ПРИВЕТСТВИЯ и ПОЖЕЛАНИЯ, открытки на каждый день.

Приветствия И Пожелания, Открытки На Каждый День.
1 июля 2024

Вряд ли кто-то не помнит крошечный эпизод из фильма «Москва слезам не верит», в котором наивные провинциалки-лимитчицы, стоя на ступенях кинозала, визжат от восторга, когда мимо них проходят артисты Леонид Харитонов, Татьяна Конюхова. К какому-то высокому курчавому мужичку подходит Георгий Юматов, и спрашивает, почему тот не позвонил – он бы вынес пропуск. Мужичок что-то невнятно бормочет, девушки спрашивают, не артист ли он? Мужичок отвечает, что начинающий, девчонки говорят, что поздновато начинает, и спрашивают фамилию. Мужичок говорит, что фамилия его ничего не скажет – Смоктуновский. Дело происходило в 1959-м, и всё было правдой: Иннокентию Смоктуновскому было тогда 34 года – действительно, поздновато для начала кинокарьеры, и фамилия его в то время мало что говорила зрителям. Но вскоре о нём заговорил не только советский зритель, о нём заговорил весь мир.

Родился он 28 марта 1925 года в глухой сибирской деревне Татьяновка под фамилией Смоктунович. Предки – ссыльные из Белоруссии. В 1929-м, спасаясь от голода, семья переехала в Красноярск к родной сестре отца. Сытой жизни там тоже не было, чтобы хоть как-то прокормиться, маленький Кеша подворовывал на рынке. Однажды, взрослые дали ему тридцатку, чтобы он отнёс её в церковь на ремонт алтаря. Всю дорогу к храму мальчик боролся с искушением присвоить деньги. Старушка в церкви взяла деньги и сказала, что его Бог будет хранить всю жизнь – глаза у него ангельские. Через много лет на фронте Кеша вспомнил её слова. Когда его приглашали на роль князя Мышкина, эти светлые наивные глаза и решили его судьбу.

Первый театральный спектакль Кеша Смоктунович увидел, когда ему было 14, и был ошеломлён. Он уже ходил в школьный драмкружок, но там было всё не то, а тут! Скорее всего, этот культпоход в театр с классом и предопределил его дальнейший жизненный путь.

Когда началась война, Кешу послали на фельдшерско-акушерские курсы. Потом он окончил курсы киномехаников, и стал работать в госпитале, параллельно работая статистом в местном драмтеатре. В 1943-м, когда ему исполнилось 18, его направили в пехотное училище, но, не дав доучиться и получить офицерское звание, отправили на фронт рядовым. Попал он в самое пекло – на Курскую дугу. Из 130 человек в живых осталось лишь четверо. После Курска 212-й гвардейский полк участвовал в форсировании Днепра, 7 ноября 1943-го вошёл в Киев.

В декабре 1943-го Смоктунович попал в плен, скитался по лагерям, в начале января бежал. Истощённый и измученный он заполз на крыльцо украинской хаты. Хозяева, рискуя своей жизнью, укрыли и спасли его. Когда он встал на ноги, тут же ушёл к партизанам, позже отряд влился в состав регулярных частей, и Смоктунович освобождал Варшаву, брал Берлин. До конца войны он был в пехоте и не получил ни одной царапины.

Выше всех наград в окопах почиталась солдатская медаль «За отвагу». Первую Смоктунович получил на войне. Вторую – почти через 40 лет: документы на неё затерялись. Но военные заслуги не спасли Смоктуновича в послевоенной мирной жизни в Красноярске, где актёр делал свои первые шаги на сцене. В местном военкомате собрали фронтовиков, у которых в военной биографии было одно общее: все они побывали в немецком плену. Это было клеймо. Умные люди сказали ему: «Беги, а то посадят!». И он бежал за Полярный круг в Норильск – дальше-то всё равно не сошлют. Там его приняли в местный театр, сначала в массовку, потом стали давать роли побольше. Через пару месяцев главный режиссёр, предположив, что Иннокентий – еврей, посоветовал взять псевдоним – начиналась борьба с космополитизмом. Так он стал Смоктуновским.

В Норильске артист подружился с Георгием Жжёновым, в будущем великим актёром. Жжёнов уже изрядно отсидел на Колыме, в Норильске ждал амнистии. Жжёнов научил друга фотографировать, они стали снимать детишек в детсадах – деньги не великие, но вместе с актёрскими гонорарами это помогло им выжить. Будучи уже знаменитым, Смоктуновский уговорил Эльдара Рязанова взять Жжёнова на роль гаишника, и получился один из лучших эпизодов в фильме «Берегись автомобиля». Приглашение самого Смоктуновского вызвало недоумение: артист, только что сыгравший Гамлета и Ленина в картине «На одной планете», и вдруг – комедия, и образ полужулика, полупридурка, в общем, идиота, как сказала его невеста Люба, блистательно сыгранная Ольгой Аросевой. Сам Смоктуноский шутил, что согласился на эту роль потому, что там ему снова пришлось играть Гамлета, пусть и в самодеятельности.

Хотя в начале актёрской карьеры Смоктуновскому было совсем не до улыбок. Первая половина его жизни – это вечный бег по заштатным театрам. После Норильска был Сталинград, потом – Махачкала, где его случайно увидели столичные артисты брат и сестра Римма и Леонид Марковы, и сказали, что ему обязательно надо в Москву. Смоктуновский отмахнулся, но Римма заставила Смоктуновского показаться главрежу театра им. Ленинского Комсомола Софье Геоцинтовой. Она похвалила актёра, сказав в конце встречи, что ставок у неё нет. Маркова стала таскать его по всем театрам, подыгрывая ему на просмотрах. Смоктуновский жил на вокзалах, в заброшенных домах, денег не было – голодал до обмороков. Из одежды у него был только старый лыжный костюм. Знакомые Риммы спрашивали, что за парень рядом с ней – все были уверены, что она привезла себе жениха. Маркова только отшучивалась – Иннокентий был блондин, а она терпеть не могла блондинов.

В середине 50-х Смоктуновский с великим трудом попал «внештатником» в театр им. Ленинского Комсомола с окладом 7 рублей за выход. Заметных ролей он не получил, зато влюбился на всю жизнь в художницу по костюмам Суломифь Михайловну Кушнир, которую будет звать Соломкой. Он потом говорил, что автор Смоктуновского – его жена. Она посвятила ему всю себя, знала расписание репетиций, спектаклей съёмок, следила, чтобы он был сыт и хорошо одет. Как каждый великий артист, Смоктуновский был сложен, а, порой, и невыносим в быту. Он мог произнести страстный и обличительный монолог по поводу холодного чая или плохо сваренных яиц. Подлинного Смоктуновского знала только жена. Ходили слухи, что в семье Смоктуновский – деспот, но правдой это не было. Он говорил, что любимая его роль – быть отцом и мужем. Чаще он был любящим и добрым, баловал детей.

В 1956-м режиссёр Георгий Товстоногов начал в Большом драматическом театре в Ленинграде репетиции «Идиота» по Достоевскому. Играть в этом театре мечтали лучшие актёры страны, но мэтр, отсмотрев десятки театральных проб, не увидел никого, кто бы сыграл Льва Николаевича Мышкина. Он нашёл его на экране – в фильме «Солдаты» 1956 года по Виктору Некрасову. Смоктуновский играл лейтенанта Фарбера – весьма странного человека в разбитых круглых очках-велосипеде. И Товстоногов через эти разбитые очки разглядел глаза князя Мышкина. После нескольких репетиций скупой на похвалы Товстоногов сказал Смоктуновскому, что у него не только глаза удивительные, но и дарование, а вот характер тяжёлый. Репетируя князя, Смоктуновский настроил против себя всю труппу, с ним не здоровались, с ним никто работать не хотел, говорили, что он в жизни больной. После премьеры «Идиота» в 1957-м, даже самые злобные его недруги навсегда прикусили языки. В Ленинграде спектакль собирал аншлаги, и никто из зрителей даже не мог представить, как волнуется актёр перед каждым выходом на сцену, и как трудно этому гению даются даже самые маленькие киноэпизоды. Это волнение до мокрых рук, до дрожи в коленях, сохранилось у него до конца жизни.

За год до премьеры «Идиота», в 1956-м, Смоктуновский дебютировал в кино в крошечной роли молодого негодяя фашиста в «Убийстве на улице Данте» выдающегося кинорежиссёра Михаила Ромма. Во время съёмок Смоктуновский, запоров десяток дублей, сказал Ромму, что артист из него не получился, и попросил работу грузчика.

В БДТ, помимо «Идиота» Смоктуновскому приходилось играть и проходные роли в обязательных для любого театра спектаклях на советскую героическую тематику, например, Дзержинского. Эти роли у него получались плоскими и невыразительными, играть он их не хотел, и уже в 1960-м ушёл из театра, став штатным артистом киностудии «Ленфильм», что не мешало ему с успехом сниматься в картинах других киностудий.

В 1964 году в кинотеатрах Лондона вышел фильм режиссёра Григория Козинцева «Гамлет». Уж кому, как не англичанам знать толк в Шекспире! Смоктуновский в роли принца датского, несмотря на то, что говорил он по-русски, вызвал у них шок и восторг – такого Гамлета они ещё не видели. Публика даже вообразить не могла, что этот гений, чьё имя англичанам так трудно произнести, у себя дома практически не известен, что это его первая большая роль в кино. Его портрет висел в Англии среди лучших Гамлетов мира, а он и после того, 1959-го, всё ещё был начинающий. Смоктуновского Козинцев увидел на съёмках фильма «До будущей весны», худруком которого он был. Смоктуновский играл там учителя Ручьёва, и Козинцев уже не сомневался, кого возьмёт на роль Гамлета.

Именно с «Гамлета» началась слава Смоктуновского – киноактёра, но снова тяжёлый неуживчивый характер дал о себе знать. С самого начала съёмок у великого артиста не сложились отношения с великим режиссёром, который не раз проклинал себя за этот выбор. У внешне такого робкого актёра неожиданно оказался стальной характер, с режиссёром они стояли на противоположных позициях, а какой же режиссёр такое потерпит, даже от гениального актёра. Когда журнал «Советский экран» написал о том, что Козинцев приступил к съёмкам фильма «Король Лир», я был уверен, что Лира будет играть Смоктуновский, и с удивлением обнаружил, что роль отдали эстонскому артисту Юри Ярвету, про которого я в то время, к стыду своему, ничего не знал. Сыграл он потрясающе, но я, когда пересматриваю шедевр Козинцева, нет-нет, иногда вижу Лира – Смоктуновского, а он из-за сложных отношений с режиссёром на эту роль даже не рассматривался.

На небольшую роль в картине Ромма «9 дней одного года» об учёных, рисковавших жизнью ради науки, о конфликте личных и общечеловеческих проблем, Иннокентия уговорила жена. Тема физиков и лириков с лёгкой руки Бориса Слуцкого, в то время была очень популярна. Дуэт Алексея Баталова и Смоктуновского, сыгравших двух друзей физиков, получился невероятно пронзительным, и сделал «9 дней…» одним из лучших фильмов нашего кино. Без маленькой роли Смоктуновского фильма бы не было.

Баталов и Смоктуновский крепко по-мужски дружили, хотя виделись не часто. Вместе они снялись в четырёх картинах: «9 дней…», «Живой труп», «Звезда пленительного счастья», где Баталов играл декабриста князя Трубецкого, а Смоктуновский – иркутского губернатора Цейдлера, и в «Москва слезам не верит». При встречах они могли хорошо гульнуть, по-мальчишески дурачились. Однажды в ресторане хорошенькие манекенщицы порхали между столиков, рекламируя шубы. Вдруг к двум народным артистам подошла дама, руководившая действом, и попросила помочь. Они согласились, и, к восторгу и под овации всего ресторана, напялили на себя дамские шубы, и продефилировали по залу.

Подобные ситуации Смоктуновского не смущали: он любил шутки и розыгрыши, играл не только на сцене и в кино, но часто и в жизни. Поэтому его считали человеком не в себе. Возможно, маска человека со странностями была своеобразным иммунитетом от действительности. С одной стороны, он был очень скрытный человек, а с другой – импульсивный и порывистый. Те, кто встречались с ним впервые, удивлялись такому парадоксу, который, как известно, друг гениев, это порождало множество легенд и кривотолков. Кем он будет в следующий миг – юродивым или гением, никто не мог предугадать. Почти всегда было трудно понять, когда он шутит, а когда говорит всерьёз. Он прекрасно понимал, что он артист гениальный, но всякий раз искренне опасался провала. Как-то раз он сказал Олегу Ефремову, что тот артист великий, а сам Смоктуновский – космический.

В 1971-м Смоктуновского пригласили в Малый театр, где он при полных аншлагах 5 лет играл царя Фёдора в одном единственном спектакле. В 1976-м Олег Ефремов, партнёр по фильму «Берегись автомобиля!», пригласил Смоктуновского во МХАТ, и Смоктуновский прослужил там 20 лет, сыграл главные роли в спектаклях «Дядя Ваня», «Иванов», и многих других. В 1979-м на телевидении вышел трёхсерийный фильм Михаила Швейцера «Маленькие трагедии», в котором Смоктуновский поразил всех сразу двумя ролями – Сальери и Скупого рыцаря. Спустя пять лет снова у Швейцера в «Мёртвых душах» он был Плюшкиным.

В 90-е, когда Советский Союз распался, молодое российское кино, несмотря на то, что три главные киностудии страны – «Мосфильм», имени Горького и «Ленфильм» сохранить удалось, и были живы ещё многие кинозвёзды, переживало тяжёлые времена. Процветало так называемое «кооперативное кино» – нувориши, не знавшие, куда девать шальные деньги, давали их режиссёрам-дилетантам, а те выпускали на экраны потоки «чернухи» и «желтухи». Многие актёры, чтобы выжить, снимались в только-только нарождавшейся рекламе – платили там хорошо. Смоктуновский исключением не был, ему тоже нужно было кормить семью, поэтому особенно он не выбирал. Артистом он был дорогим, цену себе знал, и когда его приглашали на роль, сразу называл большую сумму. Но даже в той шелухе Смоктуновский умудрялся оставаться самим собой. Его великолепный папаша Мерлуш в «Ловушке для одинокого мужчины» жалок и театрален одновременно, в глазах Исаака в «Дамском портном» поместилась вся грусть еврейского народа. В фильме «Гений» Смоктуновский сыграл криминального авторитета Гилю-принца – мерзкого, и, вероятно, не совсем нормального типа.

1993-м режиссёр Владимир Наумов пригласил Смоктуновского в свою картину «Белый праздник». Больших денег у Наумова не было, ему говорили, что Смоктуновский жаден, любит деньги, и сниматься, наверняка, откажется. На встречу с Наумовым Смоктуновский пришёл с партнёром по фильму Арменом Джигарханяном, и удивил всех, сказав, что будет сниматься даром, а деньги заработает в другом месте. На съёмках этого фильма Смоктуновскому всё чаще становилось плохо. Он уходил куда-нибудь в уголок, чтобы коллеги не видели его мучений. Мало кто знал, что к этому времени он перенёс уже три инфаркта. Когда съёмки закончились, Смоктуновский уехал в подмосковный санаторий им. Герцена. Вскоре туда приехал Джигарханян, и Смоктуновский пригласил его в свой номер выпить по рюмке. Джигарханян отговаривал, знал, о проблемах с сердцем. Но Смоктуновский был весел, рассказывал что-то смешное. Расстались они за полночь. Утром Смоктуновский к завтраку не вышел – ночью приезжала реанимация, а утром 3 августа 1994 года Иннокентия Михайловича не стало – четвёртый инфаркт стал последним. Ему было 69. С ним ушли несыгранные роли и тайны его судьбы – такой трудной, и такой счастливой судьбы самородка из сибирской деревни Кешки Смоктуновича, так и не получившего никакого актёрского образования, но ставшего, благодаря своему дарованию, великим русским артистом вне амплуа. Смоктуновский – это явление, бесконечное и до сих пор никому не понятное.