Всё будет хорошо!

Всё Будет Хорошо!
8 декабря 2022

:) 29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился грязный, клеветнический фельетон «Окололитературный трутень» об Иосифе Бродском.
Именно эта нелепая заметка дала старт травле поэта и вылилась в итоге в судебное разбирательство о тунеядстве. Начинался фельетон так:
«Несколько лет назад в окололитературных кругах Ленинграда появился молодой человек, именовавший себя стихотворцем. На нем были вельветовые штаны, в руках — неизменный портфель, набитый бумагами. Зимой он ходил без головного убора, и снежок беспрепятственно припудривал его рыжеватые волосы. Приятели звали его запросто – Осей. В иных местах его величали полным именем – Иосиф Бродский».
После примеров с цитированием не имевших отношения к Бродскому стихов следовало заключение: «Тарабарщина, кладбищенски-похоронная тематика — это только часть невинных развлечений Бродского. Еще одно заявление — «люблю я Родину чужую» ( нет ни одной подобной стихотворной строки в творчестве И.Б.) Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде. Какой вывод напрашивается из всего сказанного? Не только Бродский, но и все, кто его окружает, идут по такому же, как и он, опасному пути. И их нужно строго предупредить об этом. Пусть окололитературные бездельники вроде Иосифа Бродского получат самый резкий отпор. Пусть неповадно им будет мутить воду!»
Далее констатировался факт, что таким, как Бродский, не должен быть советский человек, и выносился вердикт: "...Никакие попытки уйти от суда общественности не помогут Бродскому и его защитникам. Наша замечательная молодежь говорит им: хватит! Довольно Бродскому быть трутнем, живущим за счет общества. Пусть берется за дело. А не хочет работать – пусть пеняет на себя".
Фельетон, подписанный тремя фамилиями — А. Ионин, Я. Лернер, М. Медведев, - в действительности был написан отставным капитаном госбезопасности Яковом Лернером - завхозом института «Гипрошахт» и командиром оперотряда Добровольной народной дружины №12 (скоро, кстати, он сам на 8 лет попадает в тюрьму за приторговывание «очередью» на получение автомобилей и квартир).

Публикация послужила поводом для судебного преследования поэта. 13 января 1964 года он был арестован по обвинению в тунеядстве.
В итоге Бродский был обвинен в тунеядстве и приговорен к пяти годам принудительных работ в Архангельской области. Именно тогда и родился настоящий поэт и будущий нобелевский лауреат, который спустя много лет жизни в США вышел на получение этой премии с речью на русском языке. В 1972 году лишенный гражданства и насильно отправляемый в эмиграцию Бродский пишет письмо Леониду Брежневу, которое, конечно же, не опубликовала ни ленинградская «Вечерка», ни какая-то другая советская газета.

И. А. Бродский — Л. И. Брежневу

Уважаемый Леонид Ильич, покидая Россию не по собственной воле, о чем Вам, может быть, известно, я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую мне дает твердое сознание того, что все, что сделано мною за 15 лет литературной работы, служит и еще послужит только к славе русской культуры, ничему другому. Я хочу просить Вас дать возможность сохранить мое существование, мое присутствие в литературном процессе. Хотя бы в качестве переводчика — в том качестве, в котором я до сих пор и выступал.

Смею думать, что работа моя была хорошей работой, и я мог бы и дальше приносить пользу. В конце концов, сто лет назад такое практиковалось. Я принадлежу к русской культуре, я сознаю себя ее частью, слагаемым, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не сможет. Язык — вещь более древняя и более неизбежная, чем государство. Я принадлежу русскому языку, а что касается государства, то, с моей точки зрения, мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди которого живет, а не клятвы с трибуны.

Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге.

Я хочу верить и в то, и в другое. Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг-другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять. Я надеюсь, Вы поймете меня правильно, поймете, о чем я прошу.

Я прошу дать мне возможность и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я думаю, что ни в чем не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав. Я не знаю, каков будет Ваш ответ на мою просьбу, будет ли он иметь место вообще. Жаль, что не написал Вам раньше, а теперь уже и времени не осталось. Но скажу Вам, что в любом случае, даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится.

Июнь 1972 года


По материалам "Историческая правда", “Бессмертный барак”, "Документ"