Всё будет хорошо!

Всё Будет Хорошо!
18 августа 2022

КРАМАРОВ Савелий Викторович

Однажды в Америку с гастролями приехали юмористы Александр Левенбук и Аркадий Хайт. Савелий обрадовался: «Вечером обязательно приезжайте ко мне». После концерта друзья звонят ему - телефон молчит. А где живет, не знают. Тут Левенбук вспоминает: пятница, вечер - шабат! Ничего нельзя делать, даже говорить по телефону. Через каких-то десятых знакомых они находят адрес Крамарова, ловят такси, поздно ночью приезжают к нему домой. Дверь приоткрыта. Заходят - в темном коридоре лежит Крамаров, молится. Для них же постелено в соседней комнате. Утром происходит бурная встреча, и друзья-юмористы спрашивают:


- Сава, ты ночью в туалет вставал?

- Да.

- А трубку не брал, когда мы тебе звонили?

- Нет, я не мог.

- Объясни, пожалуйста, почему одну трубку в руки можно брать, а другую нельзя?

- Это интересно, надо спросить у раввина.




В Америке Савелий Крамаров добился всего, к чему стремился: дочь, шикарный дом в лесу, недалеко от океана. Он даже исправил внешность - раньше, когда ему предлагали сделать операцию, чуть-чуть подтянуть один глаз, он отвечал: «Да вы что, мое косоглазие - это мой хлеб!» А в 57 лет, когда вроде бы уже поздно думать о внешней красоте, он взял и исправил косоглазие.


Потом были фильмы «Вооружен и опасен», «Возвращение Моргана Стюарта», «Красная жара». Крамаров вступил в американскую Гильдию киноактеров, что для эмигрантов — большая удача, у него появился свой агент. Как и в России, его появление на съемочной площадке встречалось доброй улыбкой. Люди, поработавшие с Крамаровым, относились к нему с интересом и уважением. Даже такие звезды, как Уоррен Битти и Робин Уильямс.

С Робином Уильямсом


В 1986 году он в третий раз женился, и жена Марина через год родила дочь, названную в честь матери Крамарова Басей.



Марина — тоже эмигрантка, приехала с мамой из Одессы. Женщины прошли тяжелейший путь к финансовому успеху и, когда после долгих лет утвердились на американской земле как бизнесмены, стали ждать таких же героических усилий от Савелия. Он же в свободное от съемок время старался постигать новую страну, вникать в ее культуру, ходить в музеи, театры. Теща ворчала: «Лучше бы таксистом подрабатывал». Позже они развелись.



Последней, четвертой женой Крамарова стала Наталья Сирадзе — с ней Крамаров прожил полгода.



Пo aмepикaнcким меркам oн жил cкpoмнo, нo кaк члeнy aктepcкoй гильдии eмy вceгдa xвaтaлo нa жизнь. В Москву Савелий Крамаров приезжал дважды в 1992 и 1994 годах, в кaчecтвe пoчeтнoгo гocтя нa кинoфecтивaль «Кинoтaвp».


Теперь он не выглядел рубахой-парнем, посолиднел. Рассказывал, что играет эмигрантов, говорящих по-английски с акцентом. В Москве, его не забыли. Михаил Кокшенов дал актеру главную роль в комедии «Русский бизнес», Георгий Данелия — сразу три эпизода в «Насте».



- Одну из сцен снимали на Арбате. Милиция с трудом сдерживала толпу, - вспоминает фотограф Игорь Гневашев. - Он раздавал автографы, ему совали подарки. А остальные актёры стояли в сторонке и смотрели на то, как народ ломится к своему любимцу.



В 1994 году Савелий Крамаров снимался в фильме «Любовная афера», а его новая жена, Наташа, готовила 60-летний юбилей мужа. Друзья в Москве тогда отметили, что Крамаров как-то постарел, осунулся. А у Савелия Викторовича уже лежало направление к онкологу.



В свой последний визит в Москву Савелий забрал из колумбария на Донском кладбище прах своей матери и вывез его в Америку.



Крамаров готов был играть в Америке серьезные роли и вскоре получил бы такую возможность: его утвердили на роль без кинопробы, чего удостаивались лишь самые известные актеры Голливуда. Но сыграть ему было не суждено. У Савелия обнаружили рак.



И это притом, что Савелий ужасно боялся смерти, причем больше всего он боялся заболеть именно раком. Он уделял своему здоровью просто маниакальное внимание - совершал голодовки и занимался очищением организма. В его рационе была только здоровая еда, он делал регулярные пробежки и занимался плаванием. Он вообще не пил. Мог чуть-чуть пригубить ликера, отпить немного вина - и только.



В марте 1995 года Крамаров лег в госпиталь в Сан-Франциско - ему должны были сделать операцию по удалению раковой опухоли на толстой кишке. Операция была несложной, и врачи надеялись, что наш Савелий скоро пойдет на поправку. Однако у него внезапно произошло осложнение - полостная операция привела к эндокардиту (воспаление оболочки сердца, при котором деформируются сердечные клапаны).



Последовал тромбоз, затем инсульт. Само заболевание поддавалось лечению, и больному можно было бы сделать операцию - заменить клапаны. Однако врачи заявили, что в данном случае, учитывая перенесенную операцию по удалению опухоли, они бессильны.



Вскоре у Краморова случился второй инсульт, который унес у него и зрение, и речь.



Актер Олег Видов сообщил в Москву, что Савелий Крамаров может только слышать, и просил присылать ему телеграммы, а потом в очередь с Наталией часами читал тысячи посланий любимому артисту с родины.



Как вспоминает его жена Наташа, которая все последние дни находилась рядом с ним: «Он ничего уже не видел. Сказать ничего не мог. Но все понимал. Это он нам давал понять движением рук: если радовался - поднимал правую. После операции у него начались страшные осложнения. Но боли он не испытывал. Только много спал, часто уходил в забытье. В тот день все было как обычно, но вдруг он тяжело задышал, дыхание стало сбиваться. Я щупал пульс. Пульс пропадал. Врачи пытались что-то сделать, но в принципе они ждали этого ухудшения. Говорили, чтобы мы готовились к худшему. Я не думаю, что Савелий страдал. Он просто тихо уснул. Так, во всяком случае, мне показалось. Но он умер».



Савелий Крамаров скончался 6 июня 1995 года в Сан-Франциско.



Олег Видов рассказывал:



— Сава вообще умел жизни радоваться. Он был очень трогательный — в нем была такая, знаете ли, детская наивность: он мог прийти в восторг на целый день, просто увидев красивый цветок. Запросто мог просто так подарить полузнакомому человеку дорогой подарок, и очень был отзывчив — если кто заболеет, он все бросит, едет его навещать. Желание уехать из СССР у него созрело спонтанно. К нему просто относились по-свински — Сава мечтал всю жизнь поехать во Флоренцию, ему отказали — чиновник бросил в лицо: «Да как ты можешь с такой рожей представлять Советский Союз?». После того, как Крамаров в 1983 году сыграл кагэбэшника в «Москве на Гудзоне», то очень боялся, что КГБ ему отомстит: вдруг Политбюро постановит его «убрать», либо похитить, привезти в СССР и судить. Поэтому, когда коммунизм рухнул, он сказал — «Ну, слава Богу, теперь я могу не бояться и даже ездить в Москву» — и верно, сразу же туда поехал. Каждому человеку в России он казался родным — был в нем какой-то собирательный образ, с пяти минут знакомства казалось, что где-то видел его раньше и знаешь сто лет. Никогда не пил, любил только такие дамские сладкие ликерчики. Ужасно, что он так «попал» со своим врачом…я ему говорил — Сава, никогда нельзя только одному врачу доверять. До сих пор себя корю, что так его тогда и не уговорил у другого доктора провериться…




Интервью с Савелием Крамаровым, взятое у него в 1991 году:



«Я потерял всенародную любовь»


- Почему вы так затянули с возвращением?



- Да, я отстал от основной обратной волны эмигрантов года на два, на три. Видно, мое время пришло именно сейчас. Не скрою, осторожность сыграла свою роль. И потом, я очень занятой человек, в Америке меня держат дела, контракты. Появилось "окно" - и я здесь. Приехал просто так, повидаться с друзьями.



- Вам известно, что в Союзе вас похоронили?



- До меня всякие слухи доходили, и этот тоже. Решили окончательно со мной разделаться. А поначалу сочиняли истории о моих связях с какими-то миллионершами. Или, наоборот, о полной нищете. Напутствия были в газетах: "Скатертью дорога!". "Литературка" в рецензии на мой первый американский фильм написала: "Сегодня Крамаров торгует сосисками на экране. Не удивимся, если завтра он будет торговать ими на улице". Страшно унизительное занятие, оказывается...



Коллеги к моему отъезду отнеслись по-разному. Большинство, наверное, в душе поддерживали, но вслух сказать боялись. Были и те, кто откровенно называл меня предателем. Тогда, помню, я в какой-то мере мог их понять, но теперь для меня полнейшая загадка: в чем предательство?! В том, что человек выбирает место жительства по своему вкусу? За десять лет нормальной жизни я многое понял и многое забыл...



- Как встретила вас Америка?



- Это фантастическая страна! Действительно страна эмигрантов. Двести лет она их принимает и делает все возможное, чтобы люди не чувствовали себя обездоленными. Конечно, я шел на риск. Меня там не знала ни одна живая душа. Американцы вообще слабо ориентируются в советском кино. Я привез с собой ролики своих картин, а их все-таки было сорок две. Хотя там живут очень доверчивые люди. Скажи я журналистам, что у меня сто картин, - опубликовали бы не задумываясь, без проверки. В Америке лгут редко. Уже достигнуто такое состояние общества, когда вранье только мешает.



Мне повезло - почти сразу меня пригласили в фильм "Москва на Гудзоне". Вокруг него поднялась страшная шумиха, "Таймс" и "Ньюсуик" назвали меня советским Джерри Льюисом. Через два месяца я снялся в "2010" в роли русского космонавта. Такой кристально чистый патриотический образ. И со мной заключили контракт.



Сейчас мне уже легко и просто. Снята проблема языка. Меня ценят в кинобизнесе. Даже на улицах узнают. Конечно, не так, как когда-то у вас...



- Что все-таки побудило вас уехать? Чего вам не хватало в Союзе?



- Моя личная жизнь - это моя личная жизнь. Американское правило. Извините.



- Однако, признайтесь, что, кроме приобретений, этот шаг - эмиграция - связан и с определенными утратами.



- Я не скрываю, что потерял славу. Всенародную любовь. Я принес их в жертву другим сторонам жизни. За всё приходится платить. Мой выбор сделан. В жизни выиграл, в славе проиграл.



- А в работе?



- Работа - тоже часть жизни. Вокруг нее остается еще большое пространство, и мне не безразлично, чем оно заполнено. К тому же под конец я очень мало снимался в Союзе, меня практически не приглашали. Зритель всегда хочет комедий, а их выпускалось мало. Не знаю, как сейчас...



- Сейчас, по-моему, вопрос вообще отпал.



- Ну, вот видите. Значит, я вовремя уехал.



- Американский кинематограф вам действительно близок?



- Вы имеете в виду - работать или смотреть?



- Работать.



- О, безусловно! К нам, "капиталистическим" актерам относятся совершенно иначе. Несравнимые заработки, несравнимые условия. Я вам просто расскажу, чтобы вы поняли. Предположим, снимаем в павильоне. Каждому актеру предоставляется отдельная комната метров 20-25, с душем, плитой, телевизором. Стоит тахта, я могу отдохнуть. Съемки на натуре - подгоняют длинные вагоны с тем же набором удобств. Сервис для актеров находится на высочайшем уровне. Так можно работать, правда?



- А почему вы уточнили мой предыдущий вопрос? Или вы, как зритель, все-таки предпочитаете наши фильмы?



- Нет, просто советское кино я совсем не смотрю. Не нравится оно мне. Вроде сюжеты правдивые, а на экране опять фальшь. И всё такое длинное, затяжное, нудное. Случайно довелось посмотреть "Интер..." - "Интердевочка", да? Прямо изъерзался весь! Ясно же, ясно, давайте дальше, шевелитесь! Актеры играют как слоны. И я раньше играл как слон. В Америке моя манера здорово изменилась. Первый же режиссер начал делать мне замечания - хотя он меня безумно любил. "Савелий, мягче, мягче, ты будешь еще интереснее". По-моему, я на голову вырос как актер.



В американском кинематографе мне очень нравится умение соответствовать зрительским запросам. Там не выпендриваются, смотрят на вещи трезво.


- Савелий Крамаров советского периода и Савелий Крамаров - американец - это совершенно разные люди?



- Не знаю, превратился ли я в настоящего американца... Хотя я совсем другой теперь, конечно. "Советским" быть перестал. В первую очередь исчезло чувство страха. Я свободен. Я очень раскрепостился - и внешне, и внутренне. Этого мне всегда не хватало. Но я потрясен тем, насколько вы здесь переменились! Смелые, открытые, свободные люди. Горбачев провернул великое дело - раскачал систему. Разве мало? Всё придет постепенно, всё у вас получится.



- Вы появлялись на московских улицах? Какой эффект это производило?



- Потрясающий! На Арбате меня сопровождала толпа. Десятки людей просили автограф, говорили какие-то трогательные слова. Вы посчитаете меня хвастуном, но, по-моему, я нисколько не утратил своей популярности в Союзе. За пять дней я пережил здесь восхитительные мгновения. Ни о чем похожем в Америке не приходится даже мечтать.



- Чем, на ваш взгляд, вызвана столь устойчивая привязанность?



- В так называемые застойные годы народ требовал хлеба и зрелищ. А смешное зрелище многого стоит. У меня была маска бесшабашного, веселого, правда, туповатого, но хорошего, своего парня. Зритель покупался именно на эту "хорошесть". Кстати, я и сам хороший. Сердцевина у этого героя моя.



- И подобно ему вы не прочь погулять и повеселиться?



- Очень не прочь. Я люблю жизнь. Помните, как обозначена цель человеческого существования в Екклесиасте? "Веселиться и делать доброе в жизни своей".



- Библейская цитата не случайна?



- Я начал верить еще здесь. Интересуюсь религиозной литературой. Америка - верующая страна. На долларе написано: "Мы верим в Бога". А деньги там - не мятые бумажки. Они - стержень, вокруг которого строится жизнь любого американца. Религия дает мне ключ к пониманию происходящего и руководство к действию. Верить легче, чем быть неверующим, как ни странно.



- Голливуд тоже использует вас в одном амплуа?



- К сожалению. Я играю всё тот же характер. Для ролей чистокровных американцев у меня слишком заметный акцент. Как правило, мои персонажи - иммигранты. Причем не только русские.



- Чем заполнена ваша жизнь, помимо работы?



- Обожаю путешествовать - объездил весь мир. Спорт. Искусство во всех его проявлениях. С наслаждением смотрю бродвейские спектакли. В Москву приехал с тайной мыслью зайти в Третьяковку. Не успел.



Вдобавок у меня семья. Дочери Басе три года. Жена - тоже русская американка, она приехала раньше меня. Марина - музыкант, но сейчас не работает - и из-за маленькой девочки, и потому что я один могу обеспечить семью.



- Вы уже чувствуете возраст?



- Ну что - возраст? Не важно, сколько кому лет. Юбилей приеду отмечать сюда - ваши актеры это любят. А мой возраст - то, как я выгляжу на экране.



- Вы намерены привезти свою дочь на родину?



- Обязательно. Я прожил здесь счастливые годы - молодость, успех.



- С кем из коллег вам удалось повидаться в Москве?



- С немногими. С Вициным, с Моргуновым...



- Они вам обрадовались?



- Вицин - да, Моргунов - меньше...



- Вас не огорчило, что журналисты практически не заметили вашего приезда?



- Боже упаси. Меня нелегко было найти, вообще - мало кто знал, что я здесь. Я был в эфире канала "Добрый вечер, Москва!", но когда под вывеской "доброго вечера" рассказывают про грабежи и изнасилования, зритель переключается на другую программу.



- С какими чувствами вы улетаете в Америку?


- С самыми добрыми. Я люблю своих зрителей. То внимание, которым меня окружали здесь долгие годы, не забывается. Это лучшее, что я испытал в жизни. Но ничего не поделаешь - судьба...


Свой последний приют Савелий Крамаров обрёл на еврейском мемориальном кладбище в Колма — городе мёртвых, неподалёку от Сан-Франциско.



12 октября 1997 года на могиле Крамарова был установлен памятник, созданный Михаилом Шемякиным и Вячеславом Бухаевым.

Это гримерный столик, на котором разбросаны маски несыгранных трагических ролей и лежит раскрытая книга, куда занесены названия любимых актером фильмов: «Друг мой, Колька!», «Неуловимые мстители», «Джентльмены удачи», «Двенадцать стульев», «Большая перемена»... Слева — занавес, справа — совсем непривычный для Крамарова портрет, на котором фотограф запечатлел на редкость доброе, обаятельное и улыбчивое лицо актера, судьбой которого стали роли дураков.