Всё будет хорошо!

Всё Будет Хорошо!
5 июня 2024

:) Консьержка | Арина Беляева

В доме номер 350 по улице Лесной консьержку побаивались и за глаза называли Бабкой Ёжкой. Хотя вообще-то не только за глаза — ещё за длинный крючковатый нос, спутанные седые волосы и торчащий изо рта зуб. Поговаривали, что если посмотреть ей в лицо, то можно навлечь проклятье на себя и свою семью до седьмого колена, поэтому в лицо ей старались не смотреть — бросали быстрое «здравствуйте» и торопились скрыться в квартире.

Когда кто-то чужой приходил в гости к жильцам, старуха шумно втягивала носом воздух и прикрывала глаза. Казалось, ещё немного, и она скажет что-то вроде «фу, фу, русским духом пахнет!». Или, наоборот, басурманским… люди-то ведь не из этого дома… Но консьержка молчала. Только пристально следила за чужаками тёмным глазом, сверкающим из-под седых косм. Гости быстро смекали, что мимо неё нужно проходить быстро и ни за что не смотреть ей в лицо.

Среди детей во дворе ходили байки, что она крадёт непослушных мальчиков и девочек, сажает их на лопату и отправляет в печку. Вообще-то ноги у этой сказки росли от рассказов Ивана и Василисы Волковых из третьей квартиры, решивших однажды припугнуть своих детей — Машеньку и Витю, — чтобы они меньше баловались, но ребятишкам настолько понравилась страшилка, что они в тот же вечер унесли её во двор. Страшилка гуляла между домами, обрастая всё новыми и новыми небылицами, и вот старушка-консьержка уже не просто жарила детей в печи, как добросовестная Баба Яга, а производила настоящий смертный отбор: тех, кто похилее и послабее, она запихивала в печь, тех, кто покрепче, — топила в реке, и они отправлялись в услужение к Водяному. А тех, кто не желал тонуть, она сажала на скоростного коня Сивку-Бурку, и тот отвозил их к Кощею, а уж что с ними происходило дальше, никто и не знает, но домой ни один из них не вернулся. Так-то вот.

Разумеется, всё это было глупыми домыслами. Никого Ядвига Лукинишна не похищала, не сажала на лопату и уж тем более не топила в речке. Она честно отрабатывала свои двенадцать часов — с десяти утра до десяти вечера — и уходила, только почему-то всегда в сторону леса. Витька Волков рассказывал, что однажды пошёл за ней и своими глазами видел избушку на курьих ножках и частокол из человеческих черепов. На самом деле к тому времени, когда Ядвига Лукинишна покидала свой пост, он давно лежал в кровати и слушал мамину сказку на ночь. Все это знали, потому ему никто не верил.

***

Ядвига Лукинишна собралась и вышла из подъезда ровно в 22:00. Белый свет уличных фонарей смешивался с серебристым светом луны и невесомо опадал на асфальт. В лицо дул прохладный ветер. Где-то далеко играла музыка. Дорогу старушке перебежала чёрная кошка, сделала небольшой крюк и пристроилась рядом. При ближайшем рассмотрении сразу становилось понятно, что это не кошка, а кот, — до того самодовольное и наглое выражение было написано на его морде.

Они дошли до ближайшего супермаркета. Кот остался на улице, а старушка вошла внутрь и купила несколько пакетиков Whiskas. При виде угощения усатая тьма с глазками довольно заурчала и потрусила в сторону леса. Ядвига пошла следом.

— Я уж думал, не дождусь тебя, — проворчал кот, запрыгивая на крылечко избушки на курьих ножках — самой настоящей, сказочной, только без частокола из человеческих черепов вокруг. — Торчишь целыми днями в своём городе. Тебе что там, мёдом намазано?

Ядвига Лукинишна насыпала корм в миску и поставила её на пол.

— Молчи, животное. Ишь, город ему не нравится. А от корма новомодного чай не откажешься? А свет? А водопровод в избушке? За всё платить надобно. В ЖКХ мухоморами не берут. А деньги ихние где брать прикажешь?
— Не понимаю, о чём ты, — мурлыкнул кот, уплетая угощение. — За корм спасибо, удружила. В долгу не останусь. А всё остальное меня никак не касается. Света мне, с моим зрением, не надобно, водопровода — тоже. Это всё было твоим личным решением. А у тебя, между прочим, баня есть.
— Ага, и полный лес деревьев, из которых можно надрать лучин. Ты хоть знаешь, сколько их надобно на один вечер? А зимой, когда темнеет рано? Леший ужо жаловался, шо я скоро все подвластные ему территории на вечернее освещение изрублю.
— Кстати, про Лешего, — кот облизнулся, запрыгнул на печь и свернулся калачиком. — Заходил он, пока тебя не было. Жаловался.
— Чегось у него опять стряслося?
— Говорит, души неприкаянные по лесу бродят. Просил поскорей переправить. Смущают они его, видимо.
Ядвига закатила глаза.
— Табличку на двери для кого придумали? Там, кажется, русским языком писано, шо теперича перевод душ из Яви в Навь производится строго по расписанию — с полуночи до первого крика петуха. И нечего мне тут пороги околачивать.
— Так он же неграмотный, — кот широко зевнул. — Читать не умеет.
— А души?!
— Не знаю, души, может, и умеют. Поэтому и ушли в лес — дожидаться полуночи. И ты, Ягуся, подожди. Выпей чаю. Или настоечки. Работа у тебя важная, ответственная. Жаль, времени на неё теперь почти не остаётся.

Ядвига отмахнулась и принялась кипятить воду для чая, раздумывая, а не достать ли ей, в самом деле, настойку из кладовки.

Ровно в полночь в дверь постучали.

Старушка проковыляла ко входу и впустила в избушку полупрозрачного человека слегка за пятьдесят мирских лет, в дорогом костюме и с кожаным портфелем.

— Здравствуй, Яга, — прошелестел дух, по виду которого сразу было понятно, что он до последнего не верил ни в свою смерть, ни в необходимость идти на поклон к Бабе Яге. Такие, как он, обычно неделями бродят по лесу, пока Леший не вставляет им на место мозги… или что там остаётся, когда умирает тело?.. А этот явно бродил дольше — до того осоловелый у него был взгляд.

— Здорово, коль не шутишь. Проходи, садись. Много вас там ещё ходит?
— Никак нет. Двое ещё.
— Тьфу ты, шоб им вовек Прави не видать, вы не могли все вместе явиться? Мне же ж теперь трижды баню топить, да на вас никаких дров не напасёсси!

Кот спрятал голову в лапах и посмеялся — какие уж тут дрова при исправном водопроводе. Ядвига пригрозила ему ухватом, которым как раз собиралась достать горшок из печи, и компаньон послушно скрылся в тёмном углу избушки.

— Трапезничай, гость дорогой, — старушка поставила на стол горшок с угощением из Нави. — Как поешь, провожу тебя в Навье царство. Да шоб мне без глупостей, — она шутливо пригрозила духу пальцем. — Кощея не терроризировать. Очищение проходить спокойно и тщательно. Другие души через мою избу обратно не тащить, а не то прокляну, навеки все вместе Там останетесь. Каждой душе своё время в Нави отбыть надобно. Очиститься, оправиться. И только опосля этого можно вернуться в Явь.

Мужичок затравленно кивнул и принялся нервно жевать угощение. По окончании его трапезы Ядвига прошептала что-то себе под нос, и избушка медленно повернулась на сто восемьдесят градусов. Дверь отворилась.

— Ну всё. Теперича тебе туда, — старушка махнула на дверь. — Скатертью дорожка, да в Нави быть немножко, да скоро очищатися, да в Яви возвраждатися. Не пень, не колода, а путь да дорога. В добрый путь.

Дух, всё с тем же осоловелым взглядом, поднялся и молча вышел.

— Ничего, авось оправится, — отмахнулась Ядвига и едва успела ухватиться за край стола, поскольку избушка резко крутанулась на сто восемьдесят градусов обратно.
— Яга! Забирай своих! — раздалось снаружи.
— Вот же ж дуботолк… — пробормотала старушка, распахнула дверь и накинулась на стоящего за ней Лешего. — Ты шо мне тут удумал, окаянный?! Мало того шо ты мне жилплощадь вертишь, как хочешь, так ты ещё и души прямо к избушке приволок?! Али ты не знаешь, шо они сами должны её найти?!
— Да сил моих уже нет с твоими душами! — закричал в ответ Леший. От его крика птицы, облюбовавшие ближайшие деревья, испуганно вспорхнули и улетели. — Ходят, бродят, словами басурманскими сыпят! Один мне что-то про невозможность моего и твоего существования рассказывал, с научной точки зрения доказывать пытался, эти хотят какой-то Нави-Гатор, а не было никогда в Яви ничего Навьего, не было и не будет!
— Ах ты нечисть нецивилизованная… Ладно, я потом с тобой разберуся. А ну, отойди, дай хоть взглянуть, кто там.

Леший посторонился. За его спиной стояли мальчик и девочка. На вид им было не больше десяти лет, одеты они были в одинаковые джинсовые костюмчики, и при малейшем рассмотрении становилось понятно, что они похожи друг на друга так, будто их лица создавались под копирку. Только длина волос отличалась.

— Эх-ма… Однодушники… — Ядвига втянула носом воздух и резко поменялась в лице. — Никак живые?.. Да как же ж это…

Из-под хозяйской юбки выглянула морда кота и прищурила зелёные глаза, а через пару секунд появилось и всё остальное. Он обошёл двойняшек и тщательно их обнюхал.

— Не живые они. По крайней мере, не полностью. Пограничное состояние, одной ногой здесь, другой на Том свете.
— А в среднем — на Грани миров, всё правильно, — вздохнула старушка. — Заходите. А ты, фетюк, — махнула она Лешему, — ступай с глаз моих. И так ужо наворотил делов.

Леший, грузно ступая по мягкой траве, ушёл в чащу. Ядвига вернулась в избу.

— Садитесь. Как же вас так угораздило…
— А вы, бабушка, кто? — осторожно спросила девочка, аккуратно присаживаясь на край лавки.
— Вот и дожила я, старая, до века, в котором меня не узнают, — горько вздохнула старушка. — Ядвигой Лукинишной меня зовут. В простонародии — Баба Яга. Живу тут три с половиной столетья, стерегу Грань между Навью и Явью, то бишь миром живых душ и мёртвых. Перевожу через Грань тех, для кого время пришло.
— А я про вас читала, — девочка несмело улыбнулась. — Вы детей на лопату сажаете и в печку отправляете. А потом кушаете. И про Кощея читала. Смерть его — на конце иглы, игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц — в сундуке, сундук — на дубе, дуб — на острове, а остров — в Не Знаю Где. И чтобы спасти Василису, Иван должен добыть эту иглу и сломать её.
— Тьфу ты, да не ем я никого! — Ядвига раздражённо отмахнулась. — В жизни ни одного ребёнка ни в какую печку не засовывала. А и про Кощея хороши у вас легенды. Он, между прочим, Навий Царь, а Навь — это место очищения душ человеческих. И Василисы ваши сами в его царство за очищением хаживали, а богатыри их оттуда выкрадывали до срока да ещё и Хозяина попутно умертвить пыталися. По итогу — и Василиса неочищенная, и проход в Навь закрыт, пока Кощей не восстановится, а новопришедшим душам куды деваться? Они в лес уходили и бродили тама неопределённый срок. Шо, вы думаете, Леший такой нервный? Боится он, шо в его лес опять духи толпами отправляться будут. А не должно так быть, шобы умершие по Яви гуляли. Рушит это все исконные устои и к чему привести может — одному Солнцу известно.

Ядвига поставила перед детьми два горшочка.

— Ешьте. Авось от явьей каши нишо вам не будет.

Дети накинулись на угощение. Кот мягко запрыгнул на лавку и забрался девочке на колени.

— А как зовут тебя, красавица?
— Ева, — ответила девочка и кивнула на брата. — А он — Виталька.
— Стало быть, «жизненный» и «жизнь дающая»… — пробормотала старушка. — Шо думаешь, Василий?
— А что я думаю? — мурлыкнул кот. — Им на роду написано долго жить и прочим жизнь дарить. Выдавай им по оберегу из алатырь-камня да отпускай с миром, а я их до города провожу.
— Устроили тут пункт выдачи оберегов, — беззлобно проворчала Ядвига, роясь на полках кладовки. — Держите. Да смотрите, как зеницу ока храните, не то беда будет. Доели? Ступайте с миром за Василием. Скатертью дорожка.

***

На работу Ядвига Лукинишна всегда приходила вовремя, независимо от количества переведённых ночью душ. Она устраивалась в своей каморочке и принималась пристально следить за порядком, иногда совершенно случайно подслушивая разговоры жильцов, проходивших мимо.

— А где Надежда-то? Здравствуйте, Ядвига Лукинишна. Я её сегодня не видела.
— Так ты не знаешь? Доброе утро, Ядвига Лукинишна. Дети её ночью из комы вышли. Ей из больницы позвонили, так она сразу и помчалась туда.
— Да ты что… Ой, радость-то какая! Дай Бог им здоровья!
— И не говори…

Ядвига Лукинишна улыбнулась и поудобнее устроилась в своём кресле.

***

Ева и Виталька выписались из больницы спустя месяц и моментально стали дворовыми героями. К ним относились как к пришельцам из другого мира и расспрашивали о подробностях пребывания в коме.

О коме они почти ничего не помнили, зато оба не сговариваясь рассказывали про Бабу Ягу с её избушкой, Лешего и кота Василия. Ребята со двора дружно кивали, коллективно уважая их посткоматозные истории, однако все знали, что одним из последствий комы могут быть временные галлюцинации (а у двойняшек, наверное, галлюцинации могут быть общими). Так что никто на самом деле им не верил.

Никто, кроме Витьки Волкова из третьей квартиры.

Автор: Арина Беляева