ОБО ВСЕМ

Обо Всем
14 июня 2017

ГОЙКО МИТИЧУ 77! ИСТОРИЯ ГЛАВНОГО «СОВЕТСКОГО ИНДЕЙЦА»

Югославскому актеру, воплотившему легендарные образы Чингачгука и Ульзаны, исполняется 77 лет.
В 60-х годах в советском кинопрокате почти не было приключенческого кино, где были бы те самые любимые зрителями от мала до велика спецэффекты, бравые герои и экзотические пейзажи. Можно, конечно, вспомнить о «Неуловимых мстителях», однако это было исключением из общего правила. И вот в 1967 году в кинотеатрах появились афиши фильма «Сыновья Большой Медведицы» - первого «красного вестерна», который обещал зрителям полтора часа авантюр и погонь в прериях Дикого Запада. На плакате был изображен, казалось, настоящий индеец – с красной кожей, в короне из перьев, в необычной яркой одежде. А сыграл его тогда никому не известный югославский актер Гойко Митич – будущий «главный индеец СССР»…
Проект «Красный вестерн»
Идея создать в ГДР свой вестерн появилась у продюсера Ханса Малеха. В начале 60-х, на одном из съездов Социалистической единой партии Германии он заявил партийному руководству страны, что считает перспективной съемку в ГДР «альтернативных» вестернов, где вторжение европейских колонизаторов на североамериканский континент было бы показано глазами коренного населения. В представлении Малеха история противостояния индейцев, жизни которых предполагалось бы придать «социалистический» уклад, и будущих «империалистов» соответствовала бы критике капитализма, однако «индейский» жанр позволил бы сохранить увлекательность сюжета и удерживать внимание зрителя. Именно так и появился «красный вестерн», «родиной» которого стала студия ДЕФА (ГДР).

В качестве литературного первоисточника для первого «красного вестерна» (также «евровестерн») – «Сыновья Большой Медведицы» – был выбран одноименный роман Лизелотты Вельмкопф-Генрих, первой женщины-академика ГДР и этнографа. Одной из главных целей создания фильма была «поддержка эмоционального настроя нации, которая еще не отошла от разочарования в военном поражении». Потому «евровестерн» должен был быть ярким, захватывающим, приключенческим и, конечно же, героическим – способным дать ответ не слишком удобной для главной партии ГДР ленте «Виннету – вождь апачей» (1964) и мелькавшим в прокате голливудским вестернам.
Бюджет на проект «Красный вестерн» был выделен серьезный – предполагалось, что если все будет складываться удачно, то ДЕФА снимет «индейскую» сагу из 12 картин. Для съемок первой пробы, фильма «Сыновья Большой Медведицы», пригласили режиссера Йозефа Маха из Чехословакии. В 1965 году он начал работу над сценарием ленты.
Гойко Митич вырос в деревенской семье на юге Сербии. Его отец был виноделом, мама вела домашнее хозяйство, дед разводил овец. Гойко Митич рос активным ребенком – с детства плавал, умел отлично лазать по деревьям. Учителя посоветовали закаленному и ловкому Гойко Митичу поступать на факультет физической подготовки в Белградский университет, чтобы затем он и сам стал преподавателем физкультуры. Юноша к совету прислушался – его вполне устраивало такое будущее, особенных планов «покорения мира» у него не было. Однако судьба распорядилась по-другому.
В 1966 году режиссер Йозеф Мах искал в Югославии подходящие места для съемок «Сыновей Большой Медведицы» - первой ленты «индейской» саги, действие которой должно было разворачиваться в прериях Дикого Запада. Именно тогда, во время одного из выездов, Мах и познакомился с Гойко Митичем – молодым статистом, подрабатывавшим на съемках в массовке.

В середине 60-х Митич был чемпионом Белграда по гребле и гимнастике и благодаря хорошей спортивной форме также участвовал в постановке трюковых сцен - на правах «заместителя дублера», то есть неофициально и тоже за очень скромную плату. О ролях благородных индейских вождей он не грезил. Сказывался тот факт, что в те времена в популярных голливудских фильмах, просачивавшихся в Европу, «краснокожие» изображались в негативном свете.

Вот что говорил об этом сам Гойко Митич*:

«Мне нравились фильмы с Джоном Уэйном. Мы видели злых индейцев на экране, и я никогда не хотел быть индейцем. Потому что индейцы – носители зла».
Йозефа Маха привлекла статная фигура и выразительный профиль молодого человека, а когда Гойко Митича ради пробы посадили на лошадь и попросили проехаться, режиссер твердо решил: этот юноша будет играть роль Токея Ито в «Сыновьях Большой Медведицы».

Митич рассказывал о своем первом съемочном опыте:

«Съемки продолжались дольше, чем я предполагал. Последние три дня я очень нервничал – мечтал, чтобы это скорее закончилось. Был в очень нервном и напряженном состоянии. Но когда я прилетел в ГДР на премьеру и почувствовал контакт с публикой, это было грандиозно».
После встречи с Йозефом Махом Гойко Митич уже не был «простым деревенским парнем», и вокруг него были уже не те открытые искренние люди, к которым он привык. Над ним подшучивали из-за его происхождения, акцента, отсутствия актерского образования. Все, кому не лень пытались задеть счастливчика, случайно ставшего звездой.

За 16-18-часовой съемочный день Гойко Митичу платили маленькие гонорары, говоря, что «так платят всем», а он боялся просить больше. К тому же первый заключенный им контракт был составлен не в его пользу – там было сказано, что все трюки он будет выполнять самостоятельно и за ту же цену, что и основные съемки, в то время как у других актеров эти пункты шли с тройной оплатой.

Гойко Митич вспоминал:

«Мне было неловко говорить о гонорарах. Снимался я через одну студию, а платили мне в другой. Это была махинация. Я не говорил об оплате. Мне сообщали, сколько могут заплатить, и я снимался».
Первые годы он жил на окраине Берлина, куда переехал из Югославии вскоре после премьеры «Сыновей Большой Медведицы». До съемочных павильонов оттуда нужно было ехать с несколькими пересадками на общественном транспорте или на такси за большие деньги.
Только после картины «След сокола» (1968), третьего «индейского» фильма, Гойко Митич понял, что у него, по большому счету, равные с другими актерами права, и стал требовать к себе соответствующего уважения, стал участвовать в съемочном процессе не только как актер, но и как сценарист и постановщик трюков. До 1968 года он много раз хотел все бросить, однако после встреч со зрителями к нему возвращалась вера в свои силы и убеждение в том, что он нужен людям, вдохновленным его героями.

В то же время, понимая, что ему нужно использовать счастливый шанс, Митич стал участвовать почти во все проектах, куда его звали. Он каждый день был занят на съемках: зрители, чиновники и продюсеры не терпели ожидания, «красный вестерн» был востребован. Потом Гойко Митич вспоминал, что во времена напряженной работы его здорово выручила закалка, полученная еще в детстве, и хорошая физическая форма. В таких тяжелых условиях, когда приходилось без дублеров чуть ли не объезжать лошадей прямо во время съемок, прыгать с большой высоты и нырять в ледяную воду, было очень легко испортить здоровье, однако эта беда обошла его стороной.
Фильм «Сыновья Большой Медведицы» был продан в прокат во все дружественные СССР страны, а также в Азию и Африку. Везде он шел с большим успехом. Исполнивший главную роль Гойко Митич стал народным героем – бесстрашием его персонажа были восхищены даже первые лица ГДР, которые и дали «зеленый свет» остальным запланированным картинам.

Второй фильм «индейской» саги, «Чингачгук – Большой Змей» (1967), стал еще более успешным, чем «Сыновья Большой Медведицы». В общей сложности в одной только ГДР, по некоторым данным, его посмотрели более 10 млн зрителей.

В 1968 году «Чингачгука» закупили для проката в СССР, и к середине 70-х Гойко Митич уже был одним из самых популярных в Советском Союзе актеров. Советские мальчишки грезили о вольной «индейской» жизни, игра в «казаков-разбойников» стала «игрой в индейцев и бледнолицых». В пионерских лагерях появлялись «индейские» кружки – там ребята учились стрелять из лука, разукрашивали лица краской, метали «копья» и самодельные «томагавки». В связи с популярностью фильмов об индейцах изменилась даже мода – в нарядах стали появляться элементы индейских костюмов: плащи с махрой, кофты-пончо, цветастые бусы, кожаные украшения (однако не стоит забывать и о субкультуре хиппи, расцвет которой пришелся как раз на конец 1960-х - начало 70-х годов – их мода также была вдохновлена пестрыми индейскими нарядами).
Кстати, Гойко Митич стал одним из первых мужчин, появившихся на советских экранах с оголенным торсом. Первый «Супермен» привел в восторг не только женскую половину зрителей, но и мужскую – у Митича были настоящие мышцы, это был идеал хорошей физической формы (тогда до Брюса Ли, Чака Норриса и Арнольда Шварценеггера было еще далеко). Может быть, как предполагали некоторые СМИ того времени, премьера «Чингачгука» напрямую связана с тем, что в конце 60-х годов в спортивные секции – в т.ч. бокс, тяжелая атлетика и плавание – было принято в несколько раз больше детей, чем в предыдущие годы. Впрочем, другие убеждены, что связано это с послевоенными демографическими «волнами».
Лента «Сыновья Большой Медведицы» вышла в прокат спустя год после того, как США в 1965 году напали на Вьетнам. Политические и общественные настроения идеально подходили для премьеры картины в либеральной части Европы, осуждающей американскую агрессию. У «индейской» саги был явный политический антиамериканский подтекст: «колонизаторы» убивали коренное население несколько веков назад, неся мнимые «ценности» и блага цивилизации, о которых их никто не просил, и продолжают это делать сейчас, только уже в другой стране.

В 1973 году в США произошел знаменитый «Инцидент в Вундед-Ни» - восстание индейцев во главе с Расселом Минсем. В историю Америки этот случай вошел как одна из самых мощных организованных акций протеста индейцев в XX веке. По одной из версий ФБР, катализатором беспорядков стало то, что племена индейцев в штатах Северная и Южная Дакота увидели фильм «Сыновья Большой Медведицы» и поняли, что у них есть силы заявить о своих правах и ответить на территориальные и правовые притеснения со стороны американской власти.
Восстание, которое жестоко подавила армия США, продлилось месяц. Тогда же «красный вестерн» «Сыновья Большой Медведицы» был объявлен в Америке провокацией ГДР и изъят из проката. Естественно, следующие фильмы «индейской» саги – «След Сокола» и «Белые волки» – до американского проката просто не допустили. Американские критики и журналисты, которым удавалось посмотреть «евровестерны» или «истерны» на международных смотрах, относились к картинам предвзято и зачастую в рецензиях скорее выражали собственные политические взгляды, нежели рассматривали сюжет, проблематику и исполнение ленты. Для «истерна» был даже придуман отдельный ироничный термин - borscht-western («борщ-вестерн»), по аналогии с итальянскими «спагетти-вестернами».

После американских событий в резервации в Вундед-Ни Гойко Митичу стали угрожать некие «анонимные благожелатели». Ему настоятельно советовали отказаться от ролей индейцев, чтобы не ставить под угрозу будущую карьеру. Митич же продолжал сниматься в «красных вестернах» по собственному убеждению. К тому же других предложений, кроме «индейского» амплуа, ему поступало мало. В то же время «разогретая» прессой история, случившаяся в Америке с «Сыновьями Большой медведицы», сделала Гойко Митича еще более популярным актером в ГДР и СССР.

Митич рассказывал о своих поклонниках:

«Любой водитель грузовика останавливался, сначала смотрел недоверчиво, а потом подходил ближе. Неожиданно появлялась бутылка шампанского. И все стараются чокнуться с тобой. Ты им говоришь, что нужно идти работать, сниматься. И ты понимаешь, насколько ты им всем дорог, близок этим людям…»
Активная творческая деятельность помешала Гойко Митичу создать семью. Едва он успевал пригласить кого-то на свидание – тут же это превращалось в слух, распространялось в кулуарах и прессе, так что за ним закрепилась не слишком приятная для него слава Казановы, который успел «перелюбить» жен и подруг чуть ли всех коллег. Сам Гойко Митич к таким сплетням всегда относился скептически: многих из тех, с кем ему приписывали романы, он даже никогда не видел.

В 1974 году на съемках «Ульзаны» Гойко Митич познакомился с немецкой актрисой Ренатой Блюме, к тому времени разведенной и с сыном от первого брака. У них случился роман, о котором в киношной среде ГДР ходили легенды. В «Ульзане» Митич и Блюме играли супружескую пару – на экране их любовь закончилась смертью героини Блюме. Буквально спустя несколько месяцев после премьеры «Ульзаны» подошли к концу и реальные отношения Митича и Блюме – актриса ушла от него к американскому певцу и актеру Дину Риду, переехавшему в ГДР из США. Эта любовь стала самой сильной в жизни Митича, и она же стала одним из самых болезненных разочарований в его жизни. Женат он так никогда и не был, хотя признавал, что романы у него случались часто.
С Дином Ридом Гойко Митич вместе снимался в фильме «Братья по крови» (1975), и после произнесенных с экрана признаний в «братстве до конца» пресса стала активно продвигать их как близких друзей в жизни, так как это хорошо работало на идею интернационализма. Дин Рид, уехавший из Америки в знак протеста против агрессивной внешней политики своей родины, и Гойко Митич – исполнитель роли благородного вождя индейцев, который дает отпор жестоким колонизаторам. Однако дружбы между ними не было даже до любовного треугольника с Ренатой Блюме. Впрочем, о подробностях их с Ридом отношений Митич распространяться не любит. Можно только предположить, что у них были и разные политические взгляды – Холодная война тогда была в самом разгаре, и даже в СССР и ГДР на нее смотрели по-разному, было слишком много нюансов (пусть даже Митич и говорил всегда, что для него главное публика, а не власть).

После трагической смерти Дина Рида в 1986 году Рената Блюме так и не вернулась к Гойко Митичу.
В 1987 году рухнула Берлинская стена, и Германия стала единой. Социалистический уклад в Восточной Европе постепенно отмирал. «Красный вестерн», такой популярный и идеологически накрученный, тоже стал прошлым. Гойко Митич остался без работы – студию ДЕФА лишили финансирования затем продали Франции, бывшие в готовке проекты «встали».

Митич так говорил об этом:

«Я сначала не поверил. Я не мог в это поверить. Поначалу думалось: "Что же теперь будет?". Мои коллеги просто проваливались в черную дыру».
Пытаясь найти что-то на других студиях бывшей ГДР, Митич столкнулся с тем, что работы для него не было вообще.

В середине 90-х Митич перебивался главным образом тем, что возил дефицитные товары из Германии в Югославию для продажи. Однако даже после падения Берлинской стены Гойко Митич так и не вернулся ни в Югославию, ни в Сербию. Там его мало кто знал – «красный вестерн» прогремел, главным образом, в республиках СССР и в ГДР, а для своих земляков за годы отсутствия он успел стать чужим. В конце 1990-х в одной из бомбежек в Косово погибла мать Гойко Митича, и после этого он совсем перестал ездить в родные края.
После спада популярности Гойко Митича звали сниматься в небольших телевизионных проектах – теперь уже не только в ролях индейцев, однако таких предложений было слишком мало. Митич переключился на театр, где играл не только главные роли, но и второплановые, участвовал в детских постановках. До сих пор Гойко Митич – почетный гость «индейских» фестивалей, которые проводятся в пригороде Баббельсберга.

Сейчас Митич живет в Берлине. Он играет главным образом в театрах и иногда снимается в телефильмах, в том числе в ролях индейцев. Так, в 2016 году вышли фильм с его участием «Виннету и Олд Шаттерхенд», а также театральная постановка романа «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи, где он сыграл Вождя.

*В статье использованы фрагменты интервью Гойко Митича телеканалу «Россия» в 2008 году (документальный фильм «Главный индеец Страны Советов. Гойко Митич»).