ПСИХОЛОГИЯ

Психология
6 июля 2015

Буриданов осел: почему богатство выбора приводит к фрустрации

Американский психолог Мария Конникова написала для журнала The New Yorker колонку о парадоксах выбора и страхе упустить хорошую возможность, а «Теории и практики» перевели из ее текста основные тезисы.

Возможно, вы не удивитесь, узнав, что здоровые люди, живущие в процветающем обществе, часто испытывают беспокойство. Но, когда к открытию этого факта в 1960-е годы пришел психолог Збигнев Липовски, его это поразило.

Сам Липовски родился в Польше. В 1944 году он принял участие в Варшавском восстании против немецкой армии, которое привело к расстрелу 200 тысяч мирных жителей. Липовски стал одним из немногих участников мятежа, которым удалось бежать — он чудом сумел пересечь границу под видом французского беженца. «Эти два месяца в Польше были самыми страшными в моей жизни, — вспоминал он позже, — запах горящих тел преследовал нас день и ночь. Нас постоянно бомбили, еды не хватало, а за водой приходилось ходить за несколько километров — и только ночью. От голода у меня начинались галлюцинации».

Северная Америка, куда Липовски эмигрировал в 1955 году, напротив, встретила его изобилием и свободой. Но его пациентов и здесь мучила тревога. Когда Липовски стал размышлять над этим, то вспомнил про буриданова осла, неспособного сделать выбор между двумя одинаковыми лужайками.

Этот известный философский парадокс назван по имени Жана Буридана — философа и богослова, писавшего о проблеме свободной воли. Буридан считал, что возможность выбора может привести к полному бездействию — невозможности определиться из–за неуверенности в правильности выбора или же избыточности предоставленных вариантов. Буриданов осел стал образным выражением этой проблемы, хотя сам Буридан нигде не упоминал его напрямую (образ был известен еще из трудов Аристотеля). Этот парадокс помог Липовски объяснить тот тип тревожности, который он замечал у своих пациентов, — когда человек не мог сделать выбор из нескольких заманчивых предложений, поскольку ему крайне трудно было выбрать что-то одно. И даже если выбор был сделан, оставалась тревога — ведь другая лужайка могла быть лучше.

Липовски представил свою теорию в статье, опубликованной в 1970 году в «Американском журнале психиатрии». Он писал: «Я убежден, что именно изобилие заманчивых предложений, доступное людям в развитом обществе, приводит к конфликтам, фрустрации, скрытому напряжению и плохо влияет на физическое и эмоциональное состояние людей». Но несмотря на то, что эта работа получила большой отклик сразу после публикации, она была вскоре забыта.

Тридцать лет спустя психолог Колумбийского университета Шина Айенгар реанимировала теорию Липовски. Впоследствии психолог Бэрри Шварц назвал ее концепцию «парадоксом выбора». Айенгар делала исследования и выяснила, что, когда покупатели выбирают шоколадку, им проще сделать это, если перед ними шесть видов однотипной продукции, нежели 24 или 30. Если приходилось делать выбор из меньшего числа представленных продуктов, респонденты оказывались чаще довольны своим финальным выбором, чем в обратной ситуации. Айенгар пришла к заключению, что слишком большой выбор снижает мотивацию.

Но истинная причина так и оставалась неизвестной. Происходит ли подобное снижение мотивации из–за того, что слишком большой спектр вариантов для выбора одновременно притягивает и отталкивает? Это эмоциональное объяснение не сильно отличается от теории Липовски. Но указание на подобное мысленное перетягивание каната как основную причину тревоги продолжало оставаться спекуляцией.

Примерно в то же время, когда изучением парадокса выбора занимались Айенгар и Щварц, психолог Амитай Шенхав, работающий в Принстонском университете, начал исследования феномена тревоги. Тревога, или беспокойство, — одно из основных чувств, охватывающих людей, которым приходится делать выбор. Но ранее при изучении проблемы выбора ученые редко уделяли ему внимание.

Впоследствии в серии экспериментов Шенхав и его коллега из Гарварда Рэнди Бакнер изучали реакции студентов, которым нужно было сделать выбор между разными вещами. За несколько дней до эксперимента Шенхав и Рэнди собрали всех его участников и попросили их поставить оценки разным продуктам — от айпода и цифровых камер до футболок и пластиковых бутылок с водой. Когда эксперимент начался, за реакцией участников следили с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии. Выберут ли они фото- или видеокамеру? Выбор был реален — ведь по условиям эксперимента один из выбранных предметов действительно доставался каждому участнику. Пары для сопоставления подбирались по одному из трех сценариев: подопытных заставляли выбирать или между двумя объектами высокой ценности, или между двумя объектами низкой ценности, или же между двумя объектами, ценность которых заметно различалась. После того как выбор был сделан, участники должны были оценить его по пятибалльной шкале: насколько они были им довольны, насколько сильно было их беспокойство, пока они делали этот выбор, и насколько они уверены в том, что он оказался правильным. Далее участникам было предложено поменять свой выбор, если они того захотят.

Неудивительно, что, когда участникам эксперимента предлагалось сделать выбор между чем-то вроде айпода и упаковки кренделей, все проходило беззаботно: выбор был очевиден. Когда оба предмета не обладали особой ценностью, принять решение тоже было просто. Никто не был очень доволен этим выбором, но и беспокойства он не вызывал. Но, когда предстояло выбрать из двух примерно одинаково ценных вещей (например, между фото- или видеокамерой), беспокойство резко возрастало — как и предсказывал Липовски. Правильно сделанный выбор из этих предметов вызывал наибольшее чувство удовлетворения, но и показывал наивысший уровень тревожности. Причем уровень тревоги был пропорционален количеству равноценных вариантов (эксперимент повторили с предложением шести опций).

Данные функциональной МРТ подтвердили предположение Шенхава. Было замечено четкое разделение зон мозга: на те, которые отвечали за удовлетворенность результатом, и те, которые показывали на уровень беспокойства при осуществлении выбора. Активность в зоне «беспокойства» предшествовала готовности испытуемых впоследствии изменить свой выбор. Чем сложнее было сделать выбор, тем больше была и вероятность того, что респондент изменит решение.

Возможно, этот пример показывает нам, к чему приводит человеческий страх упустить хорошие возможности. Вокруг нас столько интересных дел, за которые мы могли бы взяться, столько интересных мест, куда мы могли бы отправиться, — и все это прекрасно. Но как только мы должны выбрать что-то одно, мы думаем обо всех возможностях, которые мы можем упустить, и начинаем сомневаться. Мы знаем, что кто-то ест то вкуснейшее мороженое, мимо которого мы только что прошли, а кто-то другой делает ту работу, от которой мы отказались.

Сам Липовски не считал, что малый масштаб проблем, с которым сталкиваются его пациенты в развитых обществах, принижает уровень их эмоций. В диапазоне от ужасов военной Варшавы до изобилия стран первого мира меняется не природа беспокойства — меняется предмет выбора и его важность. В первом случае он может разбить ваше сердце, во втором — остается совершенно тривиален. Но наш мозг не дает подобных оценок: для него трудный выбор — это трудный выбор. А трудный выбор — это всегда тревога.