E s t h e t i q u e

E S T H E T I Q U E
3 ноября 2016

10 книг, которые захватывают с первой фразы

1. Рубен Давид Гонсалес Гальего — «Белое на черном»
«Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, — все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода.»

2. Борис Виан — «Пена дней»
«Колен заканчивал свой туалет. Выйдя из ванны, он завернулся в широкую махровую простыню, оставив обнаженными только ноги да торс. Он взял со стеклянной полочки пульверизатор и оросил летучим ароматным маслом свои светлые волосы. Янтарный гребень разделил его шелковистую шевелюру на тонкие оранжевые пряди, напоминающие борозды, которые вилкой прокладывает веселый пахарь на блюдце с абрикосовым конфитюром. Отложив гребень, Колен вооружился щипчиками для ногтей и косо подстриг края своих матовых век, чтобы придать взгляду таинственность. Ему часто приходилось это делать — веки быстро отрастали.»

3. Эрленд Лу — «Мулей»
МЫ ПАДАЕМ.
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
ДЕЛАЙ ЧТО ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ.
ПАПА
(SMS-сообщение, посланное с борта самолета в Центральной Африке в апреле 2005)

4. Альбер Камю — «Посторонний»
«Сегодня умерла мама. Может, вчера, точно не знаю».
Считается, кстати, самым запоминающимся началом за всю историю французской литературы.

5. Патрик Зюскинд — «Парфюмер»
«В восемнадцатом столетии во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и отвратительными фигурами. О нем и пойдет речь. Его звали Жан-Батист Гренуй, и если это имя, в отличие от других гениальных чудовищ вроде де Сада, Сен-Жюста, Фуше, Банапарта и т.д., ныне предано забвению, то отнюдь не потому, что Гренуй уступал знаменитым исчадиям тьмы в высокомерии, презрении к людям, аморальности, короче, в безбожии, но потому, что его гениальность и его феноменальное тщеславие ограничивалось сферой, не оставляющей следов в истории, — летучим царством запахов.»

6. Владимир Набоков — «Лолита»
«Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по небу, что бы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли. Та.»

7. Габриэль Гарсия Маркес — «Любовь во время чумы»
«Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви. Доктор Урбино почувствовал его сразу, едва вошел в дом, еще тонувший во мраке, куда его срочно вызвали по неотложному делу, которое для него уже много лет назад перестало быть неотложным. Беженец с Антильских островов Херемия де Сент-Амур, инвалид войны, детский фотограф и самый покладистый партнер доктора по шахматам, покончил с бурею жизненных воспоминаний при помощи паров цианида золота.»

8. Сергей Довлатов — «Чемодан»
«В ОВИРе эта сука мне и говорит:
- Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная норма. Есть специальное распоряжение министерства.»

9. Александр Солженицын — «Раковый корпус»
«Раковый корпус носил и номер тринадцать. Павел Николаевич Русанов никогда не был и не мог быть суеверен, но что-то опустилось в нём, когда в направлении ему написали: «тринадцатый корпус». Вот уж ума не хватило назвать тринадцатым какой-нибудь протезный или кишечный.»

10. Иэн Макьюэн — «Цементный сад»
«Я не убивал своего отца. И все же порой мне кажется, что я подтолкнул его к гибели.»