JPG

Jpg
18 сентября 2014

У нас е#анутый район. После того, как запретили продажу сигарет и пива в палатках, они все благополучно позакрывались. Осталось всего два магазина: говноПятерка и говноДикси, где можно купить те же сигареты, пиво или воду. Но хрень в том, что работают они теперь не 24 часа, а с 9:00 по 23:00, в то время, когда можно продавать бухло. Как ни крути, но в этой стране все вертится вокруг бухла. Бухло можно купить, значит, и батон хлеба можно купить, нельзя купить бухло, хрен вам Собянинский с маслом, дорогие москвичи и гости столицы, а не хлебушек.

Помимо всех этих «радостей», которые нам с периодичностью подкидывает наше любимое государство, есть еще одна национальная особенность наших людей – делать все в последний момент. Ваш покорный слуга, как часть всеобщего россиянского электората, не исключение. Залетаю за сигаретами в Пятерку, аккурат за 10 минут до ее закрытия. Но дело даже не в пресловутом: «Магазин закрывается!», а в том, что бухло после 23:00 хер пробьют, а соответственно не продадут. Поэтому все бегут, перескакивая через дверцы, отделяющие торговый зал от входа, как бегуны с препятствиями. Зайцы-русаки, армянские зайцы черношерстные, таджиские и узбекские раскосые зайцы, короче весь «ушастый» мир бывшего Союза бежит за бухлом, чтобы потом ночью бегать от волков в погонах.

Но помимо «зайцев», которые бегут со всех окрестных домов и подвалов, в магазине еще стоят мужики из соседнего ресторана. Там проходила какая-то акция, что-то типа: закажи стол за 3 косаря рублей, и можешь приносить своё бухло. Вот мужики и побежали в соседний лабаз, чтобы купить водяру по 300-500 рублей без ресторанной наценки. Стоит две очереди, так как работают всего два кассира. Одна вся в мыле, так как понимает, что скоро лавочка закрывается, а народу еще вал. Вторая же стоит с лицом, я такое выражение называю: По морям, по волнам. Дама что в высоту, что в ширину метр пятьдесят, такой миниатюрный квадрат Малевича в красной кепке «Пятерочка». Короче говоря, квадрат Малевича в красной кепке, плывущий по морям и волнам бытия. Этот «квадрат» пробивает все покупки с легкой обреченностью, не спеша ни разу.

Вообще, если встать на ее место, то в каком-то плане, ее можно понять. Вечер. Свет ламп. И… Тут барабанная дробь — толпа мужиков, страждущих! Наверное, она в этот момент себя ощущает Клеопатрой. Клеопатрой в кепке «Пятерочка», которая решает «жить» этим мужикам сегодня ночью, или проживать на сухую. Поэтому, она не торопится, растягивает «удовольствие», да и куда ей спешить? Дома, наверняка, ждет зассанный кот, телек с головой ВВП внутри, которая будет ей рассказывать какая она «счастливая», затем миска окорочков с картошкой, и крепкий сон до следующей смены. Смены, на которой опять будет 22:50, и опять будет толпа этих страждущих самцов, которые за эти 10 минут будут в ее власти!

— Твою мать! Побыстрее там нельзя? — орет мужик передо мной.
Я, как бухающий персонаж, встал в самый конец очереди, пропустив всех, кто был с бутылками. Но это ни разу не улучшило положение. «Квадрат», плывущий по волнам в образе Клеопатры, томно смотрел на очередь, и в хер не дул.
— Да что ж такое-то! Время! Время! Серый, давай в другую очередь встань! — нервничал один из многочисленных мужиков.
Серый метнулся в соседнюю очередь.
— Б#ядь! Если мы не купим, придется в ресторане покупать! — сокрушался мужик.
— Да ну на хер! Там бутылка полтора косаря… Я лучше салат доем, да домой спать попи#дую! — сказал его приятель.
Походу, эта пара побежала затариваться прямо из-за стола.
— Э? Ну чо там, э? — вопрошал армянин, который обнимал три бутылки национального коньяка.
Э, мэ, бэ, «Клеопатре» было по х#ю на все эти выступления, она стояла и рассматривала батон колбасы, которую взяли бабы, стоящие возле кассирши.
— Вот! Вот и на дорогах из-за баб пробки! – возмущался какой-то мужик.
Так же, как и на дорогах, бабам было по х#ю, одна стояла, рылась в телефоне, вторая «плевала» в потолок, третья как я уже сказал, разглядывала батон колбасы.
— Нет, это невыносимо! Что ты на нее смотришь? Пробивай! — не выдержал мужик, стоящий прямо перед кассой.
— Не могу… Тут штрих код замят, — невозмутимо сказала кассирша.
— А-а-а-а!!! — мужик схватил батон колбасы, и побежал в зал, вернулся через секунду, и положил на ленту такой же батон.
Кассирша взяла его, и опять начала разглядывать.
— Теперь-то что? — бесился мужик.

Хрень в том, что эти две бабы, возможно, и пропустили бы всю эту толпу страждущих с бутылками, но им уже пробили пару покупок, поэтому вариантов не было.

— А вы по акции эту колбасу берете? — спросила кассирша одну из баб.
— Вроде да... — пожала та плечами.
— Нет! По акции вам два батона надо покупать. Два по цене одного! — пояснила кассирша.
— А-а-а-а, — протянула баба.
Наступила пауза.
— Абель бес, мабель бес! — причитал узбек с «огнетушителем» Охоты.
— Порчу на них наводит! — усмехнулся один мужиков.
— Будете второй батон колбасы брать? — спросила кассирша.
— Не знаю... — тупила баба.
— Бери! Две колбасы завсегда лучше, чем одна. Любая баба это знает! — забасил какой-то чувак.

Подружка женщины, которая выбирала колбасу, хихикнула. Походу, была в теме.

— Ладно, давайте две-е-е-е, — протянула баба.
Мужик, не дожидаясь, рванул за вторым батоном колбасы.
Кассирша опять начала пробивать покупки, очередь выдохнула. Но время неумолимо стремилось к 23:00.
— С вас… — не закончила фразу кассирша.
— Нам еще сигарет! — перебила ее баба.
— Каких?
— Парламент Лайтс 2 пачки… Или.. Я же бросаю... — задумалась баба.
— Завтра бросишь! А сегодня бери две, и не е#и мозг! — прокричал мужик.
— Две лучше, чем одна… — протянул бас.
— Любая баба знает! — добавил какой-то парень.
— Ладно, давайте две пачки.
— А лайтс нет! Люсь, у тебя Парламент есть? — обратилась она к кассирше на соседней кассе.
Та пробивала алкашку, головы не поднимая.
— Да, есть! — сказала она, подняв глаза на бокс сигаретами.
— Передай две пачки, а?
— Не могу! Пробиваю, времени мало осталось!
— Ладно… — кассирша вышла из-за своего рабочего места, и виляя задом, как прицепом, направилась к другой кассе.

Взяв нужные пачки, она вернулась обратно. Зачем-то полезла в бокс, достала две пачки обычного парламента и, развернувшись, сказала:

— Возьмите, передайте на ту кассу. Люсь, я обычным тебе возвращаю!
Люси было по х#ю, она то ли сама пьющая была, и все понимала, то ли ей просто хотелось скорее закончить смену, и смотаться из этого алкорая.
— Да, девушка… еще... — задумалась баба. — Эти, ну как их, пинк, короче!
— Не поняла? — переспросила кассирша.
— Ну, пинк…
— Б@ядь, пинка ей дайте, кто-нибудь! — взревел мужик.
— Девушка, ну действительно! Скоро 23:00 уже! — проныл какой-то пассажир с бутылочкой вина и конфетами, у которого, походу, из-за этого пинка срывалась вечерняя пое#ушка.
— Ой, не вспомню наверно. Давайте тогда Vogue еще, пару пачек.
— Vogue нет! Люсь? У тебя Vogue есть?
— Да, есть…
— Ой… — вздохнула кассирша, и опять побрела к другой кассе.
— Я ее сейчас маму пАрву! — бесился армянин.
— Девушка, тут всего одна пачка!
— Ой, ну не знаю тогда… — опять задумалась баба.
— Тут не знать, б#ядь! Тут покупать надо! — гудела очередь.
— Давайте одну пачку тогда.
— Люсь, я у тебя взяла последний Vogue, — сказала кассирша.
—- Хорошо.
— Могу тонким LD вернуть?
— Не надо.
— Нет, если нужно будет, скажи, я передам! — разводила дебаты кассирша.
— Нэт, ты посмотри на нее? Люди тут стоят, туда-сюда, нервничают, а она разговоры разговаривает… — вздыхал армянин.
— С Вас 1546 рублей! — объявила счет «Клеопатра».
— А как тут? Мне карточкой надо расплатиться.
— Вот сюда вставляйте, — показала на аппарат для к/к, кассирша.
— Чего-то она не вставляется...
— Да вставьте ей уже кто-нибудь! — взревел мужик с пунцовым лицом.

Один из покупателей взял из рук бабы карточку, и вставил ее туда куда нужно. Все-таки мужики лучше знают, как надо вставлять.

— Пишет, что средств недостаточно! — сказала кассирша.
— Ой, наверно зарплата еще не дошла. Тань, дай свою карточку.
— Сейчас, найти надо, — подруга начала рыться в сумке.
— Все! Одиннадцать, алкоголь больше не пробиваем! — крикнула Люся с соседней кассы.

Вся очередь начала материться и ругаться, я оказался сразу после этих баб, мужики тупо начинали расходиться.

— Ворет кунем, ээээ! — ругался армянин. Проходя мимо ленты, он поставил на нее коньяк, и сказал: вэзёт мнэ, всэгда тры пы#ды мнэ ломают жызнь! Прэдыдущие были: жэна, ее сэстра, и тёща!