другое кино

Другое Кино
6 сентября 2020

#bMovieNight@drugoekino №209
«Террор 2000: Немецкая интенсивная терапия»

«Внимательный подписчик, правда, удивится, с чего я посчитал это кино с ярковыраженными чертами грайндхауса - авторским фильмом, но вы найдите принципиальную разницу Террора 2000 с Двадцатым веком Марчелло Мастроянни, и тогда поговорим. И глядя на облепленное мухами говно крупным планом или сцену с пысающей бабой в кустах, возникает один вопрос - зачем? Зачем этот дешевый эпатаж в конце 20 века, когда не только можно уже все снимать, но всем уже и плевать на это снятое? Неужели непонятно, что зрителю от фильма запомнится только сраки и ссаки, а посыл будет упущен?»

В семействе Хлеб наступили тяжелые времена. Ненаглядная дочурка, Марина, вступила в тот возраст, когда дискуссии в твиттере и радфем активизм становятся неотъемлемой частью жизни, словом, Марине исполнилось 12 лет. Сначала она с порога заявила, что ее никто не понимает, она лесбиянка и покрасит волосы в розовый цвет. Степа на этот выпад не ответил ничего, тем более в бытность он смотрел любительские фильмы про последовательниц Сапфо, и ничего плохого в этом не видел. Однако дочь на этом не остановилась, в один прекрасный день она покрасила волосы в голубой и объявила, что она аутосексуальный гендерфлюид. После этого каминг-аута Ирина, мать семейства, выпила всю валерьянку дома, а на вопросы, чем занимается дочь, отвечала - фуллстэк девопс и интегрирует кафку с астериском. Но когда Марина объявила, что она идентифицирует себя с девятихвостой лисой с Энцелада и ей нужен очень дорогой костюм с баду, терпение Степы Хлеба лопнуло. Он и так уже пердел в ладошку на лестничной площадке, чтобы не угнетать ребенка токсичной маскулинностью. Хватит! Сдерживая отеческие слезы, Степа Хлеб собрал дочины пожитки в сумку, всучил недоумевающей Марине в руки, вывел ее за порог и дал хорошего пендаля под зад.

Жить профессиональной борцессе за социальную справделивость с этого дня пришлось самостоятельно. Указывать людям - какие местоимения правильно использовать, как оказалось денег не приносит, и Марина пошла учиться в техникум текстильной промышленности. Там, под гнетом дешевых алкогольных коктейлей и русского рэпа, вся философия суфражизма третьей волны улетучилась словно табачный дым из трубки капитана, проходящего мыс Доброй Надежды, и Марина Хлеб вернулась в отчий дом с русыми волосами и нажитым от порядочного арестанта ребенком. Когда Степа Хлеб, вырывая последние седые волосы на висках, спросил - и зачем это все было?!, его дочь спокойно ответила: Это постмодерн, батя, ты не поймешь.

Вы знаете, у немцев есть слово на любой случай жизни, и я уверен, что есть описание ощущения, когда ты обязан сделать что-то неприятное, но по формальной причине можешь это дело отложить, но тут кто-то эту причину устраняет из благих намерений, и ты такой с видом деда Гарольда приступаешь к задаче. Вот точно также я себя чувствую с фильмом Террор 2000: Немецкая интенсивная терапия. Смотреть этот сиквел к Немецкой резне бензопилой, у которого с оригиналом общего только актерский состав, меня побудила исключительно академическая дотошность - нет для меня вещи более мерзкой, чем европейский артхаус.

Внимательный подписчик, правда, удивится, с чего я посчитал это кино с ярковыраженными чертами грайндхауса - авторским фильмом, но вы найдите принципиальную разницу Террора 2000 с Двадцатым веком Марчелло Мастроянни, и тогда поговорим. И глядя на облепленное мухами говно крупным планом или сцену с пысающей бабой в кустах, возникает один вопрос - зачем? Зачем этот дешевый эпатаж в конце 20 века, когда не только можно уже все снимать, но всем уже и плевать на это снятое? Неужели непонятно, что зрителю от фильма запомнится только сраки и ссаки, а посыл будет упущен?

А посыл есть. Кристоф Шлингензиф сохраняет репутацию вдумчивого режиссера, пусть и использующего неортодоксальные методы. На первый взгляд Кристоф высмеивает неонацизм (причем попадая в точку с национал-гомосексуализмом), но задаваемый вопрос - а почему неонацизм существует? - в фильме получает ответ: потому что всем плевать. Режиссер ставит умеренному немецкому населению в вину пассивность и латентный расизм, собственно и приводящие к трагедии. Даже толерантность и радушие к иммигрантам на поверку оказывается лицемерием и чопорным желанием казаться лучше в своих глазах. Впрочем и беженцы изображены слабо отличными от опустившихся, тупоголовых животных.

В определенный момент может даже показаться, что Шлингензиф опускается до мизантропичного нигилизма, согласитесь, инфантильная позиция "все люди - гавно" очень удобна. Но нет, Террор 2000 копает глубже, выдвигая в качестве первопричины всех бед - неисчерпаемую, переполняющую людей ненависть - у нацистов, у республиканцев, у иммигрантов, у всех. А откуда взялась эта злоба - вопрос остающийся без ответа. Террор 2000 снимался исключительно для немецкой аудитории и остается весьма герметичным для постороннего зрителя фильма, ключевой для понимания момент с некой Вибке расковырять не удалось. Интернет подсовывает какую-то журналистку, но мое чутье подсказывает отсылку к национальному скандалу.

А в остальном фильм типичная грайндхаусная срака, где народ либо трахается, либо дрочит, либо участвует в изнасиловании, либо забрызгивается кровью от простреленной башки. Смотреть на это бестолковое шапито шоу с кричащими друг на друга людьми наскучивает достаточно быстро, не спасает даже порядком пожирневший бюджет. Каких-то по настоящему стильных сцен, как это было в Немецкой резне бензопилой, я тут тоже не обнаружил. Впрочем бухой в сраку Удо Кир в костюме католического священника, свисающий с УАЗика и стреляющий из ППШ - это красиво в любое время суток. Так что смотреть можно из соображения я там был, и пиво с артхаусными пацанами пил.

PS мнение редакции может не совпадать с мнением автора