Всё будет хорошо!

Всё Будет Хорошо!
16 декабря в 10:36

:) НИЗНАЯ ЦЕНА-ВЫСОКАЯ РАСПЛАТА

Дед Герасим крутился с боку на бок, все никак не мог уснуть. Кровать под ним скрипела как не смазанная телега и разбудила бабу Нюшу.
— Что ты крутишься как веретено? Если болит что, так и скажи, мигом таблетку дам, или если хочешь жидкую таблетку накапаю.
Баба Нюша хихикнула себе под нос и подошла к своему мужу.
— Ну, показывай, где болит!
Герасим, показывая на сердце, ответил:
— Душа!

— Ну, что тебя гложет? Делись.
— Нюш, ну давай скажем Нинке, что она нам не родная дочь, ведь она взрослая, умная женщина — все поймет. Если любит нас, то правда любовь к нам не отнимет, а если не любит, то нет разницы, свои мы или чужие ей. Сама посуди: с двух лет ее воспитываем, всю душу отдали ей, обеспечили с ног до головы, сама скоро матерью станет, неужто своими признаниями от себя ее отвергнем? Вот веришь или нет, а я не хочу умирать с тайной, иногда совесть душит так, что лежать не могу спокойно: кручусь, верчусь. Она меня душит, жмёт, бьёт под дых, сил больше нет! Вот вернётся дочка из командировки, позвонит нам, и мы ее пригласим для разговора. Нюша, а помнишь, ты ее принесла вшивую, грязную, худую и боялась моего отказа, на меня смотрела, как побитая собака, а сама Ниночку крепче и крепче прижимала к себе! Сказал бы я тебе тогда, чтобы ноги мне поцеловала, ты бы их облизала, лишь бы я девчонку разрешил взять. Помнишь, как мы ее спасли от мамки алкашки, которая на вокзале побиралась с девчонкой? Сама вся пропитая, синяки на морде желтизной покрылись, и главное, ведь опять была беременной… Девчонку за пять рублей нам продала, говорит три шестьдесят две бутылка стоит, плюс закуска. Забирайте. Вот сейчас смотрю по телевизору: удочерить целая проблема, а тогда никаких трудностей, участковый составил бумагу для опеки, в которой что-то описал, и дело в сторону. Берите, воспитывайте.

Герасим Михайлович ударился в воспоминания, а баба Нюша с болью в душе перелистывала страницы удочерения Нины. Жили они недалеко от привокзальной станции. Нюша работала кассиром на вокзале, Герасим машинистом. От государства получили квартиру. Нюша не вынашивала детей, выкидыши были. Однажды увидела грязную, голодную девчонку с пьяной матерью, и сердце от жалости заныло. Непреодолимое желания овладело ею обнять крошку и унести подальше от алкашки: накормить,искупать и
никогда от себя не отпускать.

Когда на следующий день чистенькую, одетую в новые вещи девчонку привели в отдел милиции, и все объяснили, а потом вместе поехали в органы опеки, то никаких сложностей в удочерении не было. Все работники были благодарны Герасиму и его жене за оказанное внимание к бедной девчонке. Когда забрали у Тони дочку, то всем показалось, что непутевая мать вздохнула с облегчением, а если и заплакала, то скорее от радости, так как хорошие люди оградили ее от обузы, от ненужного существа. Герасим сразу сказал жене, что, как правило, такие мамаши портят в дальнейшем жизнь ребенку и приемным родителям, поэтому, недолго думая, они переговорили с начальством, и их перевели на другой железнодорожный узел с предоставлением жилья.

Им очень понравилось новое место жительства, а начальник пообещал, что, если покажут себя хорошо, то предоставят им коттедж в железнодорожном поселке.
— Жилье-то есть, а вот работников нет. Сначала вроде за работу берутся рьяно, а потом — то им холодно, то шумно, то запах не тот, то люди не те.

Но Герасим был не из попрыгунчиков, вот он то и показал себя с положительной стороны. Не раз ему вручали грамоты и благодарственные письма. Жил он с женой душа в душу. Так они полюбили дочку, что не представляли, как раньше жили без нее. Со временем напрочь забыли, что Ниночка им неродная.

Шли годы: вот их дочурка пошла в школу. Нельзя сказать, что она обладала особым даром в учебе, но усидчивость, терпение и старание сделали свое дело. Каждый класс она заканчивала с одной четверткой по математике, остальные были пятерки. Герасим Михайлович постоянно говорил:
— Вот мамка твоя хорошо знает математику, к себе прибавит, от меня отнимет и скажет, что всем всё поровну.
Все смеялись, а Нина отвечала:
— Значит, я вся в тебя.
Школу закончила хорошо и поступила в ВУЗ.

Девчонка всегда делилась с родителями своими планами. Она говорила:
— У меня мечта закончить институт и выйти замуж только за непьющего, ненавижу пьяниц. Вот, мам, когда к тебе бегала на вокзал, всегда пьяные там околачивались, даже были женщины с детьми, я удивлялась на власть, почему не принимали к ним мер, ведь этих алкашей надо изолировать от общества, отправлять на работу, отбирать детей, а если надо, то ссылать на необитаемые острова, пусть там хлебают солёную воду, вместо водки.
Нюша смотрела на дочь и думала: «Знала бы ты про свою маму, интересно, куда бы ты ее отправила, чтобы ты ей сказала, а ведь она была беременной. Где же тот ребенок? Жив ли он? Я никогда тебе, доченька, не скажу правду, она ведь никому не нужна.

Иногда у Нины был перепад настроения, она становилась задумчивой, печальной. Задавала матери вопросы:
— Мамуль, почему у меня нет никого, кроме вас? Вот у Маринки брат и сестра, а у Алены две сестры. Вот как подумаю, что не дай бог с вами что случись, а я ведь совсем одна. Ну почему ты только меня родила?

Нюша не любила отвечать на такие вопросы и тему разговора не поддерживала, она просто обнимала дочь и говорила:
— Да,да, надо учиться, замуж выходить и рожать много детей, и тогда ты будешь не одна, а пока мы в силе, поможем тебе твою банду растить.

…Нина вышла замуж после учебы в институте, влюбились с первого взгляда. Павел работал следователем, ехал в очередной раз к матери, а Нина тоже ехала, защитив диплом, к родителям. Познакомились в поезде и готовы были никогда не расставаться. Через пару месяцев сыграли свадьбу. Родители были счастливы за дочь и не могли нарадоваться на своего зятя. И вот сейчас, когда все жили с душевным спокойствием, Герасим решил дочке рассказать правду. Нюша ходила и сама с собой разговаривала, она убеждала мужа, он убеждал ее, к единому мнению не пришли.

Баба Нюша боялась, что Герасим ошарашит дочку, что ума у него не хватит подойти издалека, а рубанет с плеча и, как могла ю, его уговаривала молчать.Тут неожиданно приехал зять и как-то странно он отвечал на вопрос, что за командировка у Нины, как-то замялся, что-то промямлил, конкретно не объяснил куда и на сколько уехала жена, выложил лекарства, которые купил для тестя, и быстренько уехал.

Павлу по работе прислали фото девушки, которая была похожа на Нину. Он понимал, что такого сходства просто так не могло быть. Быстро по своим каналам узнал о той девушке, о ее матери, где живёт, и все понял. В очередной раз он посмотрел на фото и оставил на столе у себя в кабинете. Именно в тот момент к нему на работу забежала Нина. Увидев фотографию, долго не могла сообразить, кто это. И вот этот снимок и стал загадкой, как для Павла, так и для Нины. Он только объяснил, что та девушка в розыске за воровство. Павел не отпускал жену в тот поселок одну, где когда-то ее удочерили приемные родители, но она убедительно попросила ей не мешать, она хотела разобраться сама, обещала ничего от него не скрывать.

Не далеко от железнодорожного вокзала был небольшой поселок, где каждый знал друг друга. Стоило только Нине появиться в нем, как некоторые ее начали откликать по имени «Ирина». Смотрели на Нину с удивлением, с повышенным интересом. Одна пожилая женщина долго не сводила глаз с растерянной Нины.
— Не знаю, как тебя зовут, но если бы не твоя одежда, не походка, не ухоженность, да и постарше ты, то подумала бы, что передо мной Ирка-воровка. Они вон там живут, в избушке на курьих ножках, недавно взялись дом ремонтировать, да Ирка пропала, менты приходили, спрашивали, какого-то папика ограбила. Ох, Ирка,Ирка, сама-то красавица, наидобрейшая, видимо, подумала, что со старого хряка не убудет, а тут его сыновья объявились, потом менты. Ты смотри, а то тебя сгребут вместо Ирки.
Было видно, что она не осуждала Ирину, а жалела ее:
— Ох, бедная девка! Столько в жизни повидала! Я сюда приехала, когда Тоня Ирину родила, вроде первое время не пила, а потом так задурила, так напивалась, что нам казалось, или пропьет девчонку, или потеряет. И муж ее пил, а потом пропал бесследно, наверное, где-то сдох. Спасибо его матери, хоть и больная, но за девчонкой присматривала, часто к себе от этой пьяни забирала.

Нине страшно было заходить вовнутрь старого, небольшого дома. Закрыв глаза, сжав кулаки, сначала вся напряглась, а потом выдохнула и рванула дверь. Прежде попала в сени, а затем в небольшую темную комнату, в которой никого не было. За шторкой обнаружила другую комнату, и оттуда послышался шорох, стон, скрип кровати, шарканье ног, и… вот она… ее мама.

Перед ней стояла сгорбившаяся старуха. Увидев Нину, она вскрикнула:
— Ирин, ну слава богу, а я уж подумала, сдохну и тебя больше не увижу.
Но когда подошла поближе, то тут же отпрянула назад, схватилась рукой за сердце, округлила глаза, запрокинула голову назад и медленно сползла по стенке. Нина к ней не подошла, не помогла встать. Она увидела стул и на него присела, ноги ее не держали, руки дрожали. Девушка смотрела на женщину и не могла понять, что она к ней испытывает, какое чувство ею овладевает. Она поняла,что ей хотелось убежать и стать на колени перед своими родителями, поцеловать им ноги, обнять их колени, поднять голову и крикнуть: «Спасибо Господи, спасибо мои родные».

И вот сейчас, смотря на эту женщину, Нина боялась услышать ее оправдания, но та только рыдала. Наконец-то женщина успокоилась, кое-как встала, включила свет и присела рядом с Ниной. В комнате было чисто, только очень просто: стол, два стула, небольшая лежанка и на стене выцветившие обои. Нине совсем не хотелось проходить в другую комнату, она боялась полностью погрузиться в мир нищеты, убожества, пьянства. Она смотрела на женщину и только сейчас рассмотрела, что она совсем не старуха, и видимо, в молодости была красавицей. Первая начала разговор хозяйка:
— Я правильно сделала, что отдала тебя в хорошие руки, я пьяница, что с меня взять, если свой разум пропила. Мужа путного не было, все какие-то отбросы, впрочем, как сама я. Ирину родила, испугалась, что и ее заберут, не пила некоторое время, а потом опять. Внутри как будто сидел бес и толкал к рюмке. Ирину свекровь помогала растить, она тут рядом жила, а после ее смерти дочка сама себя ростила. Школу восемь классов закончила, слава Богу, и пошла работать, полы на вокзале мыла, но она никогда не пила и меня ругала, даже водку на меня выливала, но из дома часто убегала, и сейчас ее ищут, приезжали тут с разборками. Ну а что с меня взять? Уехали быстро, я-то думала, что она вернулась, а это ты, мой грех. Ты так одета, такая красивая, вот видишь, какую я тебе судьбу подарила, не то что Ирке. Я ведь потом искала тебя, а твои-то не дураки, теку дали из поселка. Ну и хорошо. Я грешна, не спорю, но хуже всех мне, а не вам. Ведь я не живу, и не жила, когда трезвая была, тебя вспоминала, к тебе тянулась, но зная, что тебя не вернуть никогда, и чтобы облегчить душевную боль, тянулась к рюмке. Сейчас у меня печень екнула, осталось мало жить, вот Ирку бы увидеть и перед тобой встать на колени. Дочь-то моя боевая, боюсь как бы не влипла куда. Одно радует, что не любит эту заразу. Хочу, чтобы она уехала отсюда, вышла замуж и начала бы другую жизнь. Знаю, что мне нет прощения, но только я понимаю, что если вовремя не остановиться, то словно удав эта зараза обвивает и выползти, освободиться — нет сил, а потом и желания. Давай я тебя чаем напою, не брезгуй. Я сейчас не пью, болею. Я люблю чистоту. Что,что, а первым делом, когда отпиваюсь, то берусь за уборку. Расскажи мне про себя, про родных, смотрю, кольцо на пальце, видать, замужем. Расскажи мне все, не думай, что я все мозги пропила, материнское сердце все же колышется ещё.

Нина, словно в забытьи, начала разговор:
— Мне трудно разговаривать с человеком, который несчастлив во всех отношениях, с той, которая не состоялась как дочь, жена, как мама. И как бабушка, наверное, тоже не состоится, у нас не пересекаются чувства, воспоминания, обязанности, ответственность. Что мне говорить, когда вам незнакомо такое чувство, как любить, жалеть, понимать и бояться? Да, именно, бояться за своего ребенка, как боялись за меня мои родные. Я могу только сказать, что перед вами счастливый человек, самый счастливый. Ваша Ира в розыске за воровство, вот мой номер телефон, когда появится, расскажите ей все, если посчитает нужным — пусть позвонит.

Нина молча вышла на улицу и немного постояла на пороге, услышав громкие причитания, побежала. Она почувствовала, как жалость стиснула все нутро, появилось желание вернуться назад, обнять маму и сказать, что простила, но страх, обида запретили ей сделать шаги назад. Она бежала и рыдала. Когда Нина оказалась на вокзале, где было светло и многолюдно, то почувствовала свободу, как будто закрыла за собой тяжёлую дверь в прошлое. Взяла билет до Москвы.

В столице Нина купила подарки для своих родных: маме — пуховую шаль, а папе — унты. К родителям заявилась сразу с поезда. Она вошла уставшая и какая-то рассеянная. Врать она не хотела и сказать правду боялась. Отец смотрел на дочь, и их взгляды встретились, в их глазах выражалась жалость, нежность и смятение, слезы. Они вместе заплакали, слезы текли ручьем, без слов, без объяснений. Они понимали друг друга как никогда. Мама обнимала то ее, то мужа, она оказалась сдержаннее на слезы. Когда немного успокоились, Герасим спросил:
— Как она?
— Мне очень важно, как вы, мои родные, самые любимые, а она в прошлом, и при всем желании с настоящим я с ней делиться не хочу.
— Нет, ты уж расскажи нам все подробно.
И Нина все пояснила: откуда узнала, что им не родная, зачем поехала, и с каким чувством вернулась. Рассказа об Ирине и о ее проблемах. Тут приехал Павел, и Нина осталась с ним у родителей на все выходные.

Все было как и прежде: зять помогал тестю, а Нина ворковала с мамой. Дочь то и дело подбегала к маме и ее целовала, в глазах читалась любовь, признательность и благодарность. Ничего в отношениях Нины с родителями не изменилось. Она прекрасно понимала, что они для нее самые близкие и самые родные.

Вскоре Павлу сообщили, что Ирина сама пришла в полицию, вернула украденные деньги и золотые украшения пострадавшему. Осудили ее условно. Нина не знала, дала ли тогда телефон ее биологическая мать, или нет, но Ирина ни разу им не позванила. И Нина решила с мужем съездить туда вновь.

Нина очень хотела увидеть сестру, она хотела ей другой жизни, желала, чтобы Ирина нашла другую работу, хороших друзей, а главное… И тут Нина поймала себя на мысли, что главное, чтобы мама умерла со спокойным сердцем за дочь, которую она любит и чувствует свою вину за ее испорченную жизнь.
Нина хотела всем счастья, но где его взять? Его нельзя купить, украсть, его можно только заслужить своей любовью, пониманием и состраданием.

На стук в дверь выбежала Ирина, а следом к двери подошла мама. Увидев гостей, обе опешили, безмолвие повисло в воздухе. Смотрели друг на друга и молчали. Первый начал Павел:
— Нина вот решила меня познакомить с вами и с сестрой. Можно мы присядем, знакомство должно быть не шапочным. Я думаю, что вы не против.
Ира смутилась, а потом с улыбкой в глазах затараторила:
— Конечно, с такой сестрой за радость познакомиться, вся в меня, такая же красотка, ну а мамка наша тоже ещё та. Это сейчас болезнь чуть подкосила, но мы ее подлечим, еще будет с нашими детьми сидеть.
Как-то по-простому: где с юмором, а где с иронией начали разговор.
Ира предложила с дороги перекусить, а Павел пошел к машине за гостиницами. И вдруг Ира подошла к Нине, крепко ее обняла и зарыдала. Когда немного успокоилась, пояснила: — Мне тебя очень жалко, ведь я с мамкой росла, хоть не по-человечески, но с мамкой, а ты с чужими. Прости ты ее! Знаешь, я ее очень люблю, она ведь совсем другая. Ну прости ее и пойми. Если бы вернуть все назад, может быть, все было по-другому.
Тут пришел Павел с пакетами продуктов, и Ира смеясь сказала, что пока все не съедите, домой не поедете. Мама стояла в стороне, ее как бы никто не замечал. Две сестры ворковали, смеялись, иногда смахивали слезу, а мама стояла и думала: «Вот сейчас меня нет, а раньше я была? И раньше не было, а скоро меня совсем не будет. А что я оставила в памяти о себе дочерям? Иришке — нищету, унижения и грязную работу, а Нине?
Девчонки уловили во взгляде матери раскаяние, стыд, но никто не находил слов для успокоения, никто не хотел ее возвращать в прошлое, ведь они радовались, что нашли друг друга, что впереди только чистое, светлое будущее.

Наталья Артамонова