ПРИКОСНОВЕНИЕ ДУШИ

Прикосновение Души
12 декабря 2022

Когда настало лето 1941 года, мы решили, что каникулы проведём y папы. Перед отъездом мама понесла в починку примус. Слесарь ей сказал:

– Куда вы едете, мадам? Будет война!

– He говорите глупостей! – решительно ответила моя оптимистка мама. Хотя о надвигавшейся войне тогда говорили многие.

Мы поехали. Взяли только летние вещи, предполагалось, что я буду купаться и загорать. B Киеве остались вся наша тёплая одежда, альбомы c фотографиями, всё то, что в каждой семье накапливается годами.

Несколько лет назад я попыталась у давних знакомых нашей семьи по Киеву отыскать наши семейные фотографии. Нашлись 3 - 4, остальные погибли в огне войны, которая обрушилась на страну, на всех нас.

Она началась внезапно – бомбёжками близкого Киева, спешной погрузкой частей местного военного гарнизона в эшелоны, воздушными тревогами, длинными очередями на призывных пунктах.

Я тоже хотела защищать Родину. И через неделю после начала войны, в конце июня, пошла в госпиталь, в котором служил мой отец. Его хорошо знали и уважали. Конечно, я могла бы попросить папу определить меня на службу, но решила действовать самостоятельно – уже в то время полагалась на собственные силы.

Часовые на проходной остановили меня, и я не смогла уговорить их пропустить. Тогда завернула за угол ограды и перелезла через неё.

B штабе госпиталя я нашла кабинет комиссара, смело вошла к нему и заявила:

– Хочу помогать фронту.

Фамилию комиссара я запомнила – Котляр. A имя и отчество уже стерлись в памяти. Он внимательно посмотрел на меня – тоненькую, худенькую, и спросил:

– Что ты умеешь делать?

Я очень важно, c достоинством ответила:

– Для фронта я умею делать всё.

Комиссар вполне серьезно решил:

– Хорошо, будешь работать в нашем госпитале. Разносить раненым почту, писать им письма под диктовку, читать газеты...
Комиссар был мудрым человеком. Он понимал, как важно искалеченным войной людям общаться с приветливой, жизнерадостной девочкой.

Вначале на довольствие меня не ставили, сделали это потом, когда увидели, что я не сбежала ни от крови, ни от боли. Так я стала помогать в армии, и эта служба продолжалась довольно долго.

Госпиталь располагался в Гоголевском лицее, в котором перед войной и после неё находился Нежинский педагогический институт. Когда я первый раз в 1948 году пришла туда на занятия и увидела аудитории, в которых в 1941 году были палаты с ранеными, мне показалось, что я возвратилась в прошлое, в страшные дни начала войны, ужасы отступления по всем фронтам.

Госпиталь развернули как стационарный, но был он в Нежине очень недолго, так как вскоре пришлось отступать. Я пишу деликатно: отступать... Фронт быстро докатился до нашего городка. Из Нежина лаборатория, которой руководил мой отец, и ещё какое-то подразделение госпиталя выбирались на крытых грузовиках. Весь остальной личный состав уезжал поездом. Мы должны были соединиться на небольшой станции Готня под Харьковом.

Наши грузовики ехали по дорогам мимо сёл и горящих полей. Неубранный хлеб сжигали, чтобы ничего не досталось врагу. A урожай в то лето выдался богатый... Низко стелился дым, пламя катилось по полям, и казалось, это сгорает наша прежняя жизнь.

Чтобы проскочить через пожарища, мы поливали брезент кузова водой. Это был ужас, и не верилось, что нам удастся выбраться из огненной западни. Первую ночь мы провели в сарае вместе c кроликами. Радовались, что над головой была крыша...

Элина Быстрицкая из книги «Встречи под звездой надежды».