Всё будет хорошо!

Всё Будет Хорошо!
17 декабря 2022

:) ПОДАРОК СУДЬБЫ

- На! Неси на стол! А вот это пусть Маша поставит на маленький столик. Кто захочет – возьмет сам.
Света вручила блюдо с рыбой и хлебную корзинку дочери и оглядела кухню. Кажется, все! Два дня возни на пару часов удовольствия, а потом все разойдутся, а ей останется гора грязной посуды и то самое чувство удовлетворения от того, что все сыты-довольны и она снова не ударила в грязь лицом, накрыв хороший стол.
У них в семье с некоторых пор все праздники сводятся как раз к вот этому. Еды побольше, да не просто так, а с выдумкой, чтобы ни один салат на столе не был повторением того, что готовили сестры, невестка или бабушка. Потом караоке, что будут горланить всем семейством, от души налегая на высокие ноты, которые никто не возьмет, но это совершенно не помешает всем гордиться своими музыкальными данными. А еще… Обсуждение на протяжении вечера всех и вся с неизменным шлифованием каждой «косточки» по кругу, чтобы никто не подумал, будто может скрыть хоть что-то от «семьи». Этот термин, как, впрочем, и всегда, вызвал у Светы улыбку. Просто итальянская мафия! Хотя куда им до семейства Легостаевых! Такие страсти там и не снились! Одна бабушка чего стоит! Сядет сейчас в свое кресло, сложит домиком тонкие пальцы, оглядит всех сурово и спросит:
- Ну что? Есть что рассказать? Или мне самой спрашивать?
И все уткнутся в тарелки, не желая начинать первыми, пока Лариска, которая вообще никогда не умела держать язык за зубами, все-таки не пискнет чуть слышно:
- А у Маши опять неприятности на работе.
И понесется! Сначала Машке на орехи, что не умеет за себя постоять, а надо бы зубы иметь как у тигра. Потом Лариске, чтобы не ябедничала на сестру, а смотрела за своим сыном-бездельником. А после и до Светки дело дойдет. И получит она по первое число, что купила новую машину, не посоветовавшись предварительно с мужской половиной семейства. Причем консультации нужно было бы вести круглосуточно в течение года как минимум. И вообще, слишком много она тратит, вместо того, чтобы откладывать на «черный день».
Светка, конечно, к этому привыкшая. Так же, как и остальные. Будет улыбаться, кивать, соглашаясь, но бабушка ее знает, как никто, ведь сама воспитывала, поэтому прищурится с хитрецой, подмигнет, пока никто не видит, а после того, как все уйдут, скажет:
- Молодец! Всегда умницей была! Порядок понимаешь. Если бы я тебя не ругала, то зависть рано или поздно дала бы о себе знать. А так – всем по серьгам и никаких обид. Но, про кубышку все-таки не забывай, а то мало ли…
Здесь Света с бабушкой была совершенно согласна. Если бы не этот ее совет, то мужа Светки, Сергея, могло бы уже и не быть. Когда понадобилась срочная операция, не пришлось бегать и искать, где взять денег. Квоту, конечно, дали бы, но ждать ее нужно было долго, а время поджимало. И Светка достала свою «кубышку», а бабушка и сестры добавили недостающее. Все прошло успешно и Сережа, живой и относительно здоровый, налаживает сейчас караоке в гостиной, балагуря с мужчинами и закармливая детей сладостями. Конечно, все возмущаются, что дети после такого баловства есть ничего не станут, но Сергей сам как ребенок ждет каждый праздник, чтобы вытащить мешок с конфетами и щедрыми горстями раздать племянникам, которые будут скакать рядом в нетерпении. Дети даже кличку ему придумали – «Дед Мороз», а он и счастлив! Даже дочка, Настена, несмотря на свои семнадцать, подойдет к отцу, пошарит в мешке и вытащит свою любимую шоколадку, а потом чмокнет Сергея в щеку и тот расцветет от счастья – вечер удался! Все-таки как мало иногда для счастья нужно…
Светлана знала, что муж, готовясь к каждому празднику, вспоминает собственное полуголодное детство, в котором конфеты бывали только по праздникам, а родители настолько уставали от работы и хлопот, что на детей времени и сердца уже не хватало. Тогда многие не жили, а выживали. И семья Сергея не стала исключением. Свекров своих Света уважала и даже любила, как бы странно со стороны это не прозвучало. Да, мамой она Анну Николаевну никогда не называла, но была очень благодарна ей и за Сергея, который стал для Светы такой скалой, за которой не страшно было ничего, и за спокойные ночи с Настеной, которая младенцем такие концерты закатывала, что только держись… А еще, благодарна Света была за то, что ни разу за все время брака, мать Сергея не вмешалась в их с мужем отношения, в которых далеко не все и не всегда было гладко. Оба были эмоциональными и вспыльчивыми, а Анна Николаевна на все, что касалось разговоров про «развод и тумбочку между кроватями», отвечала всегда коротко:
- Взрослые. Сами разбирайтесь! Ломать – не строить.
Света всегда в этих случаях удивлялась, как эта женщина могла сохранить такое мудрое отношение к жизни и такое спокойствие после всего, что пришлось ей пережить. Однажды решившись, она набралась смелости и спросила об этом. И ответ настолько поразил ее, что она молчала потом больше суток, пытаясь переварить услышанное.
- Светочка, да просто все. Растерять легко – найти сложно. Мы ведь столько видели. И полный крах всего, и нищету, и даже голод, когда не знали, чем детей кормить придется завтра. И выжить в таких условиях одной, кичась своим гонором, почти невозможно.
- Так вы терпели?
- Нет, не так. Нечего было терпеть. Мы держались друг за друга, потому, что понимали – вот есть мы и пока мы вместе – все хорошо. Пусть небогато, но спокойно, потому, что все рядом, все вместе… В одиночку трудно... И ладно – мы, а дети? Вам, слава Богу, такого не понять, да и не надо. Я день и ночь готова на коленях стоять, лишь бы у вас все хорошо было и не пришлось бы тебе никогда вести тетрадочку, в которую записываешь все – от булки хлеба до конфеты ребенку к празднику. И на эту последнюю еще попробуй - выгадай! Вот в такие моменты ты и понимаешь, как много значит, когда приходит с работы муж, отдает тебе получку, а потом извиняется еще, что на сапоги новые пока не хватает тебе, но зато сыну на куртку он «подшабашил». И если ты умная, то обнимешь его, спасибо скажешь, а потом достанешь свою тетрадочку и покажешь с гордостью, что сумела еще и на ботиночки Сереже выкроить. И пусть к чаю будет «печенье из ничего» на рассоле, а на ужин пустые макароны, связь между вами стоить будет всего золота этого мира. Потому, что нет сокровища дороже, чем любимый человек рядом, который будет думать о том, что тебе нужны эти самые новые сапоги...
Для Светы, которая хоть и росла с бабушкой, потеряв родителей слишком рано, многое в семье мужа так и осталась тайной за семью печатями. У нее таких проблем не было, ведь бабушка была профессором, преподавала в университете и, несмотря на то, что деда не стало очень рано, никогда не позволяла себе опустить руки. Да и как это было сделать, если после ухода любимого сына и невестки, на руках остались сразу три внучки и единственный внук, которому на тот момент было всего год с небольшим? Времени на размышления и сожаления ей никто не оставил. Нужно было поднимать детей, а все остальное Ирина Альбертовна отложила в дальний угол, запретив себе плакать и упиваться своим горем. Лишь иногда Света, которая была старшей из детей и в свои пятнадцать уже многое понимала, заставала бабушку сидящей на кухне. Обнимая тонкими пальцами крошечную фарфоровую чашечку с кофе, подаренную когда-то сыном, она молча смотрела в одну точку, а иногда тихо плакала, когда думала, что дети давно спят и услышать не смогут. В такие моменты Света молча наливала себе вторую чашку, садилась рядом, и они с бабушкой просто молчали, изредка переглядываясь. И этого оказывалось достаточно, чтобы понять – ты не одна. Есть кто-то, кому ты нужна…
Потом бабушка скажет Свете, что эти их посиделки и удержали ее на плаву, помогли вырваться из того омута отчаяния, в который ее тянуло страшной силой имени которой она не знала, но очень боялась. Хотелось бросить все, пожалеть себя и уйти далеко, чтобы не слышать больше слов сочувствия, которые ничего уже не могли изменить, и не видеть перед собой сразу четыре копии любимого сына, что смотрели его глазами, смеялись так же, как и он, но не могли даже на мгновение заменить своего отца… Она отчаянно скучала по сыну, который был для нее средоточием всего в этом мире.
Света родителей помнила хорошо, в отличие от брата и двух младших сестер. Помнила мамины руки и спокойный голос. Помнила отца, который всегда готов был что-нибудь «начудить» с детворой, за что нередко получал от жены или матери. Света отлично помнила, как он учил ее лазить по деревьям, насаживать червяка на крючок и ставить палатку. Родители были заядлыми туристами, имели разряд и старались вырваться куда-то при любой возможности. Один из таких походов стал для них последним. Нелепая случайность, небольшая оплошность, допущенная при подготовке, стоила жизни сразу двум любимым людям. Света долго не могла понять, как такие опытные путешественники, как родители допустили подобное, пока бабушка не сказала ей:
- Это судьба, родная. От нее не уйдешь и не спрячешься, как не старайся.
Фраза эта тогда напугала Светку до того, что она какое-то время боялась даже из дома выходить. Что это за судьба такая, которая решает, кому жить, а кому уже хватит? А если ее время тоже уже пришло? Что тогда? Можно ли как-то изменить решение этой самой судьбы, отодвинуть от себя ее цепкие, недобрые руки, которые хоть и невидимы, но способны в одно мгновение изменить все?
В себя ее привела тогда Лариска. Она пробралась как-то ночью к Светлане, которая ревела, укрывшись с головой одеялом и пристала с расспросами так, что пришлось ей рассказать в чем дело. Иначе отделаться не было никакой возможности.
- Или рассказывай, чего ревешь, или я заору! – Лариска вытирала щеки старшей сестры ладошками и слизывала с них соленую влагу.
- С ума сошла? Всех разбудишь! А Сашка потом плакать будет долго и попробуй его уложи потом!
- Тогда рассказывай!
Выслушав Свету, Лариска без всяких обиняков покрутила пальцем у виска и заявила:
- Вот ты глупая, Светка! Бабушку бы слушала внимательно, тогда и реветь бы не пришлось!
- Сама такая! – огрызнулась Света, но уверенность сестры, почему-то успокоила ее. – А что бабушка сказала такого, что я не услышала?
- То, что от судьбы не уйдешь! А если это так, то и чего бояться? Все равно изменить ты ничего не сможешь! Так что лучше? Просидеть всю жизнь как мышь под веником, прятаться и бояться непонятно чего? Или просто жить дальше пока время есть?
Света задумалась. А потом обняла сестру и укрыла ее потеплее.
- Спи! И… спасибо тебе…
Лариска повозилась, устраиваясь поудобнее, прижалась своими вечно ледяными пятками к ногам сестры, от чего Светка взвизгнула тихонько, а потом засопела, согревшись. И уже не увидела, как перевернулась на спину Светлана, уставилась в потолок и прошептала тихонько, так, чтобы не разбудить младших:
- Надо жить…
Страх перед этой непонятной силой по имени «судьба» так и остался с ней, но вместо того, чтобы сбить с толку, заставить бояться, превратился теперь в двигатель, который давал ей силы.
Ах, ты вот так со мной? А я тебе еще покажу на что способна! И нечего пугать меня! Страшнее со мной уже вряд ли что случится!
И странное дело, то ли чувствуя Светкину непокорность и жалея ее, такую еще тонкую и способную сломаться под любым напором, судьба решила, видимо, смягчиться и стала выдавать «бонусы» один за другим, словно посмеиваясь над девушкой. На тебе! Что скажешь? Разве я плохая? Разве не способна порадовать тебя?
Первым таким бонусом стало то, что бабушка, которая всегда уговаривала Светлану получить «правильную» профессию, смягчилась вдруг и заявила, что согласна на то, чтобы внучка попробовала поступить в театральный. Были наняты репетиторы и Светка, которая не чаяла уже, что ее мечта когда-то осуществится, чуть с ума не сошла от счастья. Поступила она легко, почти не запомнив ни конкурса, ни вступительных испытаний. Учиться ей нравилось, и она выкладывалась по полной, пока бабушка не предостерегла ее:
- Смотри! Выгорание никто не отменял. Прибереги силы. Они тебе еще понадобятся.
Поступив на службу в театр после выпуска, Светлана задумалась о личной жизни, но «на горизонте» серьезных претендентов на ее руку не наблюдалось.
И тут судьба расщедрилась на второй бонус, да такой, что Светлана не уставала благодарить за него, глядя на своего мужа.
С Сергеем они познакомились случайно. Она шла домой с рынка, как всегда переборщив и нахватав того, что покупать не думала. Но, Машка любила мандарины, Лариска – яблоки, а Саше врач посоветовал давать гранаты, вот и тащила она сейчас тяжелые сумки, уговаривая себя, что еще чуть-чуть и будет дома.
До подъезда она не дошла всего ничего. Ледяная корка, которая сплошным слоем покрыла с утра тротуары, кое-где была посыпана песком или солью, но Светку угораздило попасть на тот участок, где сцепление дорожки с поверхностью ее новеньких зимних сапожек закончилось и она, нелепо взмахнув сумками, грохнулась со всего маха на землю, приложившись затылком об асфальт. В глазах потемнело, где-то зазвенел громко и настойчиво непонятно откуда взявшийся будильник, и Светка потеряла сознание, так и не поняв, что же случилось.
Очнулась она от того, что кто-то лупил ее по щекам. Это было так больно, а главное так обидно, что она не раздумывая махнула кулаком, почувствовав, как встретил он неожиданное препятствие в виде щетины, оцарапавшей ей костяшки тонких пальцев. Взвыв от боли, ведь та челюсть, куда угодил удар, была тверже, чем булыжник, она прижала к себе руку и открыла, наконец, глаза.
Парень, склонившийся над ней, выглядел таким растерянным, что Света невольно улыбнулась сквозь слезы, хотя в голове еще звенело, а затылок пульсировал от боли.
- Ничего себе! Я ей помочь хотел, а она дерется! Девушка! Милая! Вы меня слышите?
Он помахал перед Светкиным лицом ладонью и тут же отпрянул, когда она снова сжала пальцы в кулак, сморщившись от боли.
- Опять драться будете? Может – не надо? Давайте я лучше вас до дома провожу, а? Или лучше скорую вызвать? Вы встать-то можете?
Встать у Светы получилось, и она, посидев немного на лавочке, наблюдая, как ее спаситель собирает рассыпавшиеся мандарины, осторожно встала, чтобы дойти уже, наконец, до дома.
- Как вы? Голова не кружится?
- Есть такое. Но, идти-то мне все равно надо. Я замерзла. Если разболеюсь – будет плохо. Голос пропадет, а это беда.
- Почему? Посидите немножко дома, попьете горячий чай, восстановитесь и снова за работу.
- Не могу! Я в основном составе. А дублерша болеет уже неделю.
Ничего не поняв, Сергей тогда кивнул так серьезно, что Света решила, что он тоже имеет какое-то отношение к театру. Но, она ошиблась.
Сергей был автомехаником. Его способность «перемурлыкать», как сам он это называл, любой двигатель была просто потрясающей. Он вообще был похож на большого кота. Такой же теплый и очень ленивый на первый взгляд, но стоило только появиться какому-то делу, и Сергей преображался, становясь уже не милым домашним питомцем, а хищником.
Бабушка Сергея поняла и разглядела сразу. Светка сама еще не поняла ничего про свое отношение к этому парню, который молча появлялся возле театра каждый раз, когда она играла в очередном спектакле, а та уже сказала:
- Это самый лучший подарок судьбы, который она только могла преподнести тебе, Светланка. Не упусти свой шанс стать счастливой, девочка!
Светка бабушку слушаться уже привыкла и решила присмотреться к кавалеру посерьезнее. То, что она увидела, ей понравилось. И когда Сергей, краснея и заикаясь, попросил ее выйти за него замуж, кивнула, а потом погладила, по почему-то все время колючей, щеке.
Настена появилась на свет спустя год после свадьбы, и Светлана решила на время уйти из театра. Ей хотелось все время быть рядом с дочкой, но сидеть без дела было скучно. Она всегда была слишком деятельной.
- Бабушка, я не знаю, куда себя деть! – Светлана ставила в холодильник контейнеры с готовой едой, привезенной Ирине. Готовить та никогда не умела и не любила, а потому принимала помощь внучки с радостью. – Анна Николаевна помогает мне. Забирает Настю и гуляет с ней часами, а мне что прикажешь делать? Я уже всю квартиру отмыла до скрипа и готовлю на небольшую деревню каждый раз.
- Готовь не на деревню. – Ирина, покачивая на руках правнучку, усмехалась, слушая Свету. – Готовь на город!
- Что ты имеешь ввиду?
- Ты всегда любила готовить, так? Вот и примени свои таланты по назначению.
Света бросила открытым холодильник, ухватила со стола немытый огурец, откусив сразу половину, задумчиво прожевала его и выдала:
- Бабушка! Ты – гений!
И уже через месяц два бизнес-центра рядом со Светкиным домой с радостью заказывали у нее обеды. А она, выстроив в ряд на столе четыре мультиварки и организовав себе удобный график, наняла двух соседских мальчишек-подростков, которые в два счета разносили приготовленное ею по офисам.
Сергей идею одобрил и скоро Света отложила достаточно для того, чтобы открыть свой первый небольшой цех. Дальше – больше. К тому времени, как Настене исполнилось шесть, у Светланы было уже четыре таких цеха, которые работали практически круглосуточно, обеспечивая горячим питанием почти половину городских офисов, а также фирма, которая организовывала свадебные банкеты и другие торжества.
И тут Света поспорила с судьбой, не боясь рисковать и брать кредиты на развитие, а связи Сергея, который стал к тому времени лучшим автомехаником в городе, помогали ей договариваться с нужными людьми быстро и без затей.
Пару лет спустя она сбавила темпы, решив довольствоваться тем, что есть, потихоньку развивая еще несколько направлений, а на вопрос бабушки ответила:
- Устала!
- Так найми управляющего или вообще продай все и вернись в театр.
Поразмыслив, Светлана от этой идеи все же отказалась.
- Не могу. Слишком много людей от меня зависит. А если тот, кому я продам все свое хозяйство, начнет менять все по-своему? Уволит тех, с кем я столько лет сотрудничала? А у них дети, ипотека, проблемы… Нет, бабушка. Это не дело. Они все связаны со мной, а я с ними. Раз впряглась во все это, то мне и тянуть.
- Что ж, тяни. Только не забывай, что ты женщина, а вовсе не бессмертный пони.
Светлана тогда в ответ только рассмеялась, обняв бабушку. Кто бы говорил! Она не понимала, откуда в этой пожилой женщине столько сил и энергии, чтобы управляться со всем семейством, присматривая за взрослыми уже внучками и воюя помаленьку с неукротимым и вредным подростком.
Саша рос тем еще одуванчиком! Ни Светлана, ни Маша не имели на него ни малейшего влияния. И если Светка еще могла наказать его рублем, отменив денежный ручеек, который перетекал из ее кармана в Сашкин, то Маше оставалось только просить братца вести себя достойно. И только языкатая Лариска, которая, не стесняясь в выражениях, расписывала Сашке перспективы его сомнительных подростковых похождений, нет-нет, да и возвращала в разум зарвавшегося парня.
Дружными усилиями они довели Александра до окончания школы, и Светка лично проследила за тем, чтобы повестка в армию была вручена брату как надо и вовремя.
Со службы Саша явился совершенно другим человеком и сестры дружно выдохнули, понимая, что если даже что-то и будет дальше «веселого» с этой стороны, то уже не в таких объемах.
Ирина Альбертовна сдавала, но все еще крепко держала в руках бразды правления семейством. А потому, на все праздники, а иногда и без таковых, просто в выходные, собирала всех «до кучи», коротко командуя по телефону:
- У Маши в воскресенье. Чтобы были все!
Почему-то с возрастом, она стала верить, что такие застолья, на которые собирается вся семья, способствуют объединению.
- Сидеть нужно за одним столом. Всем вместе сидеть. Чтобы глаза в глаза и хлеб пополам. Тогда не потеряетесь. Слишком много всего сейчас у вас. Проблемы, заботы, хлопоты. Все некогда. Некогда даже друг на друга посмотреть, чтобы увидеть. Телефон и прочее – это, конечно, хорошо, но там вы далеко друг от друга, а надо, чтобы были близко.
Света, да и остальные, слегка сердились на такие бабушкины тирады, но ослушаться не смели. Они все прекрасно понимали, что эти посиделки с грозным матриархом в неизменном кресле, которое стояло в каждом доме, где появлялась бабушка, могут вот-вот прекратится. И кресло опустеет… И им останется только помнить об этих днях, когда они утыкались в свои тарелки, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос, когда бабушка сдвинет брови, обведет их всех строгим взглядом и спросит:
- Есть что сказать? Или мне самой спрашивать?
И они, конечно, ткнут друг в друга пальцем, хотя давно уже все обсудили и помогли там, где нужна была помощь. Но, чтобы не расстраивать свою «старушку», будут снова и снова выслушивать ее наставления, переглядываясь и украдкой грозя пальцем расшалившимся детям.
Но, пока бабушка еще занимает свой пост, а значит, нужно проследить за тем, чтобы стол был накрыт, дети накормлены, а все проблемы, вроде покупки квартиры для Машкиной старшей дочери, которая выходит замуж меньше, чем через месяц, или оплаты учебы для Ларискиного сына, были бы решены как надо и в срок.
Света разложила на блюдо пирожки, заварила чай и прислушалась. Про мороз запели… Значит пора!
Она поманила к себе заглянувших в кухню девчонок, попросив накрыть стол к чаю, а сама подошла к окну.
Дом, который они с Сергеем строили почти пять лет, стоял на пригорке и Светлане нравилось наблюдать, как у соседей загораются по вечерам окна, говоря о том, что там тоже есть своя жизнь. С радостями и горестями, проблемами и заботами. А еще… со своим, особенным для каждого человека, счастьем.
И глядя на эти окна, Светлана гадала, много ли таких семей, как у нее? Чтобы вот так, одним кланом, все вместе, несмотря ни на что. Чтобы без обид и зависти, с четким пониманием того, что судьба выдала им самый главный бонус, на который только можно от нее рассчитывать – родных людей. Родных даже не по крови, а по сути.И метнувшись взглядом за очередным прямоугольником, засветившимся в темноте, Светлана хотела надеяться, что – да… их много… Пусть будет много!
Чтобы хотя бы еще кто-то, как она сейчас, прислушался к смеху детей, к громким голосам родных, спорящих о том, какую песню петь следующей, вдохнул всей грудью свежесть, идущую от этого легкого, такого живого и теплого счастья, и сказал тихонько, пока никто не слышит, потому, что такое надо только так, а не иначе, шепотом, чтобы не спугнуть:
- Благодарю... И храни их... Пусть будут счастливы...

Л. Лаврова