понимала, с кем я рядом. Поэтому наше венчание было настоящей клятвой перед Богом».
Алле было не под силу продлить жизнь своего мужа, но она смогла осветить остаток его дней светом любви и веры. С этим светом он ушел туда, где они сегодня, должно быть, вместе.
...Первое, что сделала Алла, когда пришла с похорон мужа, села за пишущую машину и стала учиться печатать. Со временем она набрала на ней все рукописи мужа. И с этого момента до самой Перестройки жила, как пел Высоцкий, «поднять не смея глаз». «Я понимала, — объясняла Андреева уже в свободное время поклонникам творчества мужа, — если я только пискну, ладно меня посадят, но ведь сожгут опять рукописи, так, как сожгли в 1947 году после приговора, сожгли всё. И уже это конец, Даниила нет».
Интерес к творчеству Андреева начал расти в восьмидесятых, тогда Алла Александровна открыто заговорила о рукописях мужа, ее стали приглашать читать стихи Даниила по всему миру: Париж, Лондон, Владивосток. Она ездила везде, даже когда потеряла зрение, даже когда чувствовала себя плохо, не отказывала никому.
Андреева служила мужу до последнего, пока в ее квартире в Брюсовом переулке не вспыхнул огонь...