ОБО ВСЕМ

Обо Всем
9 сентября 2023

Весной 1969 года Шон Коннери приехал в СССР, чтобы сняться в роли Руаля Амундсена в фильме Михаила Калатозова «Красная палатка». К этому моменту он уже был известен на весь мир исполнением роли Джеймса Бонда и даже успел эту роль возненавидеть: ему казалось, что Бонд «убивает» в нём актёра, а потому Коннери с энтузиазмом брался за серьезные драматические роли. Одной из таких ролей и стала роль Амундсена в фильме советского режиссёра.

Фильмы про агента 007 в советский прокат в те годы, разумеется, не выходили, а потому Коннери в СССР был известен лишь единицам. В архиве «Мосфильма» хранится фотоснимок Коннери, который выдали сотруднику, встречавшему артиста в аэропорту. В лицо его даже на киностудии мало кто знал, а стоять в зале прилета с табличкой «Connery» значило бы оскорбить «звезду».

Из воспоминаний Б. И. Криштула, который был организатором кинопроизводства на съемках «Красной палатки»:

«Весной 1969 года в Шереметьево я встречал Шона Коннери, который прилетел в Москву сниматься в «Красной палатке». Войдя в здание аэропорта, я сразу обратил внимание, что почти все в зале, как подсолнухи к солнцу, повернули головы в одну сторону, где в уголке спокойно стоял мой знакомый — Владимир Высоцкий.

Я подошёл поздороваться.

— Встречаешь кого? — спросил он.

— Самого популярного актёра в мире.

— Ты его уже встретил.

— Нет ещё.

— Хамишь...

— Да нет же, звезда — иностранная.

— Значит, мою жену! — засмеялся он.

— Опять не угадал. Это мужик.

— Сдаюсь! — он поднял обе руки вверх.

— Джеймса Бонда или, если хочешь, Шона Коннери.

— Ну-у, познакомь!

Пока ждали багаж Шона, я их представил друг другу:

— Владимир Высоцкий — самый популярный в нашей стране поэт, бард, артист театра и кино, — Володя тут же добавил. — И жена у меня актриса, красавица и француженка.

Гостя я отрекомендовал просто:

— Шон Коннери — он же Амундсен.

Багажа не было минут тридцать, и за это время к нам присоединилась прилетевшая из Парижа Марина Влади. Шон вежливо и абсолютно равнодушно поцеловал руку Марине, взглянув на неё слегка недоумённо и вопрошающе: мол, где-то, вроде, видел, а впрочем, не помню...

Всё это время супруги были в центре внимания встречающих, пограничников, таможенников, таксистов, а ещё провожающих, улетающих, прилетевших, милиционеров, носильщиков, буфетчиц, уборщиц. Сначала их разглядывали издали, как экзотических зверей в зоопарке. Потом какая-то девушка сердито толкнула своего спутника, и он робко подошёл, неловко держа в руке открытку. Шон тут же достал ручку, но парень протянул открытку Высоцкому, потом Марине и, получив их автографы, отошёл. Коннери оторопел.

Тут же к супругам выстроилась очередь мечтающих получить их росчерки на конвертах, журналах, газетах, фотографиях детей; кто-то тянулся с десятирублёвкой, а кто-то с паспортом.

«Бонд» стоял с каменным лицом, изучая пространства поверх голов шевелящейся толпы. Ситуацию разрядил подъехавший с его чемоданами носильщик.

Через некоторое время по стране разлетелась шутливая песня Высоцкого...»

А вот что рассказывал сам Высоцкий о песне про Джеймса Бонда на одном из своих выступлений:

«Есть очень много смешных, курьёзных случаев во время съёмок, и рассказывают всякие... Например, есть такой случай. Один актёр, американский, звать его Шон Коннери, он знаменит тем, что играл Джеймса Бонда, сверхсупершпиона, агента 007. Написал эти романы Ян Флеминг. И они сняли, по-моему, штук двенадцать картин по этим сценариям. И он необыкновенно известный человек на Западе, его знают все буквально. Он такой супермен на экране, стреляет, соблазняет — ну всё делает, одним словом... Но в жизни он такой респектабельный господин, довольно уже лысоватый и седоватый, и полноватый; и он к нам приехал сниматься в картину, которая называется «Красная палатка».

В общем, он нервничал, когда ехал, думал, что его тут разорвут совсем просто, абсолютно, значит, такой он знаменитый и известный, а у нас этих фильмов никто не видел, его и не знает никто. Так, ходит какой-то человек, и бог с ним.

И он две недели отдохнул, подышал полной грудью, так был счастлив, а потом скучно ему стало, не привык он к такому. Он там попросил даже какой-то вечер сделать, вечеринку. Пришли люди, он их всячески пытался развлекать и говорил по-американски, но никто ничего не понимал.

Напитки-то все выпили, которые он там выставил на стол, всякие иностранные, и ушли. Ну, а он посмотрел, — всё выпито, стол разрушенный, он, правда, говорит: «Действительно, таинственная страна». Так он и не понял, в чём дело.

Ну и я решил написать по этому поводу шуточную песню о кино. Я её исполняю обычно тогда, когда меня киношники просят выступить вместе с ними во время праздников кино, как шутку».

С тем приездом Коннери в СССР связана еще одна история-байка.

Когда Коннери спросили, что он хотел бы посмотреть в Москве, тот, к изумлению и растерянности сопровождающих, ответил: «Фильм "Андрей Рублев"». Готовая картина к тому времени уже три года «лежала на полке» из-за конфликта между режиссером Андреем Тарковским и партийными цензорами, которые настаивали на многочисленных правках и купюрах.

Начальство разрешило показать Коннери запрещенную версию при условии, что в зале, кроме него самого и переводчика, никого не будет. Но киношники воспользовались случаем и провели хоккеиста Бориса Майорова с женой, которые давно мечтали посмотреть «Рублева».

Коннери поблагодарил за возможность увидеть великий русский фильм, и вдруг добавил, что «узнал человека, который тоже был в зале».

«Очень приятно, что вы так хорошо знаете и наше кино, и наш хоккей, — осторожно заметили сопровождающие, — но распространяться о том, что он был в этом зале, не стоит».

«Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд», — ответил Коннери. И хитро подмигнул.

А вот текст песни Высоцкого:

«Себя от надоевшей славы спрятав
В одном из их Соединённых Штатов,
В глуши и в дебрях чуждых нам систем
Жил-был известный больше чем Иуда
Живое порожденье Голливуда —
Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент ноль семь.

Был этот самый парень —
Звезда ни дать ни взять, —
Настолько популярен,
Что страшно рассказать.

Да шуточное ль дело —
Почти что полубог!
Известный всем Марчелло
В сравненье с ним — щенок.

Он на своей на загородной вилле
Скрывался, чтоб его не подловили,
И умирал от скуки и тоски.
А то, бывало, встретят у квартиры —
Набросятся и рвут на сувениры
Последние штаны и пиджаки.

Вот так и жил как в клетке,
Ну а в кино — потел:
Различные разведки
Дурачил как хотел.

То ходит в чьей-то шкуре,
То в пепельнице спит,
А то на абажуре
Кого-нибудь соблазнит.

И вот артиста этого — Джеймс Бонда —
Товарищи из Госфильмофонда
В совместную картину к нам зовут.
Чтоб граждане его не узнавали,
Он к нам решил приехать в одеяле:
Мол, всё равно, говорит, на клочья разорвут.

Вы посудите сами:
На проводах в ЮСА
Все хиппи с волосами
Побрили волоса;

С него сорвали свитер,
Отгрызли вмиг часы
И растащили плиты
Прям со взлётной полосы.

И вот в Москве нисходит он по трапу,
Даёт доллар носильщику на лапу
И прикрывает личность на ходу.
Вдруг ктой-то — шасть на «газике» к агенту,
И — киноленту вместо документу,
Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!

Огромная колонна
Стоит сама в себе,
Но встречает чемпиона
По стендовой стрельбе.

Попал во всё, что было,
Тот выстрелом с руки —
По нём ну всё с ума сходило,
И тоже мужики.

Довольный, что его не узнавали,
Он одеяло снял в «Национале»,
Но, несмотря на личность и акцент,
Его там обозвали оборванцем,
Который притворялся иностранцем
И заявлял, что, дескать, он агент.

Швейцар его — за ворот.
Ну, тут решил открыться он,
Говорит: «Ноль семь я!»
«Вам межгород?
Так надо взять талон!»
Во рту скопилась пена
И горькая слюна,
И в позе супермена
Он уселся у окна.

Но вот киношестёрки прибежали,
И недоразумение замяли,
И разменяли фунты на рубли.
...Уборщица ворчала: «Вот же пройда!
Подумаешь — агентишка какой-то!
У нас в девятом — принц из Сомали!»

На фото: Шон Коннери и Мишель Пфайффр, 1989 год. Тогда Коннери приехал второй раз в СССР на съемки фильма «Русский отдел».