Психология без соплей

Психология Без Соплей
8 февраля 2022

Смутил? Тех, с кем мы знакомы уже давно, смутил, наверняка! Дело вот в чем. Всю сознательную жизнь, если каким-то боком поднимался вопрос, хочу ли я детей, моим ответом на него было твердое «нет». По разным очень веским причинам. В прошлом посте уже был разговор о том, что рождение ребенка меняет не только образ жизни человека, но и самого человека изнутри. Невозможно стать родителем и при этом остаться прежним собой. И если для кого-то эти перемены желанны, то мне они представлялись неприемлемой утратой себя. У меня всегда было слишком много планов, целей и задач, для которых ребенок и традиционная семья казались, скорее, помехой, чем опорой.

По большому счету, ответ на этот вопрос —«Хочу ли я детей?» — никогда даже не пересматривался и не уточнялся. Просто потому что внутренняя конфигурация за все это время не изменилась, и нет смысла заново отвечать на тот же самый вопрос, если условия задачи и все переменные остаются прежними. Однако иногда все-таки стоит задуматься и перепроверить свои ощущения даже там, где все кажется очевидным.

Так вот, буквально на днях состоялся один разговор «за жизнь», в котором мельком всплыла тема детей. Слово за слово. Жизнь идет, время идет. Возраст. Этап экспериментов и поисков подходит к концу — пора уже определяться. И вдруг вся эта обычная суета с рождением детей увиделась под непривычным углом. Как так получается, что люди в большинстве своем хотят детей? Что это за желание? Что за ним стоит?

Давайте вынесем за скобки всех тех, кто заводит ребенка просто по залету или для галочки, или ради субсидий, или из каких-то еще меркантильных соображений. Они ребенка не хотят — они рожают из нужды, ради выгоды или под чужим давлением. Давайте говорить о тех, кто хочет ребенка абсолютно искренне, кто себя в этом вопросе не обманывает и не находится под влиянием социального гипноза. Как устроена их мотивация? Люди, для которых ребенок —это нечто само собой разумеющееся, — как устроено их мировоззрение?

Конечно, в чужую душу с фонариком не залезешь — приходится довольствоваться тем, что человек сам может и готов о себе рассказать. С другой стороны, чужая душа —не такие уж и потемки. Не имея возможности более-менее понимать друг друга, охотились бы мы сейчас с каменными топорами на мамонтов. Да и специфика психологической работы с людьми предполагает и даже обязывает заглядывать в глубины внутреннего мира другого человека и хоть сколько-нибудь понимать, что там вообще происходит.

Короче! Если после получения утвердительного ответа на вопрос «хочешь ли ты детей?» попробовать заглянуть в душу поглубже и поразбираться, что там происходит ниже ватерлинии, мы практически неизбежно сталкиваемся с темой смысла жизни. Экзистенциальный КРИЗИС, настигает человека на этапе поздней зрелости, но экзистенциальные ВОПРОСЫ точат человека изнутри с ранней юности.

До поры до времени эти вопросы не всплывают на поверхность в своем буквальном значении. По молодости тема смысла жизни имеет для нас интерес чисто академический. Но косвенно и завуалированно мы ищем и реализуем смысл своего бытия через ту систему координат, в которую верим и по которой ориентируемся. На этом этапе мы мало задумываемся непосредственно о смысле жизни, но при стараемся прожить ее  «правильно». А ведь такая погоня за правильностью — это и есть попытка практической реализации смысла жизни. И только с наступлением экзистенциального кризиса мы ясно осознаем, что за всеми нашими исканиями и порывами стояла проблема смысла — глубокий внутренний призыв исполнить свое предназначение, исполнить свой человеческий долг, сдать экзамен жизни перед лицом смерти.

Люди, которые не сомневаются в необходимости рождения ребенка, часто говорят, что это самое важное в их жизни. И если мы исключаем из рассмотрения случаи очевидного самообмана, когда один мотив подменяется другим, то, вероятно, они озвучивают именно то, что видят у себя внутри — продолжение рода для них действительно является чем-то крайне важным. И если мы эту важность пытаемся как-то раскрыть —разобраться в ее содержании и происхождении — то обнаруживаем очень знакомые формулировки и очертания. Почему рождение ребенка кажется таким важным? Потому что это возможность оставить что-то после себя; потому что в продолжении рода наше биологическое предназначение; потому что нет ничего удивительнее, чем создание новой жизни; потому что это правильно; потому что… в этом есть смысл!

Продолжение рода —это способ ответа на вопрос о смысле жизни, это попытка все сделать правильно, выполнить свою функцию, не ошибиться, не прожить жизнь впустую, реализовать себя, продлить себя, возможность оставить след, сохранить и передать. И это, несомненно, очень важно! Но ребенок —это не единственный способ. Ребенок — это всего лишь один из способов, один из возможных ответов. И если к этому способу прибегает большинство, это еще не значит, что этот способ лучший и, тем более, не означает, что он подходит для всех.

Говоря «я хочу детей», человек имеет в виду, что хочет и стремится прожить свою жизнь наилучшим образом, реализовать себя, сделать все самое важное и прекрасное, что дано человеку в этой жизни. Говоря «я НЕ хочу детей», другой человек подразумевает ровно то же самое —он тоже хочет сделать все правильно и не упустить то самое важное и прекрасное, что есть для него в этой жизни. Различие здесь лишь в приоритетах, а в своей сути, в своей сердцевине эти два пути и эти два человека ничем друг от друга не отличаются.

И если раньше в отсутствии у себя стремления обзавестись потомством я видел подтверждение своей инаковости, то сейчас, глядя на это под новым углом, обнаруживаю схожесть ипринадлежность к тому же самому виду и роду. Со всеми своими поисками, со всеми своими попытками сделать что-то важное, что-то изменить, что-то привнести, я хочу того же самого, что и все вокруг —я хочу прожить свою жизнь правильно, не упустив самого важного. Отличие мое только в том, что мне досталась такая система координат, в которой рождение ребенка не является высшей ценностью.

Какой способ лучше, какая цель выше, рассуждать бессмысленно. И можно ли вообще придумать цель более высокую, чем создание новой жизни? Если задуматься, это же нечто умопомрачительное —новая жизнь! Если бы ученые, однажды, создали жизнь, это перевернуло бы мир куда сильнее, чем весь остальной научный прогресс. Но это всего лишь точка зрения. С одной стороны, рождение ребенка и создание новой жизни —это чудо. С другой… дело, скажем так, нехитрое. Гораздо большим чудом, собственно говоря, видится воспитание из него Человека, а не сам факт рождения... и это, кстати, объясняет, почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь.

Мотив «прожить жизнь правильно» универсален; его реализация — индивидуальна. И когда кто-то уверенно и честно заявляет, что хочет детей, надо полагать, дело в том, что этого требует его личная система координат. Не ребенка человек хочет, а некой субъективной «правильности» своего бытия. Ребенок —путь, а не цель путешествия. И то же самое происходит с человеком, который видит свое предназначение в научных открытиях, в написании книги или симфонии, в создании нового бизнеса, в спортивных достижениях и у всех остальных, кто чувствует, что рождение ребенка — не самая приоритетная задача. Ответственность за свой потенциал, за свою жизнь, за свой собственный смысл —вот что удерживает многих людей от исполнения биологической программы.

По всем формальным признакам, я был бы хорошим отцом. Не идеальным, просто хорошим. Но заглядывая себе внутрь я, как и прежде, обнаруживаю, что мне этого будет недостаточно, мне хочется создать и привнести в эту жизнь нечто иное. Мой внутренний призыв к смыслу, мой мотив к созиданию ищет себе выхода не через рождение ребенка, а через работу, которую я делаю, через самоисследование, которое провожу, через занятия, на которых делюсь находками, через тексты, в которых об этом рассказываю. Мой ребенок — это мое дело, а не моя плоть и кровь.

Так что, да, я хочу ребенка. Более того, он у меня уже есть.