Журнал "Культурная Столица"

Журнал "Культурная Столица"
17 декабря 2014

Санта ЭВИТА: Не плачь по мне, Аргентина…
============================
Ею восхищались – и ее презирали, ей поклонялись – и бросали в лицо оскорбления… Одни считают ее борцом с несправедливостью, ставят в один ряд с Че Геварой, другие – обвиняют во всех смертных грехах. Ее изображение сохранилось на фривольных открытках – и ее фотографии в аргентинских домах стоят рядом со статуэтками Святой Девы.

«Некассовое» начало

Когда киноверсия мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера «Эвита», снятая по мотивам биографии первой леди Аргентины, супруги диктатора Перона, стала одной из самых кассовых картин, разразился настоящий скандал: одни восхищались фильмом, другие забрасывали режиссера и исполнительницу главной роли Мадонну письмами с угрозами. А у зрителей за пределами Аргентины сложилось представление об Эвите Перон как об эпатажной женщине, не лишенной, однако, смелости и великодушия. Образ идеальный для голливудского мюзикла, но не вполне соответствующий реальному.

Судьба настоящей Эвиты складывалась отнюдь не по голливудским канонам. Когда 7 мая 1919 года в захолустном местечке Лос-Толдос, что в 150 милях от Буэнос-Айреса, у кухарки Хуаны Ибаргурен родилась дочь Мария Эва, особой радости не испытал никто. Соседки перешептывались: незамужняя Хуана пятого ребенка родила от Дуарте. Всем хорош папаша: богат, представителен, да только жениться не спешит – «официальная» семья у него уже есть, но и с «неофициальной» расставаться не желает. Впрочем, кого этим удивишь в Аргентине, где больше четверти детей рождены вне брака?

Незаконнорожденному в консервативном обществе, где без связей шагу не ступить, сложно добиться успеха, но Хуана после смерти Дуарте выхлопотала для сыновей места в военном училище, да и старших дочерей удачно выдала замуж. Дети не противились судьбе: на лучшее провинциалам без роду, без племени рассчитывать нечего. И лишь четырнадцатилетняя Мария Эва заладила: «Мама, я не хочу прозябать в этой дыре, перебиваться с хлеба на воду. Поеду в столицу, стану актрисой». Хуана по опыту знала: если Эва вбила себе что-то в голову, то надолго. «Мама, школу я уже окончила…» – «Только начальную, и ту с грехом пополам». – «Писать и читать умею, не пропаду!» Эва топнула ногой, и мать сдалась: «Попомни мои слова: хлебнешь горя – сама вернешься!»

Поехали?

Однако «хлебать горя» Эва не собиралась: уж кого-кого, а ее, высокую красивую блондинку с выразительными карими глазами, режиссеры заметят, – в этом она была уверена. Тем временем в Лос-Толдос занесло гастролирующего танцора Хосе Армани; он тоже держал путь в Буэнос-Айрес. Кто из двоих задал вопрос: «Поехали вместе?» – сказать сложно. Но девочка-подросток и опытный ловелас понимали под этим разные вещи… Спустя годы Эва с содроганием будет вспоминать, как попутчик потребовал от нее расплатиться ласками за то, что довез до города. Стремясь хоть немного приукрасить эту историю, впоследствии ставшую достоянием общественности, она назовет своим первым мужчиной Агустина Магалиса, известного певца, но от осадка в душе ей не избавиться до конца дней.

Алиса в Закулисье

Юная провинциалка оказалась в многолюдном городе и принялась подыскивать работу в театре. Поначалу удача была не на ее стороне: кто допустит на сцену девочку без подготовки, да еще с «деревенским» акцентом? Но Эва не сдавалась – она обивала пороги, представляясь звучным именем Эвита Дуарте и верила, что с ней случится чудо. Да и как не верить в чудеса, если одно в ее жизни уже было? В детстве Эва опрокинула на себя сковороду с кипящим маслом, тогда врачи сказали матери: «Главное, что девочка осталась жива, а с рубцами на лице придется смириться». Но когда повязки сняли, – о чудо! – кожа оказалась чистой, белой, ни намека на безобразные шрамы. С тех пор Эва верила в чудеса.

Сработал этот принцип и в столице. Обаятельной девушке стали предлагать небольшие роли. Театральные подмостки уже не казались ей таинственным «зазеркальем». В этом мире, где она оказалась неожиданно, как Алиса в Стране чудес, действовали свои законы, оставалось уяснить их. Замечая нескромные мужские взгляды, Эва ловила себя на мысли, что не так уж сложно манипулировать сильными мира сего: скользящего взгляда из-под длинных ресниц и кокетливого жеста достаточно, чтобы на тебя обратили внимание, а дальше… да будь что будет, даже если взглядами не ограничится!

Сердцеедка

Эвита Дуарте снискала славу одной из главных сердцеедок театрального мира. Актрисы шептались, что новенькая получила главную роль после свидания с Рафаэлем Фиртузо, владельцем театра, а косметические наборы ей дарит хозяин парфюмерной фабрики, с которым у нее отнюдь не платонические отношения. Кто видел в этом наивность провинциальной кокетки, кто – корысть, но ясно одно: Эва умела добиваться желаемого от мужчин.

Те, кто знал ее в эти годы, утверждали, что ею двигал холодный расчет, а не страсть и не жажда приключений, но среди «владельцев заводов, газет, пароходов» желающих поддержать начинающую актрису было немало. В их число входил и Эмилио Корстулович, издатель. Он-то и ввел статную блондинку в круг своих друзей и деловых партнеров, представив как родственницу из глубинки. Она безошибочно выбирала из этой публики мужчин посолиднее, готовых оплатить ее обучение правилам хорошего тона и сценической речи, наряды, обеспечить приглашения на великосветские рауты.

Круг знакомств расширялся – так Эва получила работу диктора на радио. Ее популярность растет – и вот уже поступают предложения сняться в кино. Эва польщена: пока ей доводилось сниматься разве что в полураздетом виде для открыток. Она и не догадывается, что пройдет несколько лет, и по приказу властей эти открытки будут собраны и уничтожены. Почему? Потому что негоже, чтобы на коленки первой леди пялились все, кому не лень.

Семилетнее танго

С полковником Хуаном Пероном Эвита познакомилась в 1943 году. Обаятельный вдовец, окруженный ореолом таинственности: военная разведка, командировки в Италию, Германию… Не лишен политических амбиций. За глаза его называли армейским «серым кардиналом» – дескать, связан с заговорщическими кругами, он еще себя покажет.

Как бы то ни было, сеньорита Дуарте, работавшая на радио, буквально напросилась на интервью с Пероном. Отношения между ними завязались с первого же вечера. Но на интрижку они походили мало – коллеги недоумевали, почему Эва, до тех пор равнодушная к общественной жизни, стала наносить визиты известным политикам, интересуясь, какая программа могла бы обеспечить успех тому, кто метит на пост государственного лидера. Она настойчиво внушала своему избраннику, что он должен стать главой правительства, передавала ему профессиональные рекомендации… И не рассталась с ним, когда после попытки государственного переворота Перон оказался за решеткой. На митинге в его защиту она, срывая голос, требовала поддержать его. 17 октября 1945 года Перона выпустили, а на следующий день Хуан и Эва поженились.

Первая леди

Удвоенные амбиции сделали свое дело: в июне 1946 года в результате политической интриги Перон, к тому времени уже генерал, занял дворец президента. Эва, переступив порог, не смогла сдержать восклицания: «Какая безвкусица!» С этой фразы и началась ее жизнь в качестве первой леди Аргентины.

Положение Перона на посту главы государства было довольно шатким, но Эвиту народ боготворил. Она не скрывала своего происхождения, помнила о недавних лишениях и была своей для простых людей. Официального поста она не занимала, но на протяжении семи лет выполняла часть обязанностей министров труда и здравоохранения. С раннего утра она занимала место в кабинете, перед которым выстраивалась очередь посетителей, растягивавшаяся на два квартала. Каждый приходил со своими бедами, и она терпеливо выслушивала каждого: погорельцев обеспечивала жильем, больных – лечением, нищих – деньгами. Под конец встречи без малейшей брезгливости обнимала визитеров, невзирая на их потрепанный вид и болячки на теле.

У нее просили стипендии, свадебные платья, швейные машины и денег на вставные зубы... Для более 7800 малышей она стала крестной матерью. Истории о том, как многодетным семьям, которым грозила голодная смерть, после визита к первой леди выделяли полностью меблированные квартиры, передаются из поколения в поколение, – неудивительно, что аргентинцы были готовы умереть за Эвиту. Она настаивала на том, чтобы женщины получили избирательное право, поддерживала профсоюзы. Возглавляла фонд, строивший школы, больницы и дома для престарелых. Один из кварталов, выстроенный на средства этого фонда, получил название «Город Эвиты».

Тайны аргентинского двора

Были и такие, кто брюзжал: «Легко помогать неимущим, когда у тебя горы бриллиантов и золота». Распускали слухи, что туалеты и украшения Эвиты куплены на средства возглавляемого ею фонда, а меха не вмещаются в специально отведенную для них комнату дворца. Безропотно слушать такое Эвита не умела. Завистникам она могла и отомстить. Знатные дамы из благотворительного общества не приняли в него «выскочку»? Эвита добилась закрытия общества, приняв на себя его обязанности. Посещающие элитный жокей-клуб позволяют себе ее осуждать? Эвита нашла торговца дешевой рыбой, и он открыл лавочку по соседству с этим клубом. В жаркие дни за рыбой выстраивались очереди из живописных оборванцев, а респектабельные посетители клуба зажимали платками носы, маясь от невыносимого смрада. Что ж, заслужили…

Но и Эвите доставалось. Ей припомнили фотосессии в неглиже – и по распоряжению Перона журналы и открытки с ее изображениями были собраны и сожжены. Фильмы, в которых она снялась, запретили к показу на территории Аргентины, хотя они были вполне приличными. Скандал грянул, когда Эвите приписали слова о том, что желательно легализовать в стране древнейшую профессию, – поползли слухи, будто первая леди начинала карьеру в столичном квартале красных фонарей. Не все понимали, что Эвита была дальновидной и не стала бы растрачивать себя на подобного рода занятия: она добивалась своих целей, делая ставку на женское обаяние и влиятельных мужчин, рядом с которыми легче пробиваться в высшее общество, – можно сказать, делала карьеру единственным доступным для женщины в то время способом.

Косые взгляды и нелестные высказывания преследовали ее. Во время официального визита в Милан, когда Эва ехала в открытом авто вместе с отставным адмиралом, кто-то в толпе нарочито громко произнес: «Потаскушка!» «Слышите?» – обратилась разгневанная Эвита к своему спутнику. – «Госпожа Перон, я их понимаю, – невозмутимо ответил тот. – Я уже 15 лет как не был на море, а меня все равно называют адмиралом».

От лучших кутюрье

Несмотря на этот инцидент, из поездки по Европе она вернулась с триумфом – теперь на Перона на старом континенте смотрели более благосклонно. За два месяца она посетила Испанию, Францию, Италию, Швейцарию и Ватикан. На родину привезла миллионные контракты на поставку мяса и зерна, – и представления о том, как полагается выглядеть преуспевающей даме: теперь она одевалась у лучших кутюрье. Работать с ней считали честью Шанель и Диор, Баленсиага и Феррагамо. Ее любимые юбки-клеш, приталенные короткие жакеты и туфли с ремешками на щиколотках и по сей день популярны в Латинской Америке.

Не довольствуясь достигнутым, Эвита решила выдвинуть свою кандидатуру на пост премьер-министра. Народ ликовал, но Перон радости не выразил: «Ты всю государственную казну раздашь нищим! Слыханное ли дело – женщина в политике!» И ограничился присвоением ей звания «духовного лидера нации».

Омлет за 10 000 долларов

Любила ли Эвита супруга или оставалась той «шеей», которая вертит головой? Да, ее поддержка супруга была неизменной. Однако сказать, насколько тесными были отношения между супругами, не опускаясь до досужих сплетен, сложно. Известно, что Эвита искренне переживала по поводу того, что ей никак не удается родить ребенка.

Но история хранит и эпизод адюльтера, в котором был замешан пресловутый Аристотель Онассис. Познакомились они во время второй мировой – миллиардер тогда отправлял продуктовые посылки в оккупированную Грецию. В 1947 году Эвита вновь встретилась с ним в Италии. Онассис не скрывал, что он и первая леди Аргентины были близки. Утром Эвита собственноручно приготовила ему омлет, а он выписал ей чек на 10 000 долларов – «на благотворительные цели». Аристотель назовет этот омлет «самым дорогостоящим блюдом в мире».

Боюсь не успеть

У следивших за лихорадочной деятельностью Эвиты складывалось впечатление, будто она опасается не успеть сделать что-то важное: уж слишком насыщенным был ее график. Когда ее лицо осунулось, а под глазами проступили круги, они надеялись, что это лишь следы усталости. Но Эвита не обманывала себя: природа жестоко мстила ей за грехи молодости: подпольный аборт, сделанный много лет назад, дал толчок к развитию смертельного заболевания. Диагноз прозвучал как удар хлыста: «рак матки».

Весть о болезни Эвиты привела к массовой истерии в масштабах страны. Бедняки молились за ее выздоровление, религиозные фанатики утверждали, что видели нимб над ее головой, а почитатели посвящали ей небывалые рекорды. История не сохранила имя безвестного артиста, который в честь Эвиты танцевал танго 127 часов подряд, пока не упал наземь без чувств. Хранившиеся в домах ее портреты с наступлением сумерек выносили на улицу «подышать прохладой», чтобы самой Эвите стало немного легче. А в богатых кварталах, по которым Эвита, пока были силы, проезжала в машине ранним утром и жала на клаксон, чтобы разбудить бездельниц-аристократок, пили за ее скорую смерть. На стене дома напротив президентского дворца появилась надпись: «Да здравствует рак!» В газетах попытались «облагородить» недуг, считая, что первой леди более пристало умирать от лейкемии, – больше помочь Эвите ничем не могли.

В последние месяцы, измученная болезнью, она весила лишь 33 килограмма, и по настоянию супруга в ее спальне установили поддельные весы, показывавшие близкий к нормальному вес. Он же позаботился о том, чтобы во дворце не осталось ни одного радиоприемника, по которому она могла слышать сводки о своем состоянии.

Я целую тебя с небес

Ее не стало 26 июля 1956 года… Тринадцать дней Эвита лежала в стеклянном гробу, и люди во всех концов страны сутками стояли в очереди, чтобы проститься с ней, теряя сознание от усталости и духоты. Каждый вечер радиопрограммы прерывались одной и той же заставкой: «Сейчас 8 часов 25 минут – время, когда Эвита Перон стала бессмертной». Люди писали ей письма на адрес дворца – в ответ приходили надушенные ее духами конверты с одной строкой: «Я целую тебя с небес».

Убитый горем Перон, не желая смириться с потерей, приказал доктору Педро Ара набальзамировать тело супруги. И тот создал произведение искусства: глаза Эвиты не смыкались, кожа осталась свежей, а губы улыбались. Многие, не веря, что тело можно настолько уберечь от тления, считали, что Ара создал восковую фигуру, но участвовавшие в бальзамировании утверждали, что это не так.

Жизнь после жизни

После свержения Перона и его бегства в Испанию начались посмертные гонения и на Эвиту: памятники ей разбили, наряды сожгли на площади, за демонстрацию ее фото в общественных местах грозили суровые кары. Опасаясь, что тело Эвиты станет символом, вокруг которого сплотятся силы сопротивления, власти решили навсегда скрыть его от общественности.

Происходившее далее напоминает смесь готического романа с детективом. Тело Эвиты пять лет перевозили с места на место, пытаясь спрятать от преследователей. Скрывали ее и на военной базе, и в небольшой комнатке киномеханика за экраном… Говорят, один из офицеров застрелил свою беременную жену, узнавшую тайну страшного «груза», спрятанного им дома. Доктор Ара окончил дни в психиатрической больнице, не смирившись с судьбой «своей Галатеи», как он называл Эвиту. Один из офицеров рассказывал, что «своими глазами» видел Эвиту в испанском доме Перона: ее тело находилось среди мраморных статуй, прикрытое полупрозрачной туникой…
Городским легендам, как известно, наивной жестокости не занимать. Аргентинским – тем паче. Известно, что гроб с телом Эвиты, под именем некой вымышленной Марии Маджи, вывезли и похоронили в Милане. На родине, в семейном склепе, ее перезахоронили уже после того, как Перон скончался. На стене склепа высечено: «Я вернусь и стану миллионами». В домах многих аргентинцев свечи у ее изображения не гаснут никогда.
История так и не рассудила, была ли Эвита расчетливой обольстительницей или Робин Гудом в женском обличье. На вопрос, чего она боится, она со смехом отвечала: «Быть забытой». Несомненно, эта участь ее не постигла.