ИНОЕКИНО /Авторское кино, артхаус, ночи кино/

Иноекино /Авторское Кино, Артхаус, Ночи Кино/
4 февраля 2022

«Требовалось что-то сыграть на весеннем показе»: как Бергман сочинил «Седьмую печать»

В 1954 году Бергман служил руководителем Муниципального театра Мальмё. Здесь же он решил открыть театральную школу: набралось около десятка студентов, и это затруднило выбор материала. Как писал сам режиссер, «раздобыть пьесу с приблизительно равноценными ролями было нелегко. И я сочинил „Роспись по дереву“ — пьесу-упражнение. Она состояла из ряда монологов. Число студентов определило количество ролей».

Сюжет родился из детских воспоминаний об отце-пасторе, о многочисленных визитах в сельские церкви. («Я не осмеливался спать, когда проповедь читал отец», вспоминал режиссер.) В одной из церквей, Тэбю на север от Стокгольма, Бергман увидел фреску «Смерть, играющая в шахматы», написанную в XV веке — единственную, написанную на неканонический сюжет. «Роспись по дереву» имела успех у местной публики и переросла свои исходные задачи. Затем Бергман увлекся кантатой Carmina Burana Карла Орфа: «тема людей, едущих сквозь гибель цивилизации и культуры и творящих новые песни, показалась мне заманчивой». Тут ему и пришла на ум идея переложить пьесу для кино.

Запустить в производство замысел помог внезапный успех в Каннах: «Улыбки летней ночи» отметили второстепенным призом, и Бергман обнаружил, как руководитель «Свенск Фильминдастри» Карл Андерс Дюмлинг «с вытаращенными глазами и в полубезумном состоянии продает за бесценок» права на фильм в разные страны. Режиссер напомнил ему о некогда отвергнутом сценарии «Печати» с патетическим возгласом «Теперь или никогда, Карл Андерс!» Руководитель ответил, что должен сперва прочитать текст. «Но ведь раз отверг, значит, читал?» «Невнимательно», признался чиновник.

«Но вот дошло до дела и толку от „Росписи по дереву“ оказалось довольно мало. „Седьмая печать“ повернула в другую сторону, стала своего рода road movie, без смущения перемещаясь во времени и пространстве». Фильм он называл позднее «неровным, но дорогим сердцу, ибо делался он в наипримитивнейших условиях, зато с огромным жизнелюбием и желанием».

На все про всё Бергману дали 36 дней. Он уложился в 35. Подробнее о съемках мы расскажем в одной из следующих публикаций.