ПРИКОСНОВЕНИЕ ДУШИ

Прикосновение Души
24 марта 2024

Моя непредсказуемо очаровательная мама

Город превращается в горсточку огней, а потом совсем исчезает. Теперь вдоль дороги бесконечно длинным пушистым шарфом тянется тёмно-зелёный ельник, а машину наполняет запах лета и тёплой хвои. День медленно переходит в сумерки, безмолвно прощаясь с безоблачным небом. Впереди горизонт цвета молока. Холодного и свежего. В душе спокойствие.

Поглядываю на себя в зеркало, поправляю спутанные волосы. Выгляжу заметно уставшей, но это, я уверена, скоро пройдет. Всего лишь через пару часов и думать забуду о том, от чего сейчас уезжаю.
Звуки города, работа, мысли о тщетности бытия остаются позади, потому что впереди три недели отпуска, свободы, новой меня. Потому что я еду домой.

Мама научила меня радоваться дому. Она верит в то, что у домов есть душа, и если это правда - душа нашего светла, как молитва ангела.
Люди думают, что они будут счастливы там, где роскошно, красиво и удобно. Они ошибаются. Даже несмотря на тепло и дорогую мебель, в доме может быть холодно и пусто. Хорошо лишь там, где любят и ждут. Где каждый тебе рад и счастлив вместе с тобой.

Семнадцать лет назад мама увезла себя от мужа, а меня от отца. Из города на краю света. Мы приехали к бабушке с одним чемоданом и тремя платьями на двоих.

- Ты уверена, что не вернёшься? - спросила бабушка.

- Да, - ответила мама.

- Что ж, в море ещё много рыбы, что-нибудь поймается.

- Я сматываю удочки.

Как потом оказалось, мама была уверена в том, что каждому человеку написана на роду только одна великая любовь. Она запретила себе в этом сомневаться, чтобы раз за разом не собирать осколки разбитого сердца.

Людям свойственно искать смысл во всём, что выпадает на их долю и потому, повзрослев, я спросила её о причине расставания с отцом.

- Просто иногда человек, на самом деле, может оказаться вовсе не таким, каким ты его себе представляешь, - ответила она. - Его лучшие качества под другим углом зрения становятся худшими.

* * *

Я часто вспоминаю бабушку. В день нашего возвращения она приняла нас в свои объятия и потом уже никогда не бросала. В ней не было ни зависти, ни злости, ни чувства вины. Почувствовав, что сказала что-то не так, она тут же говорила - прости. Всегда была бодра, весела, улыбчива. Не стеснялась танцевать, покупала крем для лица, носила красивые платья. Не принимала таблеток, не измеряла давление, ходила только к одному врачу - стоматологу.
Это она настояла на покупке загородного дома с участком, а потом осталась там жить.
Повсюду садила цветы, травы и овощи, а осенью сушила яблоки. И это она принялась учить меня готовить настоящую еду, готовить с любовью и вниманием к составляющим мелочам. Несмотря на то, что для этого мне, пятилетней крошке, приходилось стоять на табурете. У бабушки была превосходная коллекция кулинарных книг и именно по ним я научилась читать. Мы обе были очарованы этими книгами.

- У нас есть свежее сливочное масло, корица и всего одно яйцо. Как ты думаешь, можем мы испечь пряники?- спрашивала она.

Я принималась читать рецепт заварных карамельных пряников, попутно выкладывая на стол необходимые ингредиенты. Бабушка надевала чистый передник и ставила на огонь кастрюлю с сахаром. Его нужно было довести до состояния коричневой карамели, добавить пряности, масло, яйцо, просеянную муку. В духовке кусочки теста толстели, выпячивали загорелые пузики, источали пряно-сладкий аромат и не могли дождаться, когда их искупают в горячем сиропе.

На девяносто втором году жизни бабушка стала слабеть.

- Сначала мы хотим жить до старости, а когда доживём, её же и виним в том, что всё ещё живы - говорила она.

Маме пришлось уволиться с работы и переехать в дом, чтобы за ней ухаживать. На ту пору я училась на втором курсе института и мы почти не виделись. Бабушка по-прежнему отказывалась от лекарств, ела как птичка колибри, позволяя организму потихоньку и безболезненно угасать.

- Я всё ближе к небесам, - говорила она.

А мне казалось, что бабушка будет всегда. В шляпке и пёстром платьице, с редикюльчиком на локотке, с добрыми глазами на морщинистом личике. Когда я уезжала, она всегда шла за ворота проводить меня и долго махала вслед рукой.
И вдруг оказалось, что её может не быть. И стало до боли пусто. Без её лица, без её строгости и теплоты. Без её любви. Старики нужны нам больше, чем мы думаем.

После похорон, к моему удивлению, мама не захотела покидать дом.

- Это будет непорядочно по отношению к нему, - сказала она.

На дворе в это время хозяйничала поздняя осень. Ветер без устали стучал ставнями, жалобно завывал в печной трубе, а моя непредсказуемо очаровательная мама куталась в пуховую шаль и шерстяные носки.

- Ему будет не хватать женской руки, - добавила она.

- Её всем не хватает, мама.

- Ты можешь приезжать, когда захочешь. Ты это знаешь.

- Знаю. Конечно знаю.

* * *

После смерти бабушки в свой первый визит в город она отправилась за хлебом и пропала. Вернувшись через два часа с охапкой волшебно пахнущих разноцветных томов, заявила, что побывала в раю. У всех свой рай. Мамин обнаружился внутри огромного книжного магазина.
Она всегда любила книжные миры, которые считала куда интереснее реальности и где чувствовала себя свободнее, чем в своих собственных мыслях. Её нередко можно было застать за сосредоточенным чтением романа после полуночи. Книги утешали, когда ей было грустно, скрадывали одиночество, были ее друзьями. Со временем нам пришлось купить книжный шкаф.

Три года назад, летом, в очередной свой визит в город, мама нашла кота. Или он её нашёл? Хотя, о чём я говорю? Кот был не в том состоянии, чтобы кого-то искать. Он просто лежал в траве и умирал. А мама не смогла пройти мимо. Сострадание - её второе имя.

Я помню, как однажды в феврале она позвонила мне и с восторгом поведала, что поймала бабочку. Это оказалось истинной правдой. В тихий безветренный день солнечные лучи так прогрели стену сарая, что разбудили спящую в щели меж досок обычную крапивницу. Та недолго думая, расправила крылья и принялась порхать над сугробами, видимо в поисках цветов и лета. На её счастье, была поймана и потому порхала ещё несколько недель в маминой спальне, подкрепляясь медовой водичкой, а потом умерла. Мама плакала и пила валерьянку.

Чувствовать чужую боль дано далеко не каждому. Иногда думаешь, а надо ли мне оно… когда от своих проблем некуда деться. Но это не про мою маму.

Так вот, о коте. Он висел на маминой руке, словно старая облезлая горжетка.

- Зачем тебе эта грязная тряпка? - спросила я, встретив её в прихожей.

- По-моему, это кот. Ещё живой.

Все всегда найдут способ выжить, если он есть. Я давно убедилась - коты в этом списке занимают далеко не последнее место.
Через несколько дней наша горжетка впервые смогла поесть самостоятельно, а мама, глядя в окно на двор-колодец сказала:

- Скучаю по своей деревне. И по дому. Там всё гораздо проще. Сенечке там будет лучше.

На следующий день, несмотря на мои уговоры остаться, они уехали.

Сенечка несколько месяцев спал исключительно в обнимку с миской. Потом понял - еда есть всегда. И стал спать где захочет. Расцвёл, растолстел, обрёл статус божества. Несмотря на лишний вес, легко и непринуждённо взлетает на тот самый книжный шкаф аки шестикрылый Серафим, укладывается там в позе сфинкса и глядит на мир сверху вниз золотыми глазами. То ли прощая, то ли осуждая грехи всего человечества.

* * *

Паркую машину во дворе, и глушу мотор.
Мама обнимает меня за плечи, словно хочет отогреть, сорвать эмоциональные доспехи, которые не позволяли кому бы то ни было задеть меня за живое. Наверное, сейчас я похожа на вылупляющегося из яйца цыплёнка, просто не слышен звук треснувшей скорлупы. Всю жизнь бы так стояла.

В доме пахнет пряностями: маминой фавориткой на кухне всегда была гвоздика.

- Без неё ничего не получится, - уверяет она.

Мы ужинаем возле открытого окна. Главная достопримечательность стола - хлеб. Мама печёт его с прошлого года, вошла во вкус, изучила тонкости и довела этот процесс до совершенства. Серый и белый, с тмином, с изюмом, с чесночным маслом. Воздушный и вкусный. С тонкой, золотистой, хрустящей корочкой. Глядя на него, так и хочется отгрызть краешек.
Горбушка домашнего хлеба, намазанная земляничным вареньем и мой любимый чай с сушёным боярышником - восхитительное зрелище, изысканное блюдо.

Ах, как мне этого не хватало, думаю я. Дома, мамы, их тепла и любви. Иногда ты понимаешь, чего тебе не хватает, только когда вновь обретаешь и чувствуешь себя от этого невероятно счастливым.

Скрипит калитка, потом тихонько стучатся в дверь. Заходит соседка Лизавета - маленькая, словно гномик, юркая старушка. Принесла козий сыр и творог в благодарность за книги, которые берёт в маминой библиотеке. Ей за восемьдесят, всем на удивление читает запоем. Питает слабость к Агате Кристи. Да, сколько бы нам не исполнилось лет, нет ничего лучше хорошей книги в руках.

Лизавета снимает свои крошечные тапочки у порога, надевает очочки, благостно застывает у книжного шкафа, выбирает сразу 2-3 книги, складывает в чистую тряпичную сумочку. Пьёт чай из блюдца, макая в него сахарком, поправляет белый простой платочек, рассказывает о несчастном мистере Фортескью, который умудрился съесть мармелад, отравленный горничной.
Люблю её, - я имею ввиду старушку, - всем сердцем. За пристрастие к детективам мы с мамой иногда шутливо называем её "мисс Марпл".

У меня для неё подарок: "Пять поросят".
Маме: " Жена башмачника". Потом поменяются.

Небо в розовых царапинах редких облаков, окна домов отражают лучи закатного солнца. Деревню окутывает благодатная мятная прохлада. Воздух густеет, пахнет скошенным лугом, зреющими яблоками.
Проводив счастливую Лизавету, мы с мамой возвращаемся домой.

- Сегодня не стану поливать грядки, пусть дождик польёт, - говорит она.

Смотрю на почти чистое небо:
- Ты уверена? Я могу полить.

- Лучше посидим пять минут на крылечке, да спать пойдём.

И мы сидим на крылечке, прижавшись друг к другу, счастливые, как птички и молчим. И наше молчание вмещает самые лучшие слова.
Где-то залаяла собака и опять всё стихло... До утра...

* * *

Меня будят аппетитные запахи. Пахнет корицей, кофе и печеными яблоками. Мне срочно хочется последовать за этим ароматом на кухню.
Над серебряным кофейником, сахарницей и кувшинчиком для сливок пляшут пятна солнечного света. Горка золотистых, хрустящих гренок накрыта салфеткой. Открытый яблочный пирог в сахарной пудре нарезан огромными кусками - и попробуй не съешь.
Мама скорее всего на прогулке с Лизаветой, у них каждое утро скандинавская ходьба. Зимой - лыжи.

Выхожу во двор. Вымытый ночным дождём мир сияет и переливается. Всё вокруг обрело первозданную ясность и свежесть. Солнце обстреливает лучами всё, что попадает под руку. Воздух полон цветочных ароматов. По лужайке пробирается Сенечка, то и дело брезгливо стряхивая с лап дождевые капли.
Приходит мама. Красивая, счастливая.

- Доброе утро. Ты позавтракала?

- Нет. Позавтракаем вместе. Мам, вот скажи, как ты это делаешь?

- Что я делаю?

- Дождь.

- Обычная магия, - шутит мама.

- Если об этом узнают жители деревни, они тут же потащат тебя на костёр.

- Ты же меня не выдашь?

Мы обе смеёмся. Мама уносит в сарай палки, берёт на руки Сенечку, уходит в дом, но в дверях оборачивается.

- Сейчас приду, - говорю я.

* * *

Раскинув руки и закрыв глаза, я стою под солнечными лучами, впитывая их тепло. Чувствуя, как возвращается вкус жизни. По сердцу нежным ветерком проносится приятное чувство осознания полной свободы.
Через три недели я уеду в большой город другим человеком. Наполненная задушевными беседами, ватрушками, чаем, уютными вечерами, тёплыми объятиями, своей нужностью. Мама станет звонить, спрашивать как и чем я питаюсь, тепло ли одеваюсь, ношу ли шапку и шарф, не потеряла ли зонт, не устала ли на работе. Я буду слушать, отвечать, улыбаться и мысленно благодарить Бога за то, что она есть.

Я знаю, что достаточно какой-нибудь малости, чтобы вся жизнь перевернулась с ног на голову. Но не боюсь этого. Всегда можно начать жизнь заново. Место, которое люблю всем сердцем и душой, мама и друзья излечат любую хворь.
Я довольна тем, что у меня есть, не ищу сложное, верю в то, что многое можно исправить. Пока мы живы. И пока живы наши близкие.
Берегите их. Цените. Обнимайте. Делитесь теплом души своей. Звоните, пишите. Говорите добрые слова и слова любви. Заботьтесь о здоровье.

Мне пора. К маме. Она меня ждёт. Это такое счастье!

Анна Богданова 3, 2024