ПСИХОЛОГИЯ

Психология
31 марта 2020

Правила жизни Марины Абрамович.
Художница, автор перформансов, Белград. 73 года

Больше всего на свете я боюсь поверить в собственное величие.

Когда мне было 14, я выглядела ужасно. Я носила эти типичные восточноевропейские ботинки с подковками — так что все слышали, как я приближаюсь, — и удушающую блузку, застегнутую на все пуговицы. У меня была мальчишеская стрижка, прыщавое лицо и огромный-огромный нос.

Во мне до сих пор живет хорошая маленькая девочка. Когда я не занимаюсь искусством, я становлюсь очень тихой и совершенно обычной.

Мои родители постоянно ссорились. Но при этом они постоянно отмечали все юбилеи своей свадьбы. Кажется, они просто праздновали то, что прожили вместе еще столько-то лет, не поубивав друг друга.

У меня были непростые отношения с матерью. Например, она могла разбудить меня посреди ночи, если я спала не идеально ровно. Теперь я сплю так аккуратно, что когда останавливаюсь в отеле, они думают, что я вообще не пользовалась кроватью.

Когда меня спрашивают, где я родилась, я никогда не говорю «в Сербии». Я из страны, которой больше не существует.

Если ты пожил в Нью-Йорке, ты вряд ли сможешь жить где-то еще. Жить в Париже — это как жить в режиме замедленной съемки. Буржуазно и скучно.

Счастье приходит к тебе в тот момент, когда ты понимаешь, кем ты на самом деле являешься.

Люди постоянно спрашивают, почему в мире так мало успешных женщин-художников. Ответ прост: женщина не настолько готова на самопожертвование, насколько мужчина.

Брат моего прадеда был патриархом православной церкви и теперь почитается как святой. Наверное, поэтому все в моей жизни всегда было пропитано одержимостью и жертвенностью.

Меня интересуют только те идеи, которые вызывают зависимость и лишают тебя покоя — те идеи, которых я боюсь.

Искусство определяется контекстом. Если ты пекарь, который печет хлеб в пекарне, ты остаешься пекарем. Даже если ты выпекаешь самый вкусный хлеб в мире, ты не художник, а пекарь. Но если ты печешь хлеб в галерее, ты становишься художником — даже если ты плохой пекарь.

Чем отличается перформанс от театра? В театре кровь — это кетчуп. В перформансе кровь — это кровь.

Ненавижу репетиции. Даже если я выхожу из дома за молоком, я каждый раз стараюсь пойти чуть иначе, чтобы не вырабатывать привычку. Ведь привычки — это ужасно, это антоним творчества.

Когда Леди Гага говорит, что ты вдохновляешь ее на творчество, про тебя узнают 12- или 18-летние дети. Так я стала брендом — как джинсы или кока-кола.

Вуди Аллен как-то сказал: «Если сегодня я звезда, то кем я буду завтра? Черной дырой?»

Есть у меня один повторяющийся сон: я в загородном доме, окруженная одними и теми же людьми. Они поют и танцуют, а спустя какое-то время я начинаю знакомиться с этими людьми, которых, конечно же, не существует в действительности.

Все вечеринки одинаковы — слишком много людей и слишком мало еды.

Мы всегда стремимся в будущее или ищем что-то в прошлом, но мы так мало времени проводим в настоящем.

Сегодня мерило концентрации нашего внимания — это телевизионная реклама. Воспринимать за один раз что-то длиннее этого мы уже не можем.

Когда ты чувствуешь невыносимую боль, ты думаешь, что теряешь сознание. Но если ты скажешь себе: «Ну и что, к черту сознание», боль сразу уходит.

Ты не можешь отрепетировать свою смерть, но ты можешь отрепетировать свои похороны.

Когда тебе 60, лучшее, что ты можешь сделать, — это начать танцевать танго.

Источник: журнал Esquire