ОБО ВСЕМ

Обо Всем
8 октября 2017

Антон Чехов
«КОТ»
Варвара Петровна проснулась и стала прислушиваться. Лицо
ее побледнело, большие черные глаза стали еще больше и загорелись
страхом, когда оказалось, что это не сон... В ужасе закрыла она руками
лицо, приподнялась на локоть и стала будить своего мужа. Муж,
свернувшись калачиком, тихо похрапывал и дышал на ее плечо.
- Алеша, голубчик... Проснись! Милый!.. Ах... это ужасно!
Алеша перестал храпеть и вытянул ноги. Варвара Петровна дернула его за щеку. Он потянулся, глубоко вздохнул и проснулся.
- Алеша, голубчик... Проснись. Кто-то плачет...
- Кто плачет? Что ты выдумываешь?
- Прислушайся-ка. Слышишь? Стонет кто-то... Это, должно быть, дитя к нам подкинули... Ах, не могу слышать!
Алеша приподнялся и стал слушать. В настежь открытое
окно глядела серая ночь. Вместе с запахом сирени и тихим шёпотом липы
слабый ветерок доносил до кровати странные звуки... Не разберешь сразу,
что это за звуки: плач ли то детский, пение ли Лазаря, вой ли... не
разберешь! Одно только было ясно: звуки издавались под окном, и не одним
горлом, а несколькими... Были тут дисканты, альты, тенора...
- Да это, Варя, коты! - сказал Алеша. - Дурочка!
- Коты? Не может быть! А басы же кто?
- Это свинья хрюкает. Ведь мы, не забывай, на даче... Слышишь? Так и есть, коты... Ну, успокойся; спи себе с богом.
Варя и Алеша легли и потянули к себе одеяло. В окно
потянуло утренней свежестью и стало слегка знобить. Супруги свернулись
калачиками и закрыли глаза.
Через пять минут Алеша заворочался и повернулся на другой бок.
- Спать не дают, чёрт бы взял!.. Орут...
Кошачье пение, между тем, шло crescendo. К певцам
присоединялись, по-видимому, новые певцы, новые силы, и легкий шорох
внизу под окном постепенно обращался в шум, гвалт, возню... Нежное, как
студень, piano достигало степени fortissimo, и скоро воздух наполнился
возмутительными звуками. Одни коты издавали отрывистые звуки, другие
выводили залихватские трели, точно по нотам, с восьмыми и шестнадцатыми,
третьи тянули длинную, однообразную ноту... А один кот, должно быть,
самый старый и пылкий, пел каким-то неестественным голосом, не кошачьим,
то басом, то тенором.
- Мал... мал... Ту... ту... ту... каррряу...
Если б не пшиканье, то и подумать нельзя было бы, что
это коты поют... Варя повернулась на другой бок и проворчала что-то...
Алеша вскочил, послал в воздух проклятие и запер окно. Но окно не
толстая вещь: пропускает и звук, и свет, и электричество.
- Мне в восемь часов вставать надо, на службу ехать, -
выругался Алеша, - а они ревут, спать не дают, дьяволы... Да замолчи
хоть ты, пожалуйста. Баба! Нюнит над самым ухом! Хныкает тут! Чем же я
виноват? Ведь они не мои!
- Прогони их! Голубчик!
Муж выругался, спрыгнул с кровати и пошел к окну... Ночь клонилась к утру.
Поглядев на небо, Алеша увидел одну только звездочку, да
и та мерцала точно в тумане, еле-еле... В липе заворчали воробьи,
испуганные шумом открывающегося окна. Алеша поглядел вниз на землю и
увидел штук десять котов. Вытянув хвосты, шипя и нежно ступая по травке,
они дромадерами ходили вокруг хорошенькой кошечки, сидевшей на
опрокинутой вверх дном лохани, и пели. Трудно было решить, чего в них
было больше: любви ли к кошечке, или собственного достоинства? За
любовью ли они пришли, или только за тем, чтобы достоинство свое
показать? В отношениях друг к другу сквозила самая утонченная
ненависть... По ту сторону палисадника терлась о решетку свинья с
поросятами и просилась в садик.
- Пшли! - пшикнул Алеша. - Кшш! Вы, черти! Пш!.. Фюйть!
Но коты не обратили на него внимания. Одна только
кошечка поглядела в его сторону, да и то мельком, нехотя. Она была
счастлива и не до Алеши ей было...
- Пш... пш... анафемы! Тьфу, чёрт бы вас взял совсем! Варя, дай-ка сюда графин! Мы их окатим! Вот черти!
Варя прыгнула с кровати и подала не графин, а кувшин из рукомойника. Алеша лег грудью на подоконник и нагнул кувшин...
- Ах, господа, господа! - услышал он над своей головой
чей-то голос. - Ах, молодежь, молодежь! Ну можно ли так делать, а?
Ах-ах-аххх... Молодежь!!
И за сим последовал вздох. Алеша поднял вверх лицо и
увидел плечи в ситцевом халате с большими цветами и сухие, жилистые
пальцы. На плечах торчала маленькая седовласая головка в ночном колпаке,
а пальцы грозили... Старец сидел у окна и не отрывал глаз от котов. Его
глазки светились вожделением и были полны масла, точно балет глядели.
Алеша разинул рот, побледнел и улыбнулся...
- Почивать изволите, ваше-ство? - спросил он ни к селу ни к городу.
- Нехорошо-с, милостисдарь! Вы идете против природы,
молодой человек! Вы подрываете... эээ... так сказать, законы природы!
Нехорошо-с! Какое вам дело? Ведь это... эээ... организм? Как по-вашему?
Организм? Надо понимать! Не хвалю, милостисдарь!
Алеша струсил, пошел на цыпочках к кровати и смиренно лег. Варя прикорнула возле него и притаила дыхание.
- Это наш... - прошептал Алеша... - Сам... И не спит. На котов любуется. Вот дьявол-то! Неприятно жить вместе с начальником.
- Ммолодой человек! - услышал через минуту Алеша старческий голос. - Где вы? Пожалуйте сюда!
Алеша подошел к окну и обратил свое лицо к старцу.
- Видите вы этого белого кота? Как вы находите? Это мой!
Манера-то, манера! Поступь!.. Поглядите-ка! Мяу, мяу... Васька!
Васюшка, шельма! Усищи-то какие у паршака! Сибирский, шельма! Из мест
отдаленных... хе-хе-хе... А кошечке быть... быть в беде! Хе-хе. Всегда
мой кот верх брал. Вы в этом сейчас убедитесь! Манера-то, манера!
Алеша сказал, что ему очень нравится шерсть. Старичок
начал описывать образ жизни этого кота, его привычки, увлекся и
рассказывал вплоть до солнечного восхода. Рассказывал со всеми
подробностями, причмокивая и облизывая свои жилистые пальцы... Так и не
удалось соснуть!
В первом часу следующей ночи коты опять затянули свою
песню и опять разбудили Варю. Гнать котов прочь Алеша не смел. Среди них
был кот его превосходительства, его начальника. Алеша и Варя до утра
прослушали кошачий концерт.